Олька хихикнула:
— Иди, я тут подожду…
… Дядь Слава, можно?
— Заходи, — Вячеслав Тимофеевич кивнул и указал на трубку телефона, лежащую на столе. Вместе с Вячеславом Тимофеевичем в кабинете был ещё один человек — рослый плотный мужчина лет сорока, круглоголовый, одетый в хороший охотничий камуфляж, он с интересом смотрел на Тимку и кивнул ему.
— Из дома, сестричка моя, — усмехнулся Вячеслав Тимофеевич.
— Нуу… — Тимка сразу поскучнел. Завтра ему надо было уезжать. Но, вздохнув, он вдруг понял, что соскучился по матери и отцу и схватил трубку почти с радостью, краем уха услышав, как возобновился разговор:
— Ну, ты помнишь Михалкова
Я видел своими глазами за серой приютской стеной
Детей из Орла и Рязани, забывших язык свой родной,
Детей, потерявших свободу, детей, потерявших семью,
Не знающих, чьи они родом, затерянных в дальнем краю.
Я видел, как девочка Маша в немецкой пивной подаёт,
Как русская девочка наша нерусские песни поёт!
Кем будет малыш изпод Пскова? Солдатом? Шпионом? Рабом?
Лишённым отчизны и крова безмолвным рабочим скотом?(1)
Дальше Тимка уже не слышал. И, когда он положил трубку, лицо мальчика было настолько растерянным, что мужчины оборвали разговор, а Вячеслав Тимофеевич побледнел:
— Что…
— Да нет… так… как… — Тимка потёр лоб. — Дядя Слава… там, понимаете… Короче, часть… её расформировали. Уволили… — и он развёл руками, а потом спросил, моргая недоумённо: — Что делать-то? Мне надо поскорей домой, они мне и так сообщать сразу не стали, а сами уже там в каком-то углу съёмном живут… месяц…
— Погоди, — Вячеслав Тимофеевич поймал Тимку, мотнувшегося к двери. За локоть. Серьёзно посмотрел на него. — Постой. Ты познакомься с человеком.
— Дегтярёв, Вальтер, — представился мужчина. — Писатель и бизнесмен.
— Ага, очень приятно… Дядь Слав, мне скорей надо…
— С ним и поедешь, — кивнул Вячеслав Тимофеевич. — И вот что, Тим. Поедешь не просто так. Ты взрослый парень. Через неделю я жду тебя с родителями здесь. Дело им найдётся. А уговорить их должен ты. Видишь, как всё обернулось?
— Здесь?! — Тимка ошарашено крутнул головой. — Как… здесь… А! Я понял. Да, конечно!. — он просиял. — А вы…
— Я полечу с тобой и помогу уговорить, — улыбнулся Дегтярёв. Тимка неожиданно понял, что этот человек ему нравится. — Я умею убеждать.
— Тогда я побежал! — Тимка рванулся к двери. — Мне ещё Ольке… Оле надо сказать!
Загрохотали шаги по лестнице. Вячеслав Тимофеевич сказал, глядя в дверь:
— Ты слышал? Оле.
— Ну и нормально, — ответил Дегтярёв. Но Тимка тут же вновь всунулся в двери:
1. Строки из пьесы С. Михалкова "Я хочу домой!"
— Дядь Слав… я ещё хотел сказать… Лёшка — он же будет уезжать, пока меня нет, уже скоро? — Вячеслав Тимофеевич кивнул. — Позвоните его отцу. Этому — Ваксе. Скажите, чтобы ничего не говорил. Хорошо? Лешка умрёт. Позвоните…
— Позвоню, — коротко ответил Вячеслав Тимофеевич. — Пошёл отсюда.
— Ур-ра! — рявкнул Тимка, исчезая.
— Позвонишь? — спросил Дегтярёв. Вячеслав Тимофеевич кивнул…
…Самолёт оторвался от бетонки. Тимка откинулся на спинку сиденья и нашарил плеер в сумке — но внезапно его пальцы наткнулись на холодный металл. Недоумённо пожал плечами, достал… подкову.
— Это что такое? — улыбнулся сидевший рядом Дегтярёв. Тимка засмеялся:
— Это Зима. Подкова на счастье… Я музыку послушаю?
— Да конечно.
Сидевшая через проход пожилая женщина поинтересовалась довольно бесцеремонно:
— Возвращаешься домой с каникул?
— Неа, — беспечно ответил Тимка. — Лечу забрать родителей домой.
И, вставив в уши мягкие шарики, услышал голос Зимы — как буд-то Олег стоял радом и пел:
— "Будь же как все!" — тебя просили,
Но Голос Крови все громче пел:
"Парень, гордись, что живешь в России,
И Смутное время — твой удел!"
Нужен покой? Смешайся со стадом,
Лопай отбросы да грязь меси,
Если же нет — становись солдатом
Новой империи — Белой Руси.
Ты еще место в строю не занял?
Помни, оно давно тебя ждет,
Если твой ум никогда не дурманил
Гнилостный запах зеленых банкнот.
В воздухе пахнет боем смертельным,
Рвет тишину мерный стук каблуков,
Кельтский крест — перекрестьем прицельным
Ныне и присно. Во веки веков.
Кто там венцов небесных достоин Это уж пусть Господь разберет.
Помни, ты — Русский, стало быть — воин.
Слава России! И только вперед. (1)
1. Слова Н. Боголюбова
* * *
Не в силах отрицать правдивости нарисованных картин жизни… народа, критики обвиняли писате
ля в том, что он разжигает ненависть в ребёнке, ещё не способном объективно оценить действительность, наполняет душу ребёнка ядом мстильности, вместо того, чтобы воспитывать любовь к ближнему, что его произведения художественно слабы… Фучик… писал, что это честные произведения, дающие истинное представление о современности, воспитывающие бойцов.
Из книги "Зарубежная детская литература. "
Статья о словацком писателе Франьо Крале.
НА 2005 ГОД В РОССИИ:
— 700 тыс. сирот (в т. ч. 650 тыс. при живых родителях);
— ок. 4 млн латентных сирот (тех, на кого родителям просто плевать, но официально они живут в семьях);
— в среднем ок. 3 млн беспризорных (зимой их число падает до примерно 1, 5 млн, летом поднимается примерно до 5 млн);
— около половины русских детей знакомы с наркотиками;
— практически все к 16 годам чаще или реже употребляют алкоголь;
— курят к 16 годам 70 %;
— относительно здоровы всего 5 % детей;
— в колониях находится около двадцати пяти тысяч несовершеннолетних, вина большинства которых несоизмерима не то что со сроками, но и просто с практикой заключения;
— участием в проституции или порнобизнесе так или иначе зарабатывают 4 % девочек и 6 % мальчиков в возрасте 816 лет;
— 8 тыс. порносайтов в Интернете используют в качестве натурщиков русских детей;
— средний срок заключения за сексуальное насилие над несовершеннолетним (если ему не исполнилось 14 лет и если удастся доказать факт насилия) — 1, 5 года;
— средний срок заключения для несовершеннолетних — 3, 5 года (но были случаи, когда за обычную кражу давали до 8 лет);
— ежегодно бесследно исчезают до 40 тыс. русских детей. Большинство из них идут на продажу в рабство (так, в Среднюю Азию за 2003 год было продано около 500 детей), на порностудии, в публичные дома или на органы. Остальные гибнут не столько от рук маньяков, как любят говорить, сколько от рук богатых извращенцев;
