— Я вижу людей!
Он еще не успел окончить фразы, как из середины небольшого лесочка раздался ружейный выстрел, сопровождаемый страшными криками. Целая шайка людей бросилась к берегу, бешено потрясая оружием.
— Измена! Измена! — крикнул Лигуза, хватаясь за карабин.
Около дюжины пуль полетело в плот. Капитан собрался ответить тем же, когда получил такой удар, что чуть не упал. Он попытался подняться, но почувствовал себя как в тисках — две железные руки крепко держали его. Повернув голову, он видел над собой Бундама с ножом в руке.
— А, негодяй! — яростно заревел капитан Джорджио. — Помогите! Помогите!
Американец, стоявший всего только в двух или трех шагах,, налетел, как коршун, на бирманца, сбил его с ног, а потом, схватив за волосы, швырнул его в самую середину течения, которое мгновенно поглотило изменника.
Отделавшись от предателя, путешественники погрузились в воду, крепко держась за края плота, чтобы служить как можно меньшей мишенью пулям, падавшим вокруг них, как град. Бирманцы — несомненно, это были они, — выражали свою ярость частыми залпами и криками, долетавшими до самого неба. Видя, что плот продолжает плыть, они пустились бежать за ним по берегу, приказывая беглецам причалить. Один, более смелый, бросился в воду за плотом, но пуля Казимира отправила его ко дну.
— Смелей, друзья, — ободрял капитан. — Правьте к тому берегу, иначе мы погибли.
Продолжая все еще держаться за плот, они стали подпихивать его обратно к только что оставленному ими берегу; некоторое время все шло хорошо, несмотря на пули, свистевшие по всем направлениям, но вскоре огромный тиковый ствол, плывший по течению, так сильно ударился о плот, что последний разлетелся вдребезги.
— Мы тонем! — крикнул американец.
Крик Корсана был услышан бирманцами, которые стали стрелять в этот направлении и пробили поляку шляпу.
— Тише! — сказал капитан.
— Но ведь мы тонем.
— Помогите мне связать тростник, прежде чем течение разнесет его по частям. Эй! Казимир, держи выше лицо, если не хочешь стать опять белым. Не забывай, что мы раскрашены.
Плот все продолжал разъезжаться, угрожая затопить оружие, провизию, амуницию и одеяла, лежавшие на нем. Необходимо было его связать.
Капитан и Казимир, помогая себе руками и ногами, поднялись на остатки плота, пытаясь соединить связки, но скоро убедились в тщетности своих усилий.
— Хватайтесь за желудки лошадей, — сказал капитан.
— А бирманцы? — спросил Корсан.
— Я их больше не боюсь. Забирайте оружие и провизию.
Они привязали себе к голове ружья и амуницию, оперлись на лошадиные желудки и направились к берегу, но, не доплыв нескольких шагов до него, с ужасом увидели темные тени, двигавшиеся с глухим шумом и рычанием по берегу. Нетрудно было узнать в них тигров.
Капитан, подумав, уже направился к другому берегу, но и там слышался такой же ужасный концерт диких зверей.
— Не везет же нам! — воскликнул американец. — Я никому не советую выходить на берег, в особенности тем, кто не желает быть съеденным тиграми.
— Подождем зари, — предложил капитан Джорджио. — К счастью, бирманцы все исчезли.
— Эта собака Бундам сыграл с нами прегадкую штуку, Джорджио. Кто мог бы в нем подозревать изменника?
— Этот человек оказался хитрее нас. Наверное, он догадался, что мы не пограничные китайцы.
— У него, конечно, были сообщники?
— Разумеется, Джеймс. Бирманцы, стрелявшие в нас из мушкетов, были его друзья.
— Значит огонь, зажженный на вершине горы, был тоже делом рук Бундама.
— Теперь я в этом не сомневаюсь.
— Эй! — крикнул в эту минуту китаец, плывший впереди всех. — Берегите ноги!
Он еще не договорил, как американец почувствовал, что кожа его гетр ободралась обо что-то острое. Он стал опускаться и достал ногами дно реки.
— У нас под ногами мель, — объявил он.
— Впереди виднеется островок, — сказал Джорджио. — Вперед, и постараемся взобраться на него.
Исцарапав себе ноги, то погружаясь, то снова выплывая на поверхность, гонимые вперед течением, кое-как добрались они до островка, который был покрыт прекрасными деревьями и высочайшим бамбуком.
— Мы здесь одни? — спросил американец.
— Я никого не вижу, — отвечал поляк.
— В таком случае мы можем уснуть. Я больше не двинусь с места. 382
— Спать, господа! — сказал капитан. — Завтра мы посмотрим, что можно будет предпринять.
Они устроились между деревьями и, несмотря на крики слонов, мяуканье тигров и мычание буйволов, доносившиеся с реки, заснули глубоким сном, как будто находились у себя дома.
Около шести часов утра поляк был неожиданно разбужен всплесками весел и веселым разговором. Он тихо поднялся и, не производя ни малейшего шума, пробрался к берегу и спрятался за куст.
Оттуда он увидел, что красивая стройная лодка вместимостью двадцать пять или тридцать тонн, снабженная двумя мачтами с распущенными парусами, искала место, чтобы пристать к островку.
— Отлично! — прошептал поляк. — Эта лодка как нельзя более кстати.
Пока бирманцы, приплывшие на лодке, бросали якорь, он побежал разбудить своих товарищей.
— Ты уверен в том, что это не военная лодка? — спросил не доверявший его словам капитан.
— Это торговое судно, — отвечал Казимир.
— В таком случае мы поплывем на нем. Пойдемте, друзья!
Все поднялись и пошли к берегу, где увидели лодочников, высаживавшихся на островок. Лигуза спросил, где капитан, и стал просить его довести их до Амарапуры.
Предложение было охотно принято, так как судно, направлявшееся в Пром с грузом риса, должно было пройти мимо столицы королевства.
Полчаса спустя «Рангун» — таково было имя красивого судна — покидал островок, спускаясь вниз по реке, величественно катившей свои воды по необозримым равнинам.
Путешественники, осмотрев судно, погрузились в глубокий сон, прервать который не были бы в состоянии даже пушечные выстрелы.
Двенадцатичасовой отдых вернул им силы, истраченные во время полного приключений путешествия по великому Индокитайскому полуострову.
В курении, болтовне, проектах и главным образом в еде протекли четыре прекрасных дня, в продолжение которых «Рангун», управляемый опытной рукой капитана Нан-Иуа, продолжал лететь к югу, проплывая мимо крепостей, деревень, предместий и укреплений, обширных лесов, плантаций индиго, хлопчатника, табака и риса.
Восемнадцатого сентября окружающая картина стала более разнообразной, чем в предыдущие дни. На каждом шагу встречались небольшие суда, без сомнения спущенные на воду знаменитой верфью в Промэ, государственные военные лодки, барки и длинные, тонкие, снабженные пятнадцатью, двадцатью, а может быть и тридцатью веслами лодки, летевшие с быстротой стрелы, управляемые здоровенными лодочниками, пестро татуированными и одетыми в разноцветные шаровары.
