— Никаких повреждений, меня это даже удивляет. Я ее хорошо осмотрел.
— Сможет она выдержать еще раз подобную нагрузку?
— С углем — да.
— Хорошо.
Бреванн поспешил к агенту угольной компании, купил у него две тонны лучшего угля и распорядился немедленно загрузить его.
Пары развели, на клапаны положили гири.
Андре поднял на корме национальный флаг и скомандовал:
— Вперед!
Потом сел у руля рядом с лоцманом и переводчиком.
— Нам надо пройти около ста семидесяти пяти миль? — спросил он через Сами у бирманца.
— Да, хозяин.
— Мы должны пройти их за двенадцать часов. За двенадцать часов, во что бы то ни стало.
— Это дело машиниста. Я берусь провести шлюпку, не посадив на мель, избежав столкновений с плотами и лодками.
— Хорошо. Награду получишь по заслугам. Машинист, сколько миль мы делаем?
— Двенадцать.
— Слишком мало. Нельзя ли разогреть сильнее?
— Опасно.
— Необходимо четырнадцать миль в час.
— Невозможно, сударь, но эту прибавку даст нам течение.
— Лоцман, какова скорость течения?
— Две мили в час, хозяин.
— Превосходно. Вперед! Вперед!
Шлюпка неслась на всех парах. Поршень лихорадочно работал, винт бешено вертелся, из трубы клубами вылетал густой черный дым, стлавшийся далеко по реке. Кузов трещал, котел, казалось, вот-вот взорвется.
Через двенадцать часов после выхода из Мидая шлюпка подплывала к Рангуну. Андре отыскал глазами «Голубую антилопу», она стояла под парами, на фок-мачте развевался флаг отплытия.
Долгожданную шлюпку встретили громким продолжительным «ура!» — телеграмма Бреванна взволновала весь экипаж.
Андре проворно взобрался на борт, сердечно поздоровался с капитаном, ждавшим его на кубрике, и увел к себе в каюту.
Через двадцать минут появился в костюме для визитов, успев за это время обсудить все необходимое с капитаном.
— Значит, вы непременно хотите встречи с английским губернатором? — говорил тот.
— Хочу, по меньшей мере, гарантировать себе его нейтралитет, — отвечал Андре. — Англичане считают себя передовыми борцами за цивилизацию и при случае не прочь поддержать белых против цветных туземцев. Если бы они согласились заступиться за Фрике, он, конечно, был бы немедленно спасен, но пусть они хотя бы не вмешиваются, когда я начну бомбардировать Мандалай.
— А если они не пожелают сделать ни того ни другого?
— Тогда я все-таки буду бомбардировать бирманскую столицу… Вернусь через два часа. Ждите.
Шлюпка высадила Андре у верфи, и он поспешил в стоявший неподалеку губернаторский дом.
Француз-миллионер, известный спортсмен и владелец увеселительной яхты был немедленно принят.
Бреванн без лишних слов объяснил, как и зачем прибыл в Бирму, и перешел к приключению с Фрике. Тут губернатор его остановил:
— Это дело я знаю. Полагаю, что осведомлен о нем лучше вас. Жизнь вашего друга в большой опасности.
— Я так и думал, ваше превосходительство. И прежде чем сделать отчаянную попытку его спасти, решил обратиться к вам с просьбой о заступничестве, о поддержке.
— Увы, сэр! Это совершенно невозможно.
— Ваше превосходительство! Почему невозможно?
— Случай исключительный. Замешано религиозное верование местных жителей. Будь что другое, я бы непременно заступился. Но правительство британской королевы отличает терпимость в вопросах вероисповедания. Скажу больше — оно активно поддерживает свободу отправления всевозможных культов.
— Но ваше превосходительство! Европейца, француза, цивилизованного человека хотят казнить за то, что он убил животное.
— Священное животное, имейте это в виду. Я знаю, что это нелепость, но это — вопрос религии. Нам не нужны проблемы с фанатиками. Ваш друг совершил преступление — он воспрепятствовал свободному отправлению вероисповедания, признаваемого нашим правительством.
— Я знаю, что это нелепость, но это — вопрос религии.
— Но ведь это произошло не в ваших владениях, а в независимой Бирме.
— О! Эта независимость такая призрачная. И наши подданные исповедуют ту же веру.
Андре понял, что ничего не добьется. Национальный эгоизм дело серьезное.
— Хорошо. В таком случае я буду действовать по своему усмотрению.
— Пожалуйста, сэр. Как представитель нашей королевы, я вам содействовать не могу, но как европеец — всей душой желаю успеха.
— Весьма благодарен вам, ваше превосходительство. При вашем благосклонном нейтралитете надеюсь справиться.
— Мой нейтралитет, сэр, еще благосклоннее, чем вы думаете, — улыбнулся губернатор. — Ваше вмешательство, я уверен, вызовет большое потрясение в этой разложившейся империи, и наша политика останется только в выигрыше. Можете запасаться у нас всем, что вам понадобится, — провизией, боеприпасами, углем… Кроме того, сэр, могу дать вам отличный план Мандалая, составленный нашими инженерами. Пригодится для бомбардировки. Ваш друг заперт в пагоде, где живет Белый слон. По сведениям моих агентов, его казнят через неделю, в день праздника коронации императора. До свиданья, сэр. Торопитесь.
— Еще раз благодарю вас, ваше превосходительство, — сказал Андре, прощаясь с губернатором. — Недели мне хватит. Фрике будет освобожден, или я сам погибну.
Через полчаса шлюпка заняла свое место на палубе яхты. Лоцман встал у руля. «Голубая антилопа» пошла вверх по Иравади.
На яхте Бреванна ждал сюрприз.
Капитан прекрасно понял из его телеграммы, что надо делать. Слова «понадобится весь наличный экипаж, и даже больше» объяснили ему все. Опытный морской волк сейчас же распорядился нанять в гавани двадцать человек решительных молодцов, свободных от предрассудков. Такими молодцами кишат обыкновенно все портовые города. За деньги они готовы служить кому угодно и делают это, по большей части, довольно усердно.
Капитан предупредил — вам будут хорошо платить, вас будут хорошо кормить и немедленно расстреляют при неповиновении.
На яхте они держали себя пристойно, хотя выглядели весьма непрезентабельно.
Андре одобрил распоряжение капитана, обещал каждому двести франков в неделю и двести франков в качестве награды, если пленник будет освобожден.
Такое же вознаграждение обещано было и всем членам экипажа.
Это известие встретили громовым «ура!».
Капитан не скрывал восторга.
— С такими людьми, сударь, можно рисковать, — сказал он Андре, когда они остались одни.
— Я надеюсь на успех, — отозвался тот.
