— Анекдот какой-то, — мрачно проговорил Дашков.
— Так ей и надо! Привыкли паразитировать, — проворчал поручик.
— Как вы можете так говорить! — возмутился генерал. — Плакать надо, что большевики довели до такого состояния цвет России.
— Как же! — насмешливо воскликнул Жужубов. — Сейчас зарыдаю, стану безутешно оплакивать этих проституток, которые валялись под Распутиным и продавали Россию немцам оптом и по частям…
— Фи, поручик, — поморщилась Полянская.
А хозяйка дома сердито воскликнула:
— Перестаньте, господа! Как вам не стыдно! Неужели нельзя спорить прилично?
— Неправда, что ли? Там были проститутки и здесь пошли по проторенной дорожке. Голубая кровь… Хе, хе-с…
— Ну уж вас-то, поручик, не заподозришь в принадлежности к голубой крови, — съязвил Черновский.
— И слава богу, — усмехнулся Жужубов. — Я здорового купеческого звания. Если бы дохлое дворянство отдало власть в наши руки…
— Власть не отдают, ее отбирают. Вы попробовали отобрать, да не сумели удержать, ротозеи, отдали большевикам… Ваш Керенский просто болван…
— Он такой же наш, как и ваш. Вместо того чтобы провести земельную реформу, он пытался сохранить ваши поместья, на чем и погорел…
Жужубов говорил странно срывающимся, хриплым голосом, и женщины испуганно посмотрели на хозяйку.
— Господа, — поспешил на помощь хозяйке молчавший до этого капитан Кучимов, — господа, к чему эти запоздалые споры? Будем бодро смотреть вперед! Давайте поднимем бокалы за матушку-Русь. Я лично оптимистически смотрю на ее будущее, хотя и не знаю — кому из нашего поколения найдется там место.
— Браво! — иронически сказал Черновский и трескуче похлопал сухими ладонями.
Все эти споры и разговоры для Анны не были новостью. Бродяга-полковник, фрейлина-проститутка… Все они погрязли в трясине эмиграции. Хулиганят, злобствуют, бьют окна в советском посольстве и мечтают въехать в Россию на белом коне. И ее муж туда же. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Коммерсант…
Ее мучила затаенная тоска. Как странно сложилась судьба… Эмигрантка, наравне с этими… Хотя что ей большевики? Могла бы жить на родине.
— И все же, господа, — продолжал между тем Кучимов, — в России происходит что-то любопытное… Я часто встречаюсь в порту с советскими моряками — они рассказывают удивительные вещи.
— Судя по договору с Китаем, «удивительные»… — насмешливо произнес Черновский. — Советская Россия отказывается от всех контрибуций, прав и привилегий Царской России в Китае… Скажите пожалуйста, как щедры большевики! Да и то сказать — не ими завоевывалось, не жалко!
— Дипломатия — штука тонкая, — неопределенно возразил капитан.
— Однако ваши встречи с советскими моряками не прошли бесследно, — возвысил голос Черновский, неодобрительно поглядев на капитана.
— Возможно, — несколько вызывающе ответил Кучимов и демонстративно отвернулся от генерала.
«Какой симпатичный человек, — подумала Анна, исподтишка рассматривая капитана. — Какие умные, проницательные глаза…»
Ночью Анна долго не могла заснуть. Она ворочалась, вздыхала и все думала о своей странной судьбе, которая свела ее с людьми, совершенно чуждыми ей.
Муж наконец поинтересовался, отчего ей не спится.
— Да так… — ответила нехотя, не желая почему-то делиться с ним своими мыслями.
— А у этого рыжебородого, видать, денег куры не клюют, — после некоторого молчания неожиданно произнес муж. — Нужно его потрясти…
Анне был противен этот разговор, и она промолчала, притворившись засыпающей.
Муж сумел-таки занять крупную сумму денег у Федорченко. Кто-то из эмигрантов свел его с дельцами судоремонтной фирмы, и через некоторое время Валениус открыл лесопильный завод на улице Байкал, где обосновались одни русские, сибиряки.
И снова по вечерам он щелкал на счетах, подсчитывал барыши и мечтал разбогатеть.
Анна вдруг почувствовала, что не может больше жить с Валениусом, он ей опостылел. Опостылели его нечестные махинации, вечные разговоры о деньгах. Они часто ссорились последнее время. Анна упрекала его за нечестность в делах, за то, что занимает деньги, не намереваясь их отдавать. Муж злился: мол, подумаешь, какая честная. А в последней ссоре он довольно резко сказал ей: «Можешь оставаться при своих убеждениях, и пусть тебе помогут благотворительные комитеты».
Анна почувствовала, что тупеет, теряет интерес к жизни. И однажды за завтраком объявила:
— Я ухожу от тебя.
Может, это было неожиданно для нее самой. Но мысль уйти, убежать от этой жизни овладела ею давно. Пусть нужда, голод, чужбина, — она больше не может! Душа жаждет освобождения…
Муж изумленно посмотрел на нее, язвительно спросил:
— Куда, позвольте узнать?
— Неважно… — упрямо ответила Анна.
— Значит, надоели мои заботы? Надоела сытая жизнь? — продолжал язвить муж. — На панель захотела? Муж староват стал…
— Прекрати! — вспылила Анна, она не хотела выслушивать еще и пошлости.
— Что ж, уходи, — мстительно проговорил Валениус. — Только без документов ты далеко не уйдешь, а развода я тебе не дам.
— Ну и ладно… — ответила пренебрежительно.
Встала из-за стола, прошла в спальню. В страшном возбуждении, почти не сознавая, что делает, стала кидать из шкафа на кровать какие-то вещи. Запихала все в чемодан, огляделась. Сердце невольно сжалось от тоски и тревоги. Господи, что же это она делает? Но остановиться уже не могла. Какая-то неведомая злая сила влекла ее из этого дома.
Вышла на улицу. Город шумел враждебно и отчужденно. Куда же идти? Вспомнила о Кучимовых. Эти не прогонят. Она почему-то верила в них. Из всех знакомых они казались ей наиболее порядочными.
Взяла такси и поехала на улицу Хэйг, где жили Кучимовы. Дома была одна жена капитана. Выслушав взволнованный рассказ Анны о ссоре с мужем, о том, что больше не вернется к нему, Кучимова призадумалась.
— А не погорячились ли вы, милочка? — обратилась она к Анне. — Пока не поздно, может, помириться вам?
— Нет, — твердо сказала Анна. — К Валениусу я больше не вернусь.
Она заплакала.
— Ну, ну, успокойтесь, — начала утешать Кучимова. — Живите у нас сколько хотите. Только вот я думаю о превратностях эмигрантской жизни — трудно вам придется.
— Жилье я себе найду, — обрадовалась Анна, — и работу найду… Я всего на несколько дней… Буду вам помогать по хозяйству, я ведь все умею делать…
— Ну, хорошо, хорошо, только не плачьте, — улыбнулась Кучимова.
Две недели она прожила в семье капитана. Устроиться на работу оказалось делом нелегким. Пошла в финское консульство, попросила отдельный паспорт. Но ей ответили, что без разрешения мужа паспорт выдать не могут. Нужно развестись.
