оказали в детстве, особенно родители. Если бы родители меньше проявляли насилия к своим отпрыскам, на нашей прекрасной планете не было бы войн, не было бы столько жестокости, сколько есть сейчас. Посмотрите вечерние новости по телевизору, и вы увидите, к чему может привести со временем родительская жестокость. Человек убивает или калечит другого человека или даже беззащитное животное не из-за того, что этот человек изверг. Нет, просто когда-то в далеком прошлом этому человеку попались плохие образцы для подражания. След, который оставляет ребенок в этом мире, во многом зависит от того, был ли он любим в детстве или нет. Простите, Марина, но я не думаю, что вы любите своего ребенка, если позволяете себе кричать на него или бить его. Любовь не приемлет жестокости, — унылая улыбка скривила губы Александра Петровича.
Старик вздохнул и посмотрел на маленького мальчика перед собой, на ребенка, будущее которого творилось уже сейчас.
— Вы не правы, — нарушила затянувшуюся пауза девушка. — Я люблю своего сына. Просто… просто я его так воспитываю. Ладно. Простите, но нам надо уже идти. Идем, Максим, — девушка поднялась с лавочки и взяла малыша за руку. — До свидания, — сказала она и двинулась с малышом прочь.
— До свидания, — улыбнулся Александр Петрович, провожая взглядом мать с сыном.
— Люди учатся, чтобы получить аттестат в школе, учатся в вузе чтобы получить профессию, учатся зарабатывать деньги, но никто не хочет учиться тому, как воспитывать детей, как любить, как жить счастливо, в конце концов. Ведь это намного важнее, чем куча бумажек, за которые можно купить вещи, но нельзя купить счастье и жизненное удовлетворение. Безумен человек, безумен и последователен в своем невежестве, — старик замолк, пытаясь выловить из океана мыслей в голове одну, показавшуюся ему истиной.
— Это что же то получается? — прошептал старик. — Для чего мы учимся в школе? Для чего мы учимся в вузе? Знания, которые нам там дают, по большому счету, нам нужны только для того, чтобы зарабатывать деньги и… и все. Нас никто не учит, как быть счастливым человеком, как получать от жизни удовлетворение, как раскрыть и применить заложенный в нас талант. Безумие какое-то, самым важным для жизни знаниям нас никто не учит, а вот как стать хорошим специалистом, чтобы заработать больше бумажек на очередную безделушку, вот этого, пожалуйста, сколько угодно. Во что же превращает этот прекрасный мир человеческий разум? В обитель, где единый бог — деньги? Что ж творится-то? В кого превращает человеческий разум человека? В существо, ищущее счастье в деньгах? Но не может быть такого, чтобы счастье зависело от того, сколько денег у тебя в банке: много — ты счастливый человек, мало — несчастный. Глупости это все. Неужели человек без денег не может быть счастливым? Может и еще как может. Было же время, когда на Земле не было денег, было, но разве человек был несчастен тогда? Не больше, чем сейчас. И счастливых людей в те безденежные времена хватало, значит, я все же верно думаю, деньги не могут быть основой для счастливой жизни. Не могут. Вот и здорово. Я вот что думаю, нельзя искать счастья в материальном мире, ведь счастье-то само по себе — это не материальная вещь, поэтому и искать его там, где его и быть не может, глупо. Охо-хо, глуп современный человек, охо-хо, невежествен человеческий разум… Пошли Шарик, пройдемся, а то моим исхудавшим ягодицам больно долго сидеть на таких твердых вещах, как лавочки.
Александр Петрович намотал на руку собачий поводок и двинулся с собакой вверх по улице.
Александр Петрович двигался по улице, когда заметил впереди речку. Он видел ее и раньше. Речка была небольшой и называлась Альта и несла свои воды едва ли не через весь город. Правда, сейчас ее воды были скрыты льдом, на котором старик заметил рыбаков.
Александр Петрович спустился к реке и остановился на берегу. Недалеко от себя он заметил мужчину-рыбака, склонившегося с удочкой над прорубью. Постояв какое-то время в раздумии на берегу, словно размышляя о прочности льда, старик направился к рыбаку.
— Добрый день, — поздоровался старик с рыбаком. Им оказался мужчина лет пятидесяти, с небольшой бородой и усами. У мужчины были приятные черты лица, слегка раскосые, грустные глаза, нос с небольшой горбинкой, густые и широкие брови.
— И вам добрый, — взгляд мужчины оторвался от проруби и устремился к старику.
— Как рыбалка? Много рыбы наловили? — Александр Петрович остановился возле рыбака и заглянул в прорубь, словно хотел увидеть плавающих рыб в воде, но вместо них он видел только небольшую, но глубокую прорубь, по поверхности которой плавали тонкие пластинки маленьких льдинок.
— Есть немного. Клев не ахти, но все же лучше такой, чем никакой.
— Всегда удивлялся людям, которые готовы часами сидеть и в мороз и в жару с удочкой в руках на берегу реки. Это ж каким терпением надо обладать.
— А вы не рыбак?
— Когда-то был немного. Любил это дело. Правда, я увлекался летней рыбалкой, а не зимней. Зимняя рыбалка меня всегда отпугивала холодом. Кстати, меня Александр Петрович зовут, — старик улыбнулся и посмотрел на мужчину.
— А меня Леонид Романович. Мне что лето, что зима — всегда готов с удочками на речке сидеть. Иногда даже жена скандалит. Говорит, мало ей времени уделяю, но что поделаешь, страсть у меня такая. Рыбалка — это как наркотик, если увлечен ею, то бросить это занятие очень трудно.
— Не могу с вами не согласиться, Леонид. Помню, будучи еще мальчишкой просыпался в пять утра, брал удочку и бежал на ставок. Целый день готов был там сидеть, особенно когда клевало, — рассмеялся Александр Петрович.
— Да, да, — кивнул Леонид Романович и улыбнулся, — когда клюет, можно и дневать и ночевать с удочкой в руках… А вы присаживайтесь на ящик, — Леонид Романович кивнул в сторону рыбацкого ящика, стоявший рядом. — Не стойте. Как говорят, в ногах правды нет. Я вот на стульчике устроился, а вы на ящик садитесь, только мне придется вас поднимать, когда улов будет.
Внезапно поплавок ожил и заходил ходуном по воде. Мужчина устремил взгляд в прорубь, мгновенно забыв о старике с собакой. Александр Петрович тоже не отводил взгляда от поплавка, словно завороженный наблюдая за его буйством. В памяти вмиг возникли картинки из далекого детства, затем — менее далекой взрослой жизни, когда он так же, как и мужчина, сидевший рядом,
