в нижней их 6; кроме того, вверху и внизу по 6 коренных зубов. Желудок, как у коровы, разделен на 4 части; у самца около пупка находится железистый мешок, выделяющий мускус <…>. Они веселы, проворны, легки и быстры в своих движениях, прекрасно прыгают, лазают и бегают, подобно серне, по снежным полям. Основные черты их характера — робость и пугливость. Охотятся за ними ради мяса и мускуса.
(А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
Окружив холм, охотники очутились в долине, по каменистому дну которой протекал ручей. По следам можно было заключить, что измученная тяжестью трофея тигрица некоторое время отдыхала на берегу и пила воду. Нучи повел охотников вниз по ручью. Вскоре они увидели широкую безлесную полосу, поросшую буйной травой высотой в человеческий рост. Светлая голубизна неба сливалась на горизонте с неподвижным морем степного разнотравья.
— Там, вдали, батюшка Амур, — шепнул Нучи, указывая рукой на юг.
— Мы, пожалуй, находимся вблизи Зейско-Буреинской равнины? — обратился Томек с вопросом к отцу.
Вильмовский кивнул головой и добавил:
— Вероятно, скоро тайга отступит еще дальше на север. Зейско-Буреинская равнина — одна из немногочисленных территорий на Дальнем Востоке, вполне пригодная для земледелия.
Нучи жестом потребовал молчания. Он внимательно всматривался в кусты, видневшиеся на берегу ручья на расстоянии около трехсот метров от охотников.
— Там спят амбы, — тихо сказал он.
Основная группа, в задачу которой входила поимка молодых тигров, должна была обогнуть кусты, чтобы зайти с противоположной стороны. Боцман и Удаджалак, которые должны были задержать тигрицу как можно дальше от ее потомства, направлялись прямо к логову.
Часть охотников пошла в обход. Через какое-то время, уже совсем не скрываясь, боцман и Удаджалак двинулись к кустам на берегу ручья. Вскоре раздались пронзительные крики, лай собак и звуки выстрелов.
Поднятый охотниками шум вынудил взлететь бесчисленные стаи птиц. Рябчики, фазаны, тетерева, куропатки и дикие гуси кинулись во все стороны, но охотники даже не взглянули на них. Из зарослей осторожно высунула голову тигрица. Потом показалось все ее мощное, пружинистое, полосатое тело.
Боцман первым заметил появившуюся из кустов тигрицу. Он показал на нее товарищу и вместе с ним смело вошел в кусты. Охотники сразу же начали адскую канонаду. Увидев врагов у себя в тылу, тигрица огромными прыжками выскочила в степь, после чего, сделав небольшую дугу, пыталась по берегу ручья добраться до своего логова. Но охотники преградили ей путь, стреляя из револьверов. Потерявшее ориентацию животное бросилось в воду. Тигрица пыталась добраться до своего логова то по воде, то по суше. Но она встречала все новых врагов как раз в той стороне, куда стремилась. Острый запах пороха ударил ей в ноздри.
А тем временем в зарослях кустов бесились два молодых тигренка. Окруженные со всех сторон людьми и собаками, они бросились наутек. Один из них, испуганный шумом, попал под ноги охотников, проскочил между ними и прыгнул в воду ручья. Тигрица сразу же заметила детеныша, плывшего к ней по течению. Протяжно заревев, она бросилась на противоположный берег. Материнский инстинкт подсказывал ей путь к бегству. Два охотника все еще продолжали беспорядочную стрельбу, пытаясь отогнать тигрицу от детенышей.
Второму тигренку удалось удрать в степь. Действуя по указаниям Нучи, звероловы ловким маневром вынудили его броситься в долину и оттуда в тайгу. Они побежали за проводником, все еще держа собак на поводках.
Началось длительное и утомительное преследование. Донельзя испуганный хищник сумел значительно опередить погоню. Нучи распорядился спускать с поводка по одной собаке через равные промежутки времени. Сначала спустили самых слабых из них, потому что охотники хотели, чтобы вся свора нагнала тигра одновременно. Если бы раньше спустили самых сильных псов, то они опередили бы более слабых и, нападая на тигра поодиночке, потерпели бы неудачу.
Но вот уже последняя собака спущена с поводка. Лай своры постепенно удалялся. Только через полчаса быстрого бега расстояние между собаками и охотниками стало уменьшаться. Бег по таежной чаще утомил как хищника, так и его преследователей. Охотники пробирались через кусты, перескакивали через поваленные стволы деревьев и выстрелами придавали собакам смелости.
По лицам участников погони ручьями стекал пот. Но несмотря на то что охотники уже теряли силы, они все равно ускоряли бег, потому что грозный рев отчаянно защищавшегося тигра заглушал лай и завывание собак.
Наконец охотники настигли хищника. Опершись задом о поросшую мохом кучу бурелома, тигр острыми клыками или лапой то и дело пытался достать одного из наседавших псов. Собаки выглядели столь же дико, как и загнанный зверь. Они нападали на него то с боков, то спереди. Их темная, как у волков, шерсть взъерошилась и взлохматилась. Ослепленные охотничьей страстью, псы не обращали внимания на полученные раны. Глаза собак горели кровавым огнем. Отскакивая от внезапного удара лап тигра, они поджимали длинные пушистые хвосты, но тут же, напрягаясь всем телом, готовились к новому прыжку, обнажая острые клыки в широко раскрытых пастях.
Завидев охотников, собаки еще азартнее бросились на тигра. Нучи с сыновьями быстро взяли опасную ситуацию под контроль. Их громкие окрики-приказания заставили собак собраться только с одной стороны, тогда как с другой вперед двинулись звероловы.
Тигр отчаянно защищался. Густая шерсть на его загривке взъерошилась. Но вот одна из собак подскочила к нему сбоку; тигр немедленно замахнулся лапой. Воспользовавшись этим, Томек молниеносно набросил на поднятую лапу петлю аркана. Свернувшись в клубок, хищник рванул аркан, и тогда один из сыновей Нучи поймал в петлю его заднюю лапу. Через минуту Вильмовский тем же способом захватил вторую переднюю лапу. Тигр пытался перегрызть веревку, но позади его очутился Смуга; он набросил свою кожаную куртку на голову тигра. Вскоре покоренный хищник лежал на земле со связанными лапами.
Нучи остановился над ним и важно произнес:
— Ты мудрый, амба, ты понимаешь, ты можешь долго жить. Наша не убивает! Наша кормит и учит. Твой брат тоже быть у нас. Он тебе скажет, что наша говорит правду.
Слушая речь старого охотника, звероловы тщательно скрывали улыбки. Следопыт, как и большинство нанайцев, живших по примитивным порядкам, был анимистом, то есть верил, что все окружающие его вещи живут, обладают собственной душой. Он с одинаковой важностью обращался со словами к зверю, к колючему кусту терновника, к дереву, которое собирался срубить на топливо, или к своей берданке, когда снаряжал ее перед охотой.
— Ты уже не будешь страдать, — продолжал Нучи, набрасывая петлю на пасть тигра. — Наша понесет тебя в лагерь. Наша даст тебе есть. Твоя это понимает, твоя — умница.
