пошла напрямиг через заснеженное болото, и не единого следа не обозначилось на рыхлом снегу.
– Бась, что она здесь наговорила?
– Не знаю, Стась. Ты ей веришь?
– Липкая она какая-то.
– Это она, видно, от застенчивости!
– Ну что, "милая крошка", идём?
– Идём, барышня!
– А уголёк-то наш в руки ей не дался!
– Зато теперь чуть не скачет от нетерпения, за собой зовёт.
– Значит, незачем прохлаждаться, и так много времени зря потеряли.
И девочки поспешили за угольком через заснеженный до самых вершин ельник, через берёзовую рощу, словно затканную белым кружевом, мимо горящих алыми ягодами зарослей калины, по горбатому мостику, перекинувшемуся над застывшей голубым льдом речушкой.
Ноги аж гудели от усталости, да присесть было некуда – разве что в сугроб. Но, наконец, лес потихонечку стал редеть, и за молоденькими сосёнками показался высокий терем, крытый серебристым тёсом. Перед теремом белел зимний сад, а в саду что-то звенело и щебетало. Едва Бася со Стасей подошли ближе, с деревьев вспорхнула стайка хохлатых свиристелей.
Уголёк добежал до крыльца и остановился. Стася подняла его и сунула в карман.
– Ну что, Бась, пан или пропал?
– Была-не была! Дёргай!
И Стася дёрнула висящий над дверью витой шнур. Где-то в доме тренькнул серебряный колоколец.
Девочки подождали чуток, но больше не услышали ни звука. Тогда Бася подёргала чуть сильней, переливистый звон прошёлся где-то в глубине терема, но ответом ему снова была тишина. Стася тряхнула верёвку разок-другой – и опять никакого отзыва. Тогда она попросту постучала в дверь кулаками. – Тот же результат.
– Ну что, Баська, поворачиваем назад?
– Погоди, Стась, мало ли куда Хозяйка выйти могла. Давай сметём снег со ступеньки да посидим-подождём.
–А чем сметать-то?
– Как чем? – ногами.
Но только они спихнули снег, только присели, как дверь распахнулась. Девочки едва успели вскочить. На пороге перед ними стояла статная голубоглазая женщина в светло-голубом домашнем платье.
Сёстры поклонились.
– День добрый, пани Метелица!
– И вам добрый! Ну, с чем пожаловали, гости дорогие?
И девочки привычно затараторили:
– Я Баська, а она Стаська…
– Я Стаська, а она Баська…
– Мы в колодец свалились!…
– Мы домой хотим!..
– А я тут причём?
– Все говорят, только Вы можете открыть нам дорогу в Верхний мир.
– Если что делать надо, мы работы не боимся.
– Тише-тише, у меня от вас уже уши болят! И проходите скорей в горницу, нечего двери раскрытыми держать, дом студить.
«Дом студить»?! – Девочки не ослышались? Или они не туда забрели и перед ними не Матушка-Метелица? У той в снежных хоромах полы ледяные, с потолка сосульки свисают… Да иначе и быть не может!.. -
– Да не торчите вы на пороге, раздевайтесь, за стол садитесь, за столом всё и расскажете.
Следом за Хозяйкой сёстры вошли в дом. Где же ледяные полы? Где сосульки? – Посреди тёплой комнаты дубовый стол льняной скатертью застлан, вокруг стола скамьи резные, а в углу голубым изразцом выложена печь голландская, и от той печи по всему дому жар идёт.
Хозяйка махнула рукой, и на столе сами собой появились тонкие стаканы на голубых блюдцах, в стаканах чай горячий. Махнула второй раз – влетели в дверь вазочки с малиновым вареньем, опустились на скатерть. Ну а на третий – возникло посреди стола блюдо с пирогами.
– Вы какие больше любите – с грибами или с яблоками? Тут одна бабуля славные пироги печёт, да меня порой балует. Вы жуйте, чаем отогревайтесь, говорить потом будете.
Но девочки лишь пригубили горячего чая и снова загалдели, перебивая друг-друга:
– Мы и печь умеем и стирать, а коли надо, то и дрова рубить.
– И воды нанесём хоть сорок вёдер…
– И корову сможем подоить…
– И лошадь запрячь…
– Тихо-тихо, я верю, что вы не белоручки, только, вроде я и сама пока справляюсь, зачем мне помощницы?
– Но пани Метелица!..
– Я – пани Метелица, и что дальше?
– Что же нам делать – папа с мамой из города приедут, а нас нет нигде!..
– Мы всё-всё для вас сделаем, только помогите домой вернуться!
– Иш какие настырные! Хорошо, дам я вам работу. Угодите мне, так и быть, отправлю вас домой, да ещё и награжу впридачу. А вот если поручение моё выполнить не сумеете – не взыщите, другую дорожку наверх искать придётся.
– Так все говорят – нет других дорожек.
– Кто ж такие эти "все"?
– Пан Леший и сестры Кикиморы.
– Ах, пан Леший!.. Скажите-ка, вспомнил! Имя моё помянуть изволил!.. И много этот пан про меня наговорил? Небось зубами скрипел да отплёвывался!?
– Да что Вы! Слова худого он о Вас не сказал.
– Сам к Вам и направил.
– И не говорил, что заморожу я вас да выстужу?
– И не заикался.
– А что же он сказал?
– Сказал, что у него к Вам дороги нет, а вот сёстры Кикиморы показать её могут…
– А сам он, значит, дорогу эту и знать не знает?! Ладно, чай стынет. Вот как отчаёвничаете, покажу я вам, что делать надо.
А как встали из-за стола, вывела их Матушка-Метелица снова во двор. Там уже стояла маленькая косматая лошадёнка, впряжённая в сани, в санях на старую рогожку была навалена небольшая копёнка сена.
– Ну, работницы, лезьте в тарантас (повозка) да поезжайте в лес. Дорогу кобылка моя сама знает. Где она остановится, там кинете на снег сенца охапку. Кинете, да вот в этот колокольчик позвоните, – она дала Стасе серебряный колокольчик. – Как придут к угощению звери лесные, можно будет дальше ехать. Не боитесь? Зверьё у меня разное столуется, не всё белочки да зайчишки.
Бася со Стасей решительно помотали головами.
Вот и славно – главное, не бойтесь, и никто вас не тронет.
Сестрицы дружно кивнули, взгромоздились поверх копны и тронулись в путь.
Далеко и заехать не успели, на самой опушке лошадь остановилась. Девочки слезли, кинули на снег душистого сена, сколько руки захватили, и со всей силы затрясли колокольчик. От волшебного звона травяная охапка стала расти как на дрожжах и вширь и ввысь, а сухой тимьян да тимофеевка на глазах оборачивались сочными листьями капусты, порезанной на куски оранжевой морковкой.
Только никто на угощение выходить не спешил, лишь шуршали в заснеженных кустах чьи-то невидимые лапы, лишь косили из-за сугробов чьи-то испуганные глаза.
А потом вдруг как прыснут отовсюду, словно наперегонки, зайцы, зайчихи да малые зайчата и прямиком к капустным кочерыжкам. Вначале они ещё незнакомых девчонок сторожились, стоило тем чуть шевельнутся, зайчишки замирали, готовые мигом нырнуть в кусты, потом пообвыклись, а напоследок до того осмелели, что устроили вокруг саней чехарду с догонялками.
Жаль, насмотреться на это толком не удалось, потому что кобыла прянула ушами да тронулась с места.
Лошадка трусила привычной дорогой куда-то в самую чащобу и остановилась на этот раз лишь перед густыми колючими зарослями шиповника, перед похожей на снежную крепость кучей бурелома. Может кто в том буреломе затаился, да поглядывает настороженно? А тишина такая – аж в ушах звенит! Да уж, не больно-то весёлое местечко, такие лучше обходить стороной.
