Баженов обратил внимание на странную деталь: солдат держал руки по швам, но сильно отставив локти. Впрочем, и Сысоев, помнится, как-то по-своему приветствовал, поднося руку не сразу к фуражке, а как бы в три такта. Баженов спросил у солдата, из какой он части. Тот подал солдатскую книжку и объяснил, что прибыл сюда с комбатом, а комбат отлучился, приходится искать его.
На мотоцикле подъехал связист и вручил Баженову радиограмму: Дубинский приказывал старшему лейтенанту встретить его у переправы на правом берегу. Баженов отпустил солдата. Он велел Богуну поставить часового у дома генерала, проверить щель в саду и помчался на переправу.
Реку и причалы на правом берегу сильно обстреливали. Генерала пришлось долго ждать. Когда «виллисы» Дубинского и Орленкова въехали на берег, Баженов подбежал доложить, но генерал досадливо отмахнулся:
— Потом! Поезжай вперед! — и сердито добавил: — Безобразная организация переправы, безобразная!
И местоположение дома, и расположение ВПУ генерал одобрил. А что касается обеда, то и генерал и особенно полковник Орленков были им чрезвычайно довольны. Генералу понравился бульон и сухари, а полковнику все остальное. Кураков с удовольствием выслушал похвалы, но больше всего его обрадовало, что генерал объявил его «своим поваром» — «на веки веков».
После обеда генерал удалился в отведенную ему комнату. Через полчаса он пригласил полковника и вызвал Баженова с каргой положения войск на 17.45, то есть полчаса назад.
Баженов, хоть недавно и обедал рядом с генералом, помнил о его строгости службиста, а посему вошел «по всей форме», стал в положение «смирно» и доложил:
— Старший лейтенант Баженов по вашему приказанию явился!
— Почему вы, советский офицер, стоите по немецкой стойке смирно? — вдруг рассердился генерал.
— Как это — по немецкой?
— А так: ладони по швам, а руки согнуты в локтях, разведенных в стороны!.. Перепробовали французского коньяку?
Баженов растерянно вытянул руки по швам. Может, тут и «мартель» виноват. Захотелось ему щегольнуть, вот он и сделал, как тот бравый солдат. А оказывается — «немецкая стойка»… Кто б мог подумать?
— Что же вы не докладываете?
Баженов доложил. Противник, согласно донесению подполковника Казюрина, выбил наши части и авиадесантников из занятых ими сел на подступах к Станнславовке. На северной опушке леса они ведут бои с контратакующим противником, стремящимся прорваться к Луковицам. На левом фланге, в городе, противник тоже потеснил наши войска, майор Филиповский выясняет причины отступления.
— А Герасимовка?
— Герасимовку занимает противник.
— Значит, он угрожает правому флангу наших войск, наступающих в городе. Ударит и отрежет! Какие части в Орешке»?
— Стрелковая рота дивизии Бутейко.
Баженов докладывал, а сам думал о «бравом солдате». Во что бы то ни стало надо его задержать! Л вот рации у этого бравого бойца он не заметил. Или она у него в вещмешке за плечами?
— За нами должен был переправиться командир партизанского отряда Льоха со своим начштаба, — говорил тем временем генерал. — Да, полковник Коломиец просил меня проверить правильность рапорта подполковника Овсюгова: правда ли, что вы, будучи у партизан, самозванно объявили себя майором?
— Да… пришлось!
— То есть как это «пришлось»?!
— Меня дослали временным начштаба партизанского отряда. Мой предшественник комбат Киселев очень ревниво к этому отнесся; ну, я и решил объявить себя майором… на два-три дня. Для авторитета. Обстановка была сложная.
— Безобразие… впрочем, чепуха. Но чтобы этого больше не повторялось! Уже не в чине майора, а старшего лейтенанта, вы разыщете командира отряда, товарища Льоху, а вы, полковник, поможете им организовать взаимодействие партизан с этой стрелковой ротой. В штабе дивизии вам скажут, какие средства усиления можно использовать для захвата Герасимовки этой ночью. Старший лейтенант отправится с этим отрядом как представитель ВПУ.
Генерал Дубинский продиктовал текст шифровки командарму: «На правом фланге совместно с авиадесантниками веду активную оборону на рубеже северной опушки лесного массива. Главные силы бросаю на расширение успеха в городе «Ключевом». Сегодня ночью захвачу Герасимовку, чтобы воспретить противнику фланговый удар. Готовлю наступление на город с запада».
Генерал оставил у себя инструкцию об использовании трофейных фауст-патронов и отпустил их. Вместе с полковником Орленковым и Богуном Баженов отправился в штаб дивизии.
Льоху и Киселева они застали в штабе. Сразу занялись разработкой плана захвата Герасимовки.
Пока полковник Орленков уточнял средства усиления отряда, Баженов поехал к лейтенанту Стрепетову и предупредил, что оставляет его исполняющим обязанности коменданта. Он описал наружность «бравого солдата» и приказал «перерыть все село, но чтобы к утру был».
Баженов проснулся в селе Герасимовке, когда часы показывали 11.55. Он с аппетитом позавтракал, даже выпил сто граммов «за компанию» с Льохой и прошелся с ним по селу, намечая жилые помещения для ВПУ. Потом он вернулся в хату и сел за стол. Он уже знал: если не запишешь сразу, потом не будет для этого свободного времени.
Он вывел крупными буквами: «Ночной бой за Герасимовку с использованием элемента внезапности». Кончив отчет, он спрятал его в полевую сумку и пошел к «виллису».
За рулем он вспомнил ночную операцию… Противник спал. Они залегли в двухстах метрах от села. Где-то вдали лаяли бездомные собаки. Успех скрытого подхода вселял уверенность, что атака удастся…
А паника фашистов после первых залпов! Выскакивали на улицу в чем были, а проще сказать, в исподнем. Вот и стреляли по этим белым привидениям, метавшимся во тьме, валили их без счета.
Вот когда Баженов воочию убедился, к каким громадным потерям приводит паника…
Он прислушался. Доносился далекий грохот разрывов на переправе. Можно было не очень спешить и сначала наведаться к Марине.
Въехав на улицу «Орешка», он сразу увидел Аадронидзе с двумя автоматчиками. Андронидзе поднял руку.
— У нас чепе, дорогой, — сказал он. — Только что повезли твоего генерала на переправу.
— Убит? — воскликнул Баженов.
— Тяжелая контузия от авиабомбы. И опять один «юнкере», как тогда. И опять одна — единственная бомба. Ударила возле дома. От автоматчика только руку нашли. Генерал был в саду. Контузия… Кто-то работает! Прочесываю. Тебя не спрашиваю, как дела, знаю: победа! Что на поле?
— Пустое поле. Никаких укреплений. В семи километрах от опушки — линия железной дороги на ключевой «Узел». Генерал в памяти?
