—Конечно, — ответил один из остальных. —В конце концов, мы его секунданты. Хотя его жена с ужасом воспримет все это, ведь они все месяц, как моженишись, — он опустил голову. — Я едва ли осмелюсь передать ей сообщение!
—Портосу не следовало называть меня высокомерным щеголем.
Я едва могла дышать от страха. До сих пор я считала дуэли на рассвете стереотипом. Специально выдуманный для фильмов и романов таких, как «Три мушкетера». Иили придумали для туристов, которые приходили на прогулку в Булонский лес, и заранее просматривали в путеводителе, что здесь раньше происходило. Но, по всей видимости, те истории о типах, которые из-за мелочных оскорблений жестоко расправлялись друг с другом были правдивы.
Победивший дуэлянт подошел к лошади, которая была привязана рядом, и сел на нее. Последний высокомерный взгляд на остальных и поскакал прочь.
—Что нам теперь делать? — спросил один из секундантов.
—Ты знаешь, что мы не можем отнести Портоса назад, так как он кузен кардинала. Нас отправят в темницу, потому что мы не смогли предотвратить это. Эта вещь вообще не должна стать достоянием общественности. Ему лучше всего просто исчезнуть и его карете тоже.
—Это могло бы быть ограбление, — согласился с ним второй. —И нас никогда здесь не было.
—Тогда нам нужно оставить карету и вернуться в город пешком.
—Будь так. Но сначала нам нужно закапать бедного парня.
Они потащили мертвого в лес, а Хосе подал мне знак.
—Но мы же не можем...
—Ты не слышала? Карета, так сказать, уже ничья. Возможно, я даже смогу передать ее вдове покойного Портоса, как только узнаю ее адрес. Она определенно захочет узнать, что случилось на самом деле. А с каретой мы окажемся гораздо быстрее в городе, что может оказаться полезным для нас. Теперь идем, каждый час на счету, — сразу после этого он вскочил на козлы и схватил поводья. Я поборола внутреннее сопротивление и села внутрь. Хосе щелкнул упряжкой. Обе лошади рысью потянули карету вперед, и мы начали быстро двигаться.
Секунданты выбежали из лесу и посылали нам в след пустые ругательства, но Хосе только лишь подстегнул лошадей, так что мы помчались быстрее.
У меня возникло нехорошее чувство, какое непочтение использовать карету убитого. Но, собственно, Хосе был прав — она принадлежала вдове. В это время средство передвижение вместе с такими лошадьми стоила столько же, сколько машина бизнес класса в двадцать первом столетии.
Я попыталась расслабиться и отключить все навязчивые мысли. У грохота колес есть свойство усыплять. Прежде чем поняла, я провалилась в тьму. Когда я снова проснулась, мы уже приближались к городским стенам. По правую сторону находился дворец Тюильри со своими ухоженными парками, а с левой стороны раскинулись поля, загоны и выгоны для лошадей. На небольшом возвышении крутились две ветряные мельницы, здесь и там работали монахи. Дорога к городским воротам вела вокруг монастыря, чья крестьянская простота была полной противоположностью выдающемуся контрасту роскошного фасада дворца.
Карета проехала по улице Сент-Оноре и затем прямо, пересекая город в направлении крепости, и остановилась затем на королевской площади. Хосе открыл мне дверь и всунул шкатулку в руку.
Я пялилась на маленькую замшевую шкатулку. —Это значит, что я продолжаю делать дальше, что и раньше? Как тогда я должна объяснить Мари, где была все время?
—Ты придумаешь что-нибудь.
—А что будешь делать ты тем временем?
—Искать Себастиано.
—А затем? Ты приведешь его сюда? Или мы встретимся где-нибудь?
—Мы встретимся. И не где-нибудь, а в Лувре.
—Почему там?
—Потому что там начнется бал.
О, да. Это же сегодня! Мое мужество тут же улетучилось. Именно это и было моим заданием удостовериться, чтобы королева получила бриллианты, а Себастиано должен был бы спасти кому-то там жизнь. Затем все было бы улажено и мы смогли бы вернуться домой. Но конечно же при этом что угодно пошло не так. Особенно часть со спасением жизни. То, как быстро все может измениться, я сама пережила это во время моего первого путешествия во времени.
Все равно самый первый и важный шаг, чтобы память Себастиано вернулась. Все остальное решилось бы само собой. Когда Себастиано рядом со мной, мы были непобедимой командой и выполнили бы эту работу. Определенно.
—Ты должна перестать разговаривать сама с собой, — предложил Хосе.
—Хорошо, — сказала я, вздохнув. По всей видимости все это я пробормотала себе под нос.
Он протянул мне руку. — И ты должна выйти здесь. Мы на месте.
—Конечно, — я взяла его руку и вышла из кареты. —Ты уверен, что сможешь вернуть Себастиано память? — спросила я с сомнением.
—Да, — ответил он спокойно, пока снова забирался на козлы.
Это же было ясное заявление. Я сразу же почувствовала себя лучше. Вообще-то этого действия хватило максимум на три секунды.
—Тогда до вечера, — подавленно попрощалась я.
—До вечера, — он хлопнул поводьями, отчего обе запряженные лошади поплелись прочь. Я смотрю вслед уезжающей карете, пока та не сворачивает и не исчезает из поля зрения. Мгновенно у меня возникает ужасно плохое предчувствие. Так, словно Мерфи со своим законом появится из-за угла и опрокинет на меня все свои расчеты.
Но из-за угла появился кое-кто другой. Или точнее, он вышел из одного из домов на противоположной стороне площади. У меня почти выпала шкатулка из рук. Это был Себастиано. Большими шагами он шел по улице. Вот дерьмо, Хосе разминулся с ним всего на пару секунд! Но я же была здесь! Меня охватило чувство счастья, казалось, я не видела его несколько сотен лет. Что в определенном смысле было так.
От радости, что снова вижу его, я подняла руки вверх и дико замахала ими: —Я здесь! Эй-эй!
Он застыл и развернулся ко мне. Затем он просто стоял там, опустив руки, словно кто-то открутил у него вентиль и выпустил воздух. Но в следующее мгновение он уже бежал.
—Анна! —кричал он, минимум также громко, как прошлой ночью на мосту. А затем со всей прытью бросился ко мне. Шпага на его поясе болталась туда сюда и била его по ноге, но это кажется совершенно его не беспокоило. Я побежала ему навстречу так, что мы встретились в центре площади. К моему безграничному удивлению я увидела у него в глазах слезы. На его лице застыло совершенно ошеломленное выражение лица.
Переполненная счастьем я бросилась в его объятия, а он подхватил меня, закружил, а затем и приподнял меня так, что мои ноги болтались над землей.
—Боже мой, ты жива! — он прижал меня к себе, закопался лицом в мои волосы и втянул воздух. Затем он снова отстранил меня и пристально посмотрел мне в лицо. —Ты не умерла!
