— Он больше не нужен? Сейчас я приду за ним, — договорил Сабодаш.
— Еще есть разговор…
— Иду к тебе.
Антон появился через несколько минут.
— Когда вас последний раз предупреждали за проживание в Москве без прописки? — спросил он без подготовки, еще с порога. — Второго? А какое сегодня число?
Несмотря на внезапность, вопрос не застал доставленного врасплох.
— Предупреждение от второго не может считаться действительным…
— Почему же? — Антон достал папиросы, присел у стола. Стул под ним жалобно пискнул.
— В тот день я только еще прибыл в Москву…
Немец начал объяснять, пересыпая рассказ номерами исходящих документов, именами-отчествами работников паспортного ведомства нынешних и прежних — память у него оказалась отличной. Он и не думал сдаваться — не зная материалов дела, спорить с ним было бесполезно.
Денисов ждал, когда он вернется к событиям, происшедшим в поезде. По логике происходившего такой бывалый человек, как Немец, рано или поздно должен был прийти к выводу, что милицию вокзала в данный момент интересуют главным образом Бухгалтер и Альтист, и, отводя удар от себя, заговорить об этих обоих.
Наконец Немец досадливо вздохнул, достал сигареты:
— Можно?
Денисов кивнул.
— Ну и денек… — Он прикурил. — Знал бы — никуда не ездил сегодня… Только проигрался в дым. И к вам попал. Весь прок.
— В карты играли? — спросил Денисов.
— Было. В «северного дурака»…
Денисов представил себе, как все произошло, когда он и ревизоры вышли из поезда в Бирюлево-Товарной.
«Картишек нет?» — спросил Альтист или кто-то другой.
У кого-то из попутчиков, может у Долговязого, оказалась колода, совершенно новая — чтоб не насторожить.
«Купил в аэропорту. Свеженькие…»
«В подкидного?» — спросил кто-то.
Потом была короткая дискуссия:
«Наигрались… Может, в «северного дурака»?»
«Пока будем учиться — приедем…»
«Да нет, проще простого: три карты… — Картинка — десять очков, туз — одиннадцать. За остальные — очки, как в фигурном катании — шесть, семь, восемь… У кого больше — выиграл. По копеечке!»
«Разве что для интереса!»
Денисову было любопытно, как Немец обрисует дальнейшие события в электропоезде. В прошлогоднем случае фигурировала именно эта азартная игра под названием «северный дурак». Группа шулеров играла обычно против одного игрока — «жениха», который об этом обычно не догадывался. Его обирали до копейки.
«Кто в этот раз был жертвой? — подумал Денисов. — Бухгалтер? Кто-то ведь знал, что он везет пять тысяч наличными…»
Но Немец был краток:
— Счастье, что всех денег с собой не взял… — Он провел рукой по карманам. — Сейчас бы не знал, на что сигарет купить.
— Где вас так обобрали? — спросил Денисов.
— Только вы ушли… После Бирюлево-Товарной. Бухгалтер не хотел играть, так его буквально заставили.
— Кто?
— Эти. Вы же знаете. — Он неожиданно обернулся к Антону. — Что-нибудь случилось?
Застигнутый врасплох Сабодаш — простая душа — не подумал скрыть происшествие:
— Человек погиб! Вот что.
— Погиб?
— Бухгалтер…
Несколько минут Немец сидел, словно что-то решая, потом качнул головой:
— Теперь видите? Все рассчитали, сволочи… Вот кем вам следовало бы заняться!
— Кто начал карточную игру? — в свою очередь, спросил Антон.
Но Немец уже принял решение.
— Это вы, пожалуйста, их спросите, — он показал глазами за дверь. — Поймите меня правильно: дело принимает серьезный оборот. Не надо меня впутывать…
— И все же!
Он покачал головой:
— Не хочу рисковать. Главный у них, по-моему, Долговязый. А этот, с полотенцем на шее… Мордастый. Скорее всего — соучастник.
— Кто выиграл последнюю ставку?
Немец колебался.
— Долговязый? Мордастый?
— Бухгалтер! Как вы только что сказали, теперь его уже нет в живых… — Он платком смахнул с лысины капельки пота. — Сам приговор себе подписал… А карты сдавал я.
— Лиза неглупая, — Долговязый отложил пилочку, обвел глазами кабинет. — Теперь, когда вы меня разыскали, она переменит тактику. Потребует письменного обязательства вернуть долг, трудоустройства. Она понимает, если меня посадят, свои шесть тысяч она так скоро не получит…
Он помолчал, прислушиваясь. По восьмому пути, внизу, рядом со зданием, размеренно-тяжело катил прибывающий состав.
— Меня передадут в сорок пятое отделение или оставят здесь?
Денисов не ответил.
— Там, в отделении, все ясно. Статья сто сорок седьмая. До двух лет. — Долговязый поднялся, размял ноги. — Но они ошибаются: Лиза простит. Утром придет с передачей. — Он сел, снова достал пилочку для ногтей. — А здесь, в вокзальной милиции, непонятно. Почему нас не отпустили?
— Попутчик ваш… — Денисов намеренно не уточнил, поправил карандаши в пластмассовом стакане. — Попал под поезд. Скончался полтора часа назад.
— Борис?
— Вы знаете его?
Долговязый хрустнул переплетенными пальцами.
— Господи!.. Жена ничего еще не знает?
— Нет. Он москвич?
— Москвич. Это я затащил его сегодня с собой в аэропорт! Он словно знал! Не хотел ехать… — Долговязый снова хрустнул пальцами. — Некому было сидеть с детьми… Жена работает. Еле уговорил.
— У него дети?
— Две девочки, пацан, — Долговязый стиснул зубы. — Такой забавный… Меня зовет Шурой. Слух абсолютный! Опус шесть играет. Чайковского!..
— Итак: Борис поехал с вами в аэропорт…
— Я обещал: «В последний раз. Нужно вернуть Лизе деньги… Чувствую, отхватим крупный куш». Умолял. Только в ногах не валялся… — Он покачал головой. — Надо же так заблуждаться!
— Деньги, которые вы получили от Лизы, — спросил Денисов, — они потрачены?
— Почти ничего не осталось.
— От шести тысяч?
Долговязый помолчал.
— Можно сказать «виноваты карты», но это неточно, — на лицо наползли морщины. — Игра, риск… Может, что-нибудь и удалось бы сегодня в поезде…
— Крупно играли?
— Не успели как следует развернуться. — Долговязый помолчал. — Знаете, почему я говорю откровенно? Из-за Бориса. И потому, что обмана сегодня не было. В проигрыше — я. Состав преступления, как говорят, отсутствует, — он пристально осмотрел ногти на руке, рукавом пуловера навел глянец.
— Вы приехали в аэропорт еще утром? — спросил Денисов.
— Да. Весь день не везло: то «жених» попадется без денег, то деньги есть — не хочет играть… День сегодня хороший, но ветреный. Заметили? Все больше сидят в помещении. Это хуже. Думал, так и уедем ни с чем.
