Сначала я решила, что это временный разлад, и нужно только отдохнуть, поэтому тут же легла и заставила себя отключиться, но это не помогло. Проснувшись в плотных объятиях Дарха, я обнаружила все то же белое пятно в памяти.
Я напрягла мысли. Итак: Стас и Володька, успешно расстрелявшие гравитонную установку, но не заметившие пятого «сторожа», потом в голове возникает образ перекошенного от боли лица Игоря… я отделяю фантом… и пустота. До того момента, пока я не вернулась на вершину Дарха и не приняла фантом. Черт. Попробую снова.
Что-то с трудом пробивается, словно сквозь стену… Какой-то промышленный пейзаж: высокие серые стены с узкими проходами между ними, длинные ряды ныряющих в землю и выныривающих из стен труб… И среди них — подозрительно маленькие обломки установки. Почему мало обломков? Потому что Игорь с Юркой и Женькой застали пришельцев за работой и прогнали! Наверное…
Не помню.
Поняв это, я разозлилась на руку Дарха, лежавшую на моем боку и приковавшую меня к земле.
— Я что, бесилась?
— Нет, — после короткой паузы послышался из-за спины голос Дарха.
Чужая рука убралась. Мы оба сели.
— Если хочешь быть готовой к следующему раздвоению, подыши листиками, — сказал Дарх.
Что-то почти непреодолимо заставляло поймать его взгляд, словно это было важно, словно там наконец открылось давно желанное чудо. Но не нужно никаких чудес от Дарха.
Уже пора? Я теряю чувство времени.
Листья лежали там же, где были вчера. Скатав один из них в ладонях, я подожгла конец трубочки кончиком пальца и вдохнула сквозь нее бедный высокогорный воздух.
Глаза пронзила резь. Так случалось раньше, когда нормальным девчонкам полагалось плакать, а мне для этого не хватало сущей ерунды — маленькой детали человеческого организма, по странности не сымитированного инопланетной тканью моего тела.
«Мне плохо», — влетела в мозг отчетливая мысль.
«Почему?!» — испугалась я же. Выход найден, и он работает. Все получается!
«Мне плохо».
И это действительно было так. Прежняя, привычная, хоть постоянно меняющаяся в мелочах, но незыблемая в самой основе реальность ускользала, подергивалась туманом и удалялась, оставляя меня болтаться в невесомости, связывая с Дархом…
А с ним мне плохо. Каким бы он ни становился, как бы не менялся — он был плохим. Я больше не смотрела на него, пытаясь спастись от сближения и не уйти в его мир.
Выбора нет. Отказаться от его услуг я не могу. Только так я сделаю то, что необходимо. Иначе мне будет еще хуже.
Новый сигнал прорвался ко мне уже не болью, а хрипом отчаянья — чем-то таким удивленным и безнадежным, что я в прыжке автоматически обросла «броней».
Приземляясь на колени, я услышала где-то сзади яростные крики, а перед собой увидела того, кто кричать, конечно, не мог.
…потому что его извивающееся в конвульсии тело было лишено головы.
Странным образом я не подумала в тот момент о двух важных вещах: что это смерть, и что надо оглядеться, ведь вокруг происходит что-то страшное. Я видела только это тело — тело какого-то парня, моего знакомого, а значит, классного, сильного, умного и веселого парня — с льющейся из него кровью и думала: он двигается… значит, живет. И обернулась в поисках головы, уже начиная мечтать, как забуду об этом. Скорее бы закончить и забыть.
Глаза почему-то застлал туман, но я неожиданно быстро нашла голову, схватила ее за волосы, боясь коснуться лица, и, навалившись всем телом на сведенное последней судорогой туловище, прижала ее к перерубленной шее.
ГОСПОДИ, ОСТАНЬСЯ ЗДЕСЬ!!!
Всё, теперь всё будет хорошо — еще никогда никто не умирал у меня на руках, и сейчас этого не случится. Он выживет! Жизнь, пусть ее крошечная часть, задержалась в этом теле, и я не выпущу ее!
— Гляди! — крикнул кто-то.
Я повернулась на крик.
Двое парней — из-за шлемов не разобрать, кто именно — припав на одно колено, целились стволами в туманную даль. Один показывал на меня другому, не упуская цель из виду. До обоих было метров пятнадцать.
С осознанием расстояний туманная пелена спала с глаз, и я увидела, наконец, что мы все — на огромном гладком, словно бетоном залитом, поле, что где-то далеко сквозь сумерки на нас смотрит сотня замерших от ужаса и удивления людей, понявших, на свое счастье, где пролегает граница между жизнью и смертью, и не пытавшихся приблизиться к нам.
— Ася, уходи! — крикнул первый из парней.
Это Сашка.
— Успокойся, — одернул его второй.
Это Серега.
А у меня… Лицу медленно возвращается живой цвет… Кирилл.
— Обязательно успокоюсь, — притворно уверенным, вибрирующим от напряжения тоном ответил Сашка Сереге. — Сниму этих — и сразу успокоюсь.
Этих?
«Этими» были они. Переливающиеся в подернутом сумерками свете клочки прозрачного тумана с синими огоньками в верхней части, которые так легко принять за глаза. Их было трое, до них — метров пятьдесят, за ними — их похожий на зависшую в воздухе огромную каплю дождя космический транспорт. Ой, мама…
Сашка выстрелил — и правильно сделал, потому что иначе очередь стрелять перешла бы «диким». Яркий луч, выпущенный его стволом, попал сначала в одну, а потом, тут же, во вторую синюю точку одного из «диких», и тот изменил форму — стал меньше и жиже, и вдруг вытек на гладкий серый бетон.
Герман понял, как их убить!
Серега выстрелил в следующего.
Третий взметнулся вверх и ушел из-под луча.
Тут ответил корабль — из его блестящего бока вылетела белая вспышка и очень небыстро для смертоносного снаряда полетела к Сашке. Тот легко уклонился, перекатившись через спину, и вспышка ушла в бетон, оставив в нем ямку и радужные разводы.
«Дикие» явно не готовы к этой встрече.
Серега лучом достал последнего, так же методично спалив ему синие точки одну за другой.
Три мокрых места на бетонном покрытии.
А что сразило Кирилла? А, «сторож». Похоже, единственное, что успели сделать «дикие» — это поставить одного «сторожа».
Корабль несколько раз качнулся. Что они задумали? Чем сейчас выстрелят?
От борта отделилось и сразу стало быстро приземляться несколько клочков тумана. Из каждого теперь торчало по белой закругленной болванке, напоминавшей «сторожа», и это дало понять — начинается новый этап боя.
— Стреляй! — гаркнул Серега.
В этот же миг воздух расчертил десяток лучей, и один из них неожиданно чиркнул по моей «броне». Я почувствовала легкое жжение, которое быстро прошло. «Броня» держит. Хуже, чем все, что ей пришлось держать до сих пор, но держит. Чтобы она защищала и Кирилла, надо снять ее, а потом надеть снова… Нет, во время боя не снимается. Надо об этом подумать, потому что так неудобно. Должна быть возможность накрывать других…
