И Венера продолжала действовать. У контрразведки было достаточно оснований, чтобы арестовать и Венеру, и Атлета. Но чекисты решили подождать, посмотреть, как будут развиваться события.
Птицын следит, не выявятся ли новые действующие лица, в Москве ли хозяин Атлета? Увы, пока их только двое. Атлет и Венера. Однако хозяин должен быть где–то рядом, вряд ли Атлет самостоятельно решает все вопросы, связанные с операцией «Альфа».
…В антракте Наташа с Петей прогуливались по фойе Большого театра. Птицын шел им навстречу. Чуть–чуть впереди его — изысканно одетый, высокий, худощавый человек средних лет… Он был один. Без дамы. И когда Наташа поравнялась с ним, взглянула на него, лицо ее внезапно стало пунцовым, в глазах метнулись искорки испуга. На какую–то долю секунды она растерялась и даже чуть было не поклонилась человеку, шедшему ей навстречу. Только на какую–то долю. Но Птицыну этого было достаточно.
Александр Порфирьевич ушел с последнего действия «Спартака». Он должен встретить смутившего Наташу незнакомца при выходе из театра. На случай всяких осложнений вызваны два оперативных сотрудника.
Незнакомец уехал домой на машине. А на следующее утро Птицын получил исчерпывающую информацию: это был сотрудник посольства.
К вечеру поступило еще одно сообщение.
«…Сегодня в шестнадцать пятнадцать Атлет зашел в кафе «Националь» и занял столик, за которым только что сидел тот самый сотрудник посольства. Под неубранной тарелкой лежала бумажка. Через секунду она оказалась в руках Атлета».
О содержании записки Птицын узнает позже — шеф недоволен поведением Наташи в театре, нет выдержки, не умеет владеть собой, забывает о строгих правилах конспирации.
Прошло еще несколько дней. Были условные телефонные звонки Атлета. Была его мимолетная встреча с Венерой в Мосторге в субботу, в час, когда у прилавка большая толпа народа. А в понедельник на остановке троллейбуса № 10 на площади Восстания появилось приклеенное к стене объявление Семивзоровой: она продает иностранный транзистор фирмы «Текап акьлак ортем».
Странная, никому не известная фирма! Но Атлету она известна. И Птицыну тоже. Он читает сообщение оперативного сотрудника и улыбается.
— Нервы сдают… Немудрящее объявление… Без выдумки…
Пишется «текап акьлак ортом», а читается наоборот — пакет калька метро. Все ясно!
…В девять вечера Наташа вышла из дому с чемоданчиком в руках и направилась к станции метро.
…Она стояла у двери, соединяющей один вагон метропоезда с другим. У ног ее — чемоданчик. Наташа совершает длительное подземное путешествие — от Речного вокзала до Автозаводской. Уже несколько раз сменился состав пассажиров, и никто уже не считает, что чемоданчик, стоящий на полу, принадлежит этой девушке. Наташа вышла из поезда на Автозаводской, а чемоданчик остался в вагоне, у ног Атлета… Так она передала ему кальку с чертежами, формулами, кальку, специально обработанную и подготовленную Егоровым по указаниям Птицына. Еще одна «совершенно точная» информация об «Альфе» уйдет за рубеж.
В одиннадцать вечера Птицын докладывал генералу о ходе операции. Было решено, что рисковать дальше нельзя.
Их арестовали в один день: Наташу в Москве, дома, Атлета — в Сибири. Его взяли в лесу в момент свидания с сибирским ученым — Атлет полетел к нему по срочному заданию своего хозяина, сотрудника посольства.
Константин Петрович, получив от Атлета условную телеграмму «Буду. Выезжаю санаторий», сразу же позвонил Птицыну. Александр Порфирьевич выслушал сообщение сибиряка и мысленно отметил: «Молодцом! Искупает вину…»
На первом же допросе Атлета стало ясно — он того же поля ягодка, что и Серж.
А вот Наташа — она–то как дошла до жизни такой?
КАК ЭТО БЫЛО?
…Это случилось во время практики. Наташе в Интуристе дали одно из наиболее ответственных поручений — работать с иностранным гостем — ученым. Она должна помочь ему познакомиться с нашей страной.
Наташа с волнением приступила к новому для нее делу и быстро освоилась с ним. Ей понравился необычный для нее образ жизни — машины, приемы, театры. И еще одно немаловажное обстоятельство: иностранец был сравнительно молод, обаятелен и, как ей это показалось, несколько более обычного внимателен к ней.
…Нет, она не поедет к Димке в тайгу. К чему, зачем? «С милым рай и в шалаше» — это выдумка неудачливых девиц. Теперь она это уже твердо решила и даже написала Диме: «Не сердись, кактус! Ты должен понять меня».
Однажды в холле гостиницы студентка встретила сотрудницу Интуриста, помогавшую практикантам. «Рада сообщить вам приятное, ваш подшефный весьма доволен своим гидом».
Тогда Натали еще не догадывалась, что у ученого были серьезные для этого основания: его вполне устраивала болтливая, веселая, падкая на комплименты и сувениры девушка. Тогда она еще не понимала, почему так участливо иностранец расспрашивал ее о погибшем отце, о матери, бабушке, дяде. У девушки учащенно билось сердце, когда гость будто невзначай дольше обычного задерживал ее тоненькие пальчики в своей большой руке…
Однажды он познакомил гида со своим другом юности — «мы вместе учились в колледже» — работником посольства. Они втроем несколько раз были в Большом театре, ездили в Загорск смотреть Лавру. И в тот прощальный вечер, когда ученый собирался улетать домой, когда он горячо благодарил свою переводчицу (не словом — сувениром), сотрудник посольства тоже был тут. Ученый дружески похлопывал его по плечу.
— Я прошу тебя, мой друг, не оставлять без внимания мисс Натали. Она заслуживает этого внимания. — Он галантно поцеловал ей ручку. — Вспоминайте меня, когда будете вместе… Я даже разрешаю вам когда–нибудь выпить за мое здоровье… Но ни шагу дальше… — И ученый весело рассмеялся, обнимая своего друга.
И Натали смеялась. Ей было и весело и немного грустно: она привыкла к своему подшефному. А ученый продолжал: «Мисс Натали, я вас тоже прошу не забывать моего друга. Он пишет книгу о русской пауке и, может быть, ему потребуются какие–нибудь справки или официальные справочники или устная консультация. Если это вас не очень обременит — помогите ему. Я заранее благодарю вас».
«Друг» дал о себе знать через неделю после отъезда ученого: позвонил Наташе домой и пригласил ее в ресторан. «Я хотел бы воспользоваться вашим любезным согласием помочь мне консультацией… Вы как–то говорили, что читали о последних открытиях советских пушкинистов. Мне хотелось бы побеседовать с вами на эту тему…»
Они пили кофе по–турецки и французский коньяк. Говорили о русском балете и венском айс–ревю. Ну, конечно, и о пушкинистах.
