— Настя, — повторил Немчинов. — Хорошее имя, простое, русское. Я был против, чтобы её назвали Валерией. Не наше это имя, чужое, Господь не защитит.
— А какое имя вы хотели для внучки?
— Анна. Анютка. Аннушка.
«Анну Господь тоже не защитил», — подумала Настя, вспоминая прошедший год и несчастную Аню Лазареву, которой повезло встретить единственного мужчину в своей жизни, но и не повезло, потому что этот мужчина хладнокровно использовал её и довёл до гибели. С Анны Лазаревой мысль плавно перебежала на другие обстоятельства этого же дела, и Настя вдруг вспомнила, как ровно год назад точно так же сидела на скамейке в больничном парке с пожилым седым человеком. Крутой мафиози Эдуард Денисов, умирая, призвал её для выполнения своей предсмертной просьбы. Прошёл год — и круг замкнулся, она снова в больничном парке, и снова рядом с ней страдающий старик.
— Вы верующий? — спросила Настя.
— Смотря во что, — рассеянно ответил Немчинов. — В Бога не верю, не так воспитан. А в вечную мудрость верю. Сам виноват, надеялся, что меня чаша минует. Ан нет, вечная мудрость — она для всех одинаковая, никому не убежать. Дурак я, Генку, сына своего, учил, учил, носом тыкал, читать заставлял, со словарём переводить, наизусть учить, хотел мудрость эту в его башку вдолбить. А сам… Понадеялся, думал, если во благо делаю, то обойдётся. Не обошлось.
Настя вздрогнула, мысль, простая и лежащая на поверхности, вдруг предстала перед ней так ясно, что она даже удивилась, почему раньше не сообразила. Самая знаменитая песня Вильданова — «Реквием». Но это ведь и лучшая песня Геннадия Немчинова, самая яркая и сильная из всего, что он написал. Единственная песня, к которой композитор сочинил текст сам, все остальные песни были на стихи его жены Светланы Немчиновой. Почему именно эта песня, почему «Реквием»? Потому что это вбивалось с детства в голову, и песня была написана, когда Геннадий ещё не был женат и ещё не вышел из-под духовной власти отца.
— А вы надеялись, что обойдётся? — осторожно сказала она. — Нельзя было скрывать до бесконечности, вы ведь должны были понимать, что рано или поздно всё вскроется и может обернуться трагедией. Лера узнала обо всём не от вас, а от посторонних людей, что-то ей сказали, о чём-то сама догадалась, сопоставив факты, и её психика не выдержала. «Когда воссядет Судия и привлечёт к ответственности все скрытые деяния, ничто не останется тайным». Ведь так гласит вечная мудрость?
— Так, — Немчинов кивнул. — Вы из милиции?
— Да.
— Меня опять посадят?
— Ну что вы, нет, конечно. За что? За сына и невестку вы уже отсидели, и даже больше, чем нужно.
Он помолчал. Настя видела струйки пара от его дыхания и удивилась, что не чувствует холода. Впрочем, так бывало, когда она сильно волновалась. Она понимала, о чём спрашивал её старик: тогда, десять лет назад, он узнал о преступлении и не донёс, хотя по закону обязан был. Вовлечение несовершеннолетних в групповые сексуальные развлечения — дело нешуточное. Тогда был ещё старый уголовный кодекс, и в нём существовала статья о недоносительстве, причём посадить по ней теоретически можно было даже самого близкого родственника. Это сейчас, по новому кодексу, близкие родственники не могут привлекаться за недонесение, а тогда… Но поскольку состав, как красиво сказали бы учёные-правоведы, декриминализован, то беспокоиться Василию Петровичу не о чем, его уже нельзя привлечь за совершённое десять лет назад недонесение, даже если кому-нибудь придёт в голову этого очень захотеть.
— Лерочка, невинное дитя, — произнёс вдруг Немчинов. — Я надеялся, что она не пострадает, она же не сделала ничего плохого. Забыл, что в «Реквиеме» сказано: «Quid sum miser tune dicturus? Quern patron-um rogaturus, cum vix Justus sit securus?» Впрочем, вы, наверное, не понимаете.
— «Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять о заступничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении».
— Вы знаете латынь?
— Немного. Учила в университете. Но музыку я, честно говоря, знаю лучше. Василий Петрович, вы не хотите мне рассказать?
— Зачем? Какой смысл? Всё уже случилось, Лерочка узнала. Как она теперь будет жить? Боже мой, я так старался, я знал, что она меня ненавидит, и не пытался оправдаться, только чтобы она не узнала, какими подонками, какой мразью были её родители. Всё, история закончилась, и нет смысла её ворошить.
— История не закончилась, — возразила Настя. — Где-то всплыла одна из кассет и используется как орудие шантажа. Нам нужно знать как можно больше, чтобы найти шантажиста. Помогите нам, пожалуйста.
* * *
Москва готовилась к Новому году. С каждым днём город становился всё наряднее и веселее, в витринах и на улицах ставили ёлки и вешали гирлянды, люди ехали в метро с огромными яркими пакетами, в которых угадывались ёлочные украшения. Пришла пора приобретать новогодние подарки для родных и друзей, и как Настя ни оттягивала этот момент, оставляя на потом, но заняться покупками всё-таки пришлось.
Она совершенно не полагалась на свою фантазию, поэтому выйдя с работы первым делом купила в метро телефонную карту, чтобы иметь возможность в любой момент позвонить мужу для консультаций. Проехав пять остановок на метро, она вышла на Манежной площади и тут же нырнула в огромный только что открывшийся подземный торговый центр. В первый момент она даже не поняла, куда попала. Это была не Москва, а какой-то незнакомый европейский город с дорогими магазинами, многочисленными кафе и ресторанчиками, стеклянным лифтом и большим фонтаном в центре.
Настя начала планомерный обход магазинов и уже минут через двадцать у неё сформировалась первая партия вопросов. Поднявшись наверх, она нашла автомат и позвонила Алексею.
— Как ты относишься к тому, что мы всем дамам подарим безделушки от Сваровского? — спросила она. — Там выбор огромный, можно купить элегантное, а можно и смешное. Цены, правда…
— Асенька, я же получил сейчас большой гонорар, так что можешь тратить. А что мужикам будем дарить?
— До мужских подарков я ещё не дошла, я только по первому этажу прошлась. Значит, таможня даёт добро на Сваровского?
— Валяй, — разрешил Чистяков.
На втором этаже Настя набрела на магазин с принадлежностями для курильщиков и подумала, что всем курящим друзьям и родственникам можно здесь выбрать замечательные пепельницы, зажигалки и портсигары. Что ж, полдела сделано, осталось найти подарки для некурящих и для детей, потом надо будет подняться, ещё раз всё обсудить с Лешкой, потом купить всё намеченное — и можно ехать домой. Ах, да, ещё же нужно выбрать подарок для самого Лёшки. Жаль, что нельзя с ним посоветоваться, всё-таки подарок должен быть сюрпризом.
