Сняв лыжи, Христина прошла мимо. Он заметил неровное дыхание девушки. Спросил:
— Устали?
— Да, — небрежно ответила она.
Нестеров протянул руку, чтобы принять от нее ружье. Она, словно не замечая его движения, повесила ружье сама, открыла дверь и прошла в комнату. Раздеваясь, сказала:
— Пурга кончается, завтра можно и уходить.
— Христина! — вскрикнула мать.
— Что? — спросила она. И не допускающим возражения тоном ответила матери: — У него есть дело. Не век же ему в гостях сидеть!
Сергей молча прошел за перегородку, где стояла кровать. Мешок его был собран еще после обеда. Конечно, он должен был давно уйти! Что она могла подумать о нем, постороннем человеке, который, пользуясь гостеприимством женщин, целыми днями валяется на кровати, скучает, забыв о деле?
Сквозь толстые стены из кедровника, которые все время пахнут так, словно ты в теплом летнем лесу, слышно гудение ветра. Христина сказала, что метель кончается. Где же? Впрочем, она, как колдунья, знает природу. Значит, кончается, если сказала Христина.
Он услышал за стеной тихий голос Марии Семеновны:
— И не Диковинка ты, а дика́я! Вот уж истинно дика́я… Ну что ты хорошего человека в такую погоду выгоняешь? Ох, девка, девка, нет в тебе покоя.
— Спи, мама.
— Человек к тебе с добром…
— Молчи, мама.
— Тут бы и тебе остепениться.
Послышался такой звук, словно хрустнули пальцы.
— Не век тебе в лесу бирюком сидеть, пню молиться, с лешими хороводы водить.
— Я сейчас же уйду, если ты не замолчишь! Ему отдыхать надо, а ты шумишь… Проснется.
— Молчу, молчу. Эх ты…
За стеной все смолкло, но еще долго слышались тяжелые вздохи Марии Семеновны.
Сергей незаметно уснул. Всю ночь ему слилось бурное море, корабли, крушения… Это метель покачивала дом и свистела в трубе, в ставнях, колотилась в сенцы.
2
Проснувшись, он не узнал комнаты. Она была позолочена широкими мазками, словно неведомый художник, решив попробовать ярость и силу своих красок, мазнул кистью там и тут: возле двери, на косяке окна, вдоль всей перегородки и в трех местах на широких кедровых половицах. Нестеров не сразу сообразил, что это солнце.
За стеной, в большой комнате, слышалось бормотание Марии Семеновны. На этот раз она была раздражена хозяйственными заботами. Одеваясь, Сергей слушал ее жалобы. Дело, которое поручил Марии Семеновне Саламатов, и впрямь доставляло ей много неприятностей.
— Опять в просчете, — ворчала Мария Семеновна. — Двенадцать кило муки будто корова языком слизнула. Добро бы сама пироги пекла, а то кому-то на именины выдала и записать не записала… — Затем послышался раздраженный, не чистый, но зато сильный грохот костяшек на счетах — Мария Семеновна подводила «баланец», как называла она это священнодействие. В это время со скрипом открылась дверь, и Мария Семеновна ворчливо сказала: — Ну вот и видно, что пурга кончилась, пошли гости! Что же ты весь в снегу-то, и не узнать, кабы росточек не выдавал…
Кто-то обивал снег с обуви, вытирал лицо, колотил шапкой по одежде. Нестеров машинально угадывал звуки, интересуясь гостем, но в то же время опасаясь выйти. Он вдруг почувствовал неловкость в том, что какой-то посторонний человек увидит его в этом одиноком доме. Гость недовольно сказал:
— Снегу на деревьях по три шубы висит: осенняя, зимняя да весенняя. Как неловко ступишь — ветка хрустнет, все три шубы на тебя падают… — И Нестеров узнал по голосу Тимоха.
— Обождал бы маленько, — с участием сказала Мария Семеновна. — Дневной ветер лишнее сбросит, солнышко расплавит сверху, а ночью морозцем прихватит, — завтра беги по лесу сколько хочешь.
— Некогда ждать, — беспокойно сказал Тимох. — Новости несу. Пиши квитанцию, приемщик. Двести пятьдесят белок. Два соболя — первый сорт. Пиши скорее, мне новости передать надо.
— Не торопи, не торопи, — с досадой сказала Мария Семеновна. — Сорт я сама скажу… — Послышалось шуршанье высушенных шкурок, затем бранчливый голос: — Опять один соболь подкуренный. Наверно, два часа в смоляном дыму держал! Эх, Тимох, Тимох, и когда ты научишься по-государственному к своему промыслу подходить? Ведь не охламонам меха сдаешь по дешевке, пора бы к порядку привыкнуть.
— Разве тебя обманешь? — извиняющимся тоном сказал Тимох. — Это я только для самого соболя, чтобы не обижался. Молодой попал. Зачем, скажет, Тимох меня третьим сортом сдал? Другому пожалуется, другой совсем в ловушку не пойдет. Ты лучше посади меня у огня, я тебе новости расскажу.
— Обожди ты со своими новостями, — рассердилась Мария Семеновна. — Неужели ты все еще шаманскому богу веришь? Нашел чем соболя улещать — государство обманывать! — продолжала выговаривать она. Потом шкурки снова зашуршали, она уминала их в мешок. — Ну ладно, говори! — благодушно разрешила она наконец.
— Промерз очень, согреться бы, — лукаво намекнул Тимох.
— Я кота в мешке не покупаю, — сурово сказала Мария Семеновна. — А за новости, сам знаешь, не скуплюсь — В голосе ее звучало живое любопытство.
Нестерову и самому хотелось поскорее узнать, какими новостями промышляет Тимох. Он с острой тоской ощутил оторванность свою от мира, а ведь прошло всего шесть дней. Что же будет позже? Через месяц-два? И почувствовал неожиданное уважение к удивительной профессии передатчика новостей. Тимох, вероятно, имеет в запасе много, о чем стоит порассказать за стаканом согревающего напитка. Сдать меха он мог в любой приречной фактории, но там-то он не получил бы премии за свои новости, там все узнается быстрее. И он, не жалея ног, проделал далекий путь. Он знал, что, имея новости в запасе, будет почетным гостем во всех кочевьях, на всех лесозаготовительных пунктах и в охотничьих избушках. И это сознание заставляло его держаться с важностью.
Но Мария Семеновна тоже не хотела сдаваться. Сергей приоткрыл дверь и увидел ее в позе спокойного ожидания перед Тимохом. Тимох все поглядывал на шкафчик в переднем углу, где хранился запас спирта. Но так как хозяйка молчала, он начал перечислить свои новости, загибая черные твердые пальцы один за другим. По обычаю он только называл их. Слушатель сам должен был попросить подробностей. Он медленно и со значением говорил:
— В Красногорске собрали большой обоз, не только лошадей, олений обоз. Машины грузят, в парму повезут…
— Знаю, — хладнокровно объявила Мария Семеновна.
Тимох озадаченно посмотрел на нее и перешел ко второй новости.
— Геолог пошел на Ним за камнями…
— И это знаю, — сказала Мария Семеновна.
Тот склонил голову набок.
