Четверка сидела, надежно укрытая от яростного вихря, но гнетущее напряжение, царившее внутри, выстудило тепло и без ветра. Гера отвернулся от всех, делая вид, что наблюдает за действиями ворожеи. Учится он, видите ли. Милка сидела мрачнее тучи и не сводила внимательного взгляда с наемника и Прежней. Хотя бывшая служанка уже убедила себя, что «сдался-де ей этот мужик», в душе она все еще страдала при одном только взгляде на него. Брест же молча смотрел куда-то вдаль. Желваки ходили ходуном под натянутой кожей, а рука напряженно легла на рукоять меча. Мужчина крепко призадумался, а подумать было о чем: ему осталось всего ничего. Умом-то он понимал, что часы тикают, но осознание смертного приговора еще не пришло. Наемник попытался поговорить с Катериной перед вылетом, но она сторонилась его, как чумного. Девушка пристроилась рядом со служанкой, отвернувшись от Бреста. Она запретила себе даже смотреть в его сторону, изредка смахивая выступающие слезы. Ей хотелось выпрыгнуть из ступы, лишь бы оказаться в другом месте, лишь бы снова все забыть. Ящер забери тебя, Гера! За душу переживал? А теперь что, счастлив? Парень вздрогнул, он повернулся к Прежней и осторожно коснулся её ладони. Та не убрала руки - воровке было, в общем-то, все равно. Он ласково дотронулся до щеки, заглядывая прямо в пустые глаза Катерины:
- Ты не представляешь, сколько раз я молился о том, чтобы научиться не только чувствовать людей, но и лечить их… Если бы я мог освободить тебя от этой боли… Если бы мог…
Ее взгляд немного потеплел, но мысли остались прежними. Гера поднялся, стараясь сохранить равновесие – ступу иногда качало – встал рядом с ведьмой, лихо машущей помелом. Парень глянул на Бреста и бросил одно короткое слово:
- Позже.
Наемник хмуро кивнул, отводя взгляд.
Они летели всего четверть часа, а казалось, что целую вечность. Иногда ступу потряхивало, но ворожея мастерски держала ее в узде. Брест поднялся, держась за борта, и высунулся наружу: под ними проплывала знакомая местность. Мда, это тебе не пешком ходить! Всего ничего, а они уже подлетали к убежищу Истомира: впереди показалось знакомое поле с налитыми золотыми колосьями, а впереди маяком на горизонте стояла башня чародея. Бабка повернула сморщенное лицо к остальным:
- Что сопли распустили? А ну соберитесь! Чай не в гости к соседке идем пироги есть, а дело делать!
Она махнула рукой, и морок растворился перед ними: золотое поле пропало, обнажив болото, пусть и освещенное дневным светом, но от того не менее опасное. Наемник про себя отметил, что башня стоит в аккурат посреди топи. В прошлый раз они чудом прошли по тропке. Если бы не волшебный клубок – кормить бы сейчас червей всем троим.
Черная громадина из камня приближалась с каждой секундой, пока не заслонила собой все пространство. Баба Ежна направила ступу к смотровой площадке на крыше. Ведьма, закрутив помело, плавно опустилась на каменное основание, разогнав остатки ветра. Остальные сосредоточенно перелезли из-за деревянных бортов, озираясь по сторонам. Брест держал меч наготове, не доверяя ни чародею, ни его магии. Гера спрыгнул рядом, помогая вылезти старой колдунье. Та отмахнулась от него сморщенной рукой, словно от назойливой мошкары, тяжело перевалилась через край.
- Чародей ведает, что мы здесь? – спросил ее наемник.
- А то, - отдышалась бабка, - Сейчас у себя в комнатенке чары охранные наводит. Эликсир-то у тебя? Не прошляпил?
Брест похлопал по сумке и хмуро кивнул. Ведьма почесала бородавку на носу, задумчиво протянула:
- Значится, когда этот крот из норы вылезет, я первая с ним погуторю. Остальным не суваться.
Путники инстинктивно, словно по команде, отступили назад. Попадаться под горячую руку бабе Ежне, все равно, что переть против взбешенного лося: вам - смертельно, ему - незаметно. Катерина на всякий случай вытащила меч, лишний раз посетовав на потерю легкого и удобного кинжала. Она встала плечом к плечу с Герой, парень ощутил ее тревогу и смятение. Интересно с чего бы? Прежний постарался расслабиться, заглядывая глубже. От девушки потекли образы спальни в башне, два Бреста и потоки поглощающего стыда. У Геры от гнева покраснели уши. Он глянул на подругу: заметила ли? Воровка озиралась по сторонам, ожидая появления мага. Прежний поставил в уме галочку: за чародеем теперь должок.
Милка держалась рядом с наемником скорее по привычке. Его напряжение волнами передавалось служанке - девушка вытащила кинжал, приготовившись сражаться. Солнце освещало открытую площадку, отражаясь от полированного камня. Вокруг стояла тишина, только стук сердец да надсадное дыхание разносились на крыше. Баба Ежна нахмурилась:
- Сейчас появится.
Не прошло и пары секунд, как поднялся легкий ветерок. Он усиливался с каждым мгновением, нагоняя неизвестно откуда взявшиеся облака. Ведьма скривилась:
- Вот жеж позер! Не могет просто ногами подняться.
Небо все больше затягивало тучами, солнце, уже надежно укрытое за мрачной пеленой, оставило путников без света, погрузив смотровую площадку в сумрак. Между черными облаками то и дело проскакивали искры, где-то вдалеке громыхнуло. Бабка закатила глаза и поковырялась в крючковатом носу: ей было откровенно скучно. Все чаще мелькали молнии, ветер усилился, разметав девкам волосы. В небе среди черноты мелькнула очередная вспышка, но то не молния. Огненный шар приближался, с каждым мгновением увеличиваясь в размерах. Он, словно комета с длинным горящим хвостом, обогнул крышу по дуге и ударился о твердую поверхность, рассыпаясь искрами. На его месте стоял Истомир в идеально сидящем бархатном кафтане. Черные аккуратно уложенные волосы и эспаньолка на холеном лице ничуть не изменились с момента последней встречи. Чародей широко развел руками, направляясь к старой ворожее:
- Госпожа! Чем обязан столь… неожиданному визиту?
Ведьма скривилась, словно съела махом пуд клюквы:
- Оставь это баловство, Истомир.
Вместе они составляли забавную пару: ухоженный, одетый с иголочки молодой красавец и старуха в потрепанном тряпье, лаптях да еще с метлой в руках.
- Я смотрю, ты пришла с гостями? – чародей добродушно улыбнулся, - Рад вас видеть! Выходит, ваше путешествие закончилось весьма удачно? Не угодно ли спуститься и опрокинуть кубок-другой вина? Я бы с превеликим удовольствием послушал о ваших приключениях, люблю, знаете ли, хорошие истории.
- Мы тута погуторим, - бабка подняла бровь. – А то винцо твое больно ядом отдает.
Мужчина притворно всплеснул руками:
- Я бы ни за что не посмел отравить тебя, госпожа. К гостям я с особым трепетом отношусь: предлагаю им свой кров, еду, постель… особенно постель, - мужчина подмигнул Катерине, - Рад тебя видеть, моя дорогая Прежняя. Как, кстати, самочувствие? Не угодно ли тебе остаться после всех дел? С радостью побеседую с тобой о старых временах.
