под нос нечленораздельные фразы и всё больше вжимался в стену. Она выглядела слишком молодо, поэтому он боялся касаться её, чтобы не нажить себе проблем. Маленькая хамка пользовалась этим без доли стеснения, кидаясь на него с угрозами. Всё, что ему оставалось – защищать ладонями лицо от её тонких пальцев, которыми она, то и дело, норовила схватить его за лоснящуюся жиром щеку.
– Я скажу ему, что ты трогал меня за грудь! Отец размажет твою физиономию по бетонному полу в камере временного содержания! Каждый преступник, который войдет туда следом, будет наступать прямо в центр высохшей кровавой лужи! И это будет всё, что останется после тебя!
Она кричала как заведённая, осыпая окружающих обвинениями с нецензурными вставками вместо пауз на передышку. Вся троица работников магазина молчала, ожидая приезд полиции. Девочка-подросток не предвидела подобной реакции на свой заранее заготовленный монолог. Доходя до грани ультразвука, она верещала так, что остальные покупатели удивлённо приоткрывали двери каморки, несмотря на предупреждающую надпись «Служебное помещение». Охранник держал руки за спиной, прислонившись к стене так, чтобы на камерах кому-нибудь из следственного отдела не показалось, что он касается девочки. Толстый консультант, беспрестанно накручивающий на палец край футболки, испуганно жался к нему, когда подросток бросалась на него с угрозами. И только заведующая магазином абсолютно спокойно перебирала бумаги на своем столе в ожидании полиции.
– За какую грудь, детка? – безразлично спросила она. – Тебя там и трогать-то не за что. Мала еще.
– Сейчас ты, милочка, наговорила себе на статью, – со всей силы шарахнула ладонями о крышку стола девочка. – Вы все здесь, видимо, забыли, кто в этом городе имеет вес, а кто лишь мелкий ничтожный таракан, раздавить которого моему отцу не составит труда!
На последней фразе она упёрлась взглядом в прожжённую жизнью и пергидролем заведующую, пытаясь выглядеть как можно внушительнее. Но очаровательные светло-русые кудряшки и огромные синие глаза смягчали каждое слово подростка, выворачивая ситуацию в карикатурную. Её ругань со стороны выглядела нелепо и, отчасти, смешно. Будто мультяшным голоском скандалит маленький Купидон, неосторожно свалившийся с небес. Заведующая откровенно не воспринимала её всерьез. В отличие от двух молодых мужчин, забившихся в угол, и спрятавших свои руки подальше от камер. Они оба всерьёз опасались угроз девушки – подростка, которая заведующей казалась ещё совсем ребёнком.
– Он засадит тебя, за то, что ты трогал меня при всех, когда волок в эту вашу чёртову каморку. У меня теперь моральная травма! – уткнулся её указательный палец в солнечное сплетение охранника.
– А ты, жиробас, вообще, проклянешь тот день, когда пришёл сюда устраиваться на работу! – перевела взгляд на консультанта, уменьшившегося в размерах от страха перед подростком.
Эти двое уже несколько раз пожалели о том, что остановили подростка на выходе из магазина, когда пропищала рамка металлоискателя. Девчонка шла не торопясь и будто напоказ выставляла свой грязный поступок. Она не пыталась спрятать щипцы и открыто несла их подмышкой, вынося за пределы магазина. Такой бескрайней наглости удивился даже бывалый охранник. Подобного поведения среди подростков, совсем потерявших страх от безнаказанности, он ещё не встречал за все годы своей работы.
Двойные створки дверей с грохотом распахнулись, и в служебное помещение размашистым шагом вошел офицер полиции в форме.
– Папочка, эти уроды всё лгут! – закричала Мари с порога, имитируя прерывистые всхлипывания.
Трое работников магазина бытовой техники не знали лишь одного. Того, что отношения в этой семье не соответствовали типичному восприятию обществом подобных детей, даже отдаленно не слышавших определения слову «воспитание». Слишком часто дети влиятельных родителей ведут себя с окружающими, как с челядью. Не добившиеся в этой жизни ничего, глупые, избалованные до невозможности маленькие варвары с ветром в пустых головах, они кичатся положением родителей и удачно выезжают на этом, порой, до конца жизни. Они хамоватые, наглые и самоуверенные, но составляющие из себя, по сути, нулевую отметку полезности. Если всех мажоров посадить на один большой корабль и вывезти за пределы досягаемости, положение в мире не изменится даже на сотую долю процента. Можно сколько угодно отнимать ноль в надежде исправить положение – чаша весов останется по-прежнему в равновесии. Ни один ноль не окажет пагубного влияния до тех пор, пока не устремится в минус.
Но в семье авторитетного офицера полиции челядью была сама Мари. И никакой выгоды из своего положения она не вынесла ни разу за всю жизнь.
Она размышляла о том, насколько убедительным вышел её спектакль, и достаточно ли похожей получилась роль капризной дочурки влиятельного отца, пока заведующая коротко описывала отцу Мари события последнего часа и показывала записи с камер видеонаблюдения.
– Как же так, Марианна?
Опершись руками о край стола, отец приподнял голову и внимательно посмотрел в глаза своей дочери, обнимающей коробку с серебристыми многофункциональными щипцами. Самыми лучшими на свете щипцами.
Слово в слово он задал тот самый вопрос, ответ на который готовила Мари во вторник вечером после учёбы, распевая собственные песни под гитару. И ответила ему точно так же, как и планировала. Она ошиблась только в одном. Пощёчины не последовало. Но тяжёлый вздох отца ударил наотмашь гораздо чувствительнее физической боли. За подобный проступок она бы предпочла сейчас получить от него пощёчину, нежели лавину горького разочарования.
– Вы не продвинулись в расследовании крушения поезда ни на шаг с восемнадцатого сентября, а теперь ваша дочь открыто ворует товары в магазинах бытовой техники! Как вы это прокомментируете? Вы не считаете, что вам пора покинуть пост и передать дела людям, которые реально могут что-то сделать?
Сразу три микрофона уткнулись в лицо её отцу на выходе из торгового центра. Мари плелась следом, на расстоянии шага, но испугалась не меньше отца, который моментально отгородился стеной строгого следовательского профессионализма и прикрыл себя и дочь одной фразой, лишившей дара речи всех проклятых журналистов.
– Я складываю свои полномочия. Теперь этим делом занимается столица.
Секундного замешательства людей с микрофонами им хватило для того, чтобы сесть в машину и заблокировать двери. Раздосадованные работники СМИ остались ни с чем.
«Передай Инсинуатору, что дело сделано. Вечером лови репортаж по телику» – отправила она сообщение Максу в мессенджере.
Мари специально села на заднее сиденье, чтобы отец не видел телефон в её руках. Но он не смотрел в её сторону. Вел себя так холодно, будто её здесь и не было.
«Такие новости обычно сами разлетаются. Обойдётся. Пусть для него это будет сюрприз. Держись, бро» – пришёл ответ от Макса.
6 декабря. Вечер.
Мама специально рыдала так громко, чтобы слышала не только Мари, но
