Второй листок:
«...зависело от старейшин деревень. В первый же день к нам на Священную лужайку пришла с пением псалмов и барабанным боем вся деревня Новый Вифлеем. Ее привели ее моральные вожди, любимцы Нового Вифлеема Розенкранц, Гильденстерн, Яго и Полоний. С первой же минуты нашей встречи они привязались к нам всей душой. Особенным уважением они инстинктивно прониклись к мистеру Роберту Фламмери, в котором они чтили не только выдающегося бизнесмена и бесстрашного и образованного офицера, но и прямого потомка одного из своих возможных далеких владельцев. [Как читатель убедится из дальнейшего хода нашего повествования, мы имеем в данном случае удивительное стечение обстоятельств, когда «желтый» журналист, искренне убежденный, что од беззастенчиво врет, нечаянно и бочком задел правду. (Л.Л.)] Нужно было видеть полный величия и благородства жест, с которым Яго отклонил какие бы то ни было подарки с нашей стороны. «В какой стороне расположена наша добрая, старая родина?» - спросил он взволнованным голосом. Я ему указал на северо-запад. Дальше происходит что-то невообразимо волнующее: Яго и три остальных олдермена, а за ними и все наши гости, как по команде, опускаются на колени, обратившись лицами на северо-запад, и Яго срывающимся голосом запевает псалом двадцать первый, а за ним и все остальные туземцы и все мы, белые, конечно, кроме безбожника Егорычева, подхватываем: «Господи! Твоею силой веселится царь, и о спасении твоем сколь велика его радость! Ты исполнил ему желание сердца его и молитвы уст его не отринул». При последних словах благообразный старец не сдержал чувств, охвативших его, и разрыдался. Вслед за ним разры...»
Третий листок:
«Мистер Фламмери с твердостью и убежденностью истинного бизнесмена не дает себя запугать. Он говорит: «Мне нужно только одно - знать, что мы все сделали для счастья и благоденствия населения острова Разочарования. Это единственный дивиденд, которого я добивался, добиваюсь и буду добиваться, хотя бы мне при этом грозили пули ста тысяч большевиков и десяти миллионов коммунистов, а для этого требуется, чтобы в моих руках был контрольный пакет доверия в руководстве удовлетворением насущнейших нужд острова. И я на этом настаиваю прежде всего как христианин».
Егорычев выступает со смехотворными возражениями с точки зрения своих коммунистических доктрин. Обсуждение по его вине завершается безобразной сценой, которую удается прекратить только благодаря исключительному такту и терпимости мистера Фламмери...»
Четвертый листок:
«...ная любовь прелестной дикарки. Но человек, у которого в Буффало невеста, не имеет права вое...»
Пятый листок:
«...но мистер Роберт Д. Фламмери наваливается на дверь, не считаясь со смертельной опасностью. Немецкий майор отпускает дверь и встречает мистера Фламмери автоматной очередью. Происходит форменное сражение, в котором посильное участие принимает и Егорычев. Наконец майор ранен. Оружие выпадает из его рук. Он говорит слабеющим голосом: «Сдаюсь своему храброму противнику. Моя фамилия барон фон Фремденгут». Фламмери вздрагивает: «Барон Фремденгут из Кельна?» - «Да, из Кельна. А вы кто такой?» - «Я капитан Роберт Фламмери из Филадельфии!» - «Боже мой! - радостно восклицает барон. - Какая встреча!.. Я думал, такие встречи бывают только в кинема...»
«Капитан санитарной службы Роберт Д. Фламмери и
Майор Эрнест Цератод, с одной стороны, и
Туземное население острова Разочарования в лице его представителей Гильденстерна Блэка, Розенкранца Хигоата и Яго Фрумэна, с другой стороны,
при секретаре Джоне Бойнтоне Мообсе
заключили настоящее соглашение в нижеследующем:
1. Туземное население острова Разочарования добровольно, с полным уважением, доверием и признательностью поручает, а Роберт Д. Фламмери и Эрнест Цератод, движимые неизменным и вечным своим расположением к населению острова Разочарования, принимают на себя общее руководство культурным, хозяйственным, моральным, религиозным и военным прогрессом острова Разочарования.
Примечание первое. Подробности, если таковые потребуются, будут предметом специального протокола, хранимого вместе с настоящим договором.
Примечание второе. Высокие Договаривающиеся Стороны считают своим священным долгом заявить перед лицом всего мира, что к этому договору в любое время и на равных с остальными Высокими Договаривающимися Сторонами условиях может присоединиться и капитан-лейтенант Константин Егорычев или любое другое лицо, специально им на то уполномоченное.
Примечание третье. Представители Населения острова Разочарования с глубоким сожалением принимают к сведению сообщение господ Фламмери и Цератода о том, что капитан-лейтенант Константин Егорычев отказался возложить на себя свою долю ответственности за руководство культурным, моральным и т.д... прогрессом острова Разочарования...
Страшно закоптила «летучая мышь», и Джон Бойнтон Мообс, секретарствовавший при заключении договора, прервал чтение (он читал его весьма торжественно, стоя) и чертыхаясь полез на табуретку воевать с непокорной горелкой.
Заседание происходило при закрытых дверях, чтобы Егорычев и Смит, вернувшись, не захватили, упаси боже, его авторов врасплох.
«Представители туземного населения» чувствовали себя не в своей тарелке. Они сидели на койках, с которых из брезгливости было снято не только белье, но и матрацы. На коленях у каждого из них пестрели вороха лент и прочей галантерейной дряни.
Кое-как справившись с горелкой, Мообс вернулся к чтению.
За время этого вынужденного перерыва Фламмери пришло в голову, что для пущей торжественности не вредно было бы, чтобы чернокожие представители Высокой Договаривающейся Стороны выслушали договор стоя.
Мообс поднял их на ноги жестом дирижера, приглашающего оркестр встать в ответ на рукоплескания слушателей. Они покорно встали. Подарки посыпались из их рук, и они бросились их поднимать, стараясь прихватить кое-что из того, что уронил сосед. Дело чуть не дошло до драки, и Мообсу пришлось на них прикрикнуть, чтобы они вели себя в соответствии с важностью церемонии, в которой они удостоились участвовать.
- Продолжайте, Мообс, - сказал Фламмери, - и поторапливайтесь. Они могут вернуться каждую минуту.
- Бьюсь об заклад, сэр, что они задержатся. Они, верно, снова будут искать несуществующий клад.
В том-то и дело, что Фламмери теперь уже совсем не был уверен, что клад этот не существует на самом деле. Но он, конечно, не высказал своих сомнений.
