Они сидели в каюте. Ветерок с Невы легонько задувал в открытый иллюминатор. День выдался не жаркий.
— Завтра последний выход, и можно трогаться. — Обыденно сообщил капитан, помешивая остывший чай в стакане с матёрым мельхиоровым подстаканником, который старик берег пуще глаза.
— Талисман. — Говорил он, любовно поглаживая тёмный узор на металле. По всем морям со мной прошёл.
Ольга, с облегчением вздохнула. — Слава богу. А то думала, никогда не соберёмся. — Ворчливо прокомментировала она, в глубине души, однако, испытывая огромную радость.
Глеб, умудрившийся загореть на неярком Питерском солнышке до кофейной черноты, сидел молча. Он втянулся в работу и был занят мыслями о том, как лучше разместить двадцать коробок с компотами, которые где‑то выцепил сноровистый капитан.
Громкий хлопок и вспышка. Едкий дым повалил от влетевшего в окошко предмета, по палубе застучали тяжёлые шаги кованых ботинок. В каюту влетели две упакованные в камуфляж фигуры.
— Лежать, работает спецназ. — Нагоняя жути, заорал передний и мощным ударом опрокинул Глеба на палубу. Все замерли. Преимущество было явно на стороне нападающих. Теснота каюты и скученность играли на руку визитёрам.
Ольга, сохраняя спокойствие, медленно опустилась на корточки, подняв руки за голову.
— Всё в порядке, Мастер. — Вполголоса произнесла, обращаясь к капитану. — Вы вообще не причём. Она вгляделась в нашивку продолжающего сольную партию маскарадного персонажа. «Спецназ, уже легче. Всё не бандиты».
Бойцы сноровисто заковали присутствующих в наручники и замерли, контролируя каждое движение задержанных.
— Максимыч, — прошептала Ольга, — тебя через пару дней выпустят, будь на судне. Жди. Мы вырвемся. Когда, не знаю. На уговоры не поддавайся, ничего не подписывай, помни, нет за тобой грехов…
— Разговоры — Гаркнул боец в маске. — Приклада хочешь? Молчать.
Их выволокли на пирс и загрузили в подъехавший «Соболь».
Автобус, собранный на базе «Газели», был оборудован несколькими зарешеченными «собачниками», так что перекинуться словом с Глебом Ольге не удалось. Однако перехватив взгляд, отмаячила: «Не дёргайся. Всё беру на себя».
Глеб, поняв, что Ольга собирается выгораживать его, покатал желваками, но подтвердил команду.
Ехали недолго. Врубив сирену, спецмашина перла по осевой, сгоняя особо нерадивых кряканьем и рёвом в мегафон.
«Развлекаются ребятки. — Усмехнулась Ольга. — Кто же это нас принял? Вариантов несколько. Или по наводке бывших друзей покойного куратора, обломившихся возле памятного места на Аничковом мосту, или… Она задумалась. А не «Атолловские» уши торчат? Они, вообще, не дураки, вполне могли раскрутить главного инженера и без моей помощи. Ну, а дальше, как говорится, дело техники. Заявление, приправленное приличной суммой, гораздо эффективней просто заявления. А если сумма очень приличная, то и заявления не надо. Сошлются на оперативную разработку и, за милую душу, на месяц, как «организованных» упакуют. За это время из святого можно Иуду вылепить. А уж меня, если всерьёз начнут разрабатывать, и подавно… Ох, интересно им станет. Ладно, поживём, увидим». — Она закрыла глаза и откинулась к прохладной решётчатой стене.
Во дворе, огороженном пятиметровым оцинкованным забором и увенчанным спиралью–путанкой, ожидал конвой.
«Внутренние, так сказать, войска. — Мелькнула у неё в памяти Лехина шутка. — Да ещё из внутренних органов. Прямо, загадка.
Однако работали они, нужно признать, споро. Выводили по–одному, слышались только короткие команды да редкое взлаивание сторожевых собак. Ольга шла последней. Во дворе, кроме пятёрки конвоя, не было никого.
Спецназеры, сдав задержанных злодеев, ускакали праздновать «успешное задержание опасной банды».
В комнате приёмки отобрали все вещи, обыскали. Не то, что грубо. Обыденно. В ходе осмотра у Ольги пару раз возникло горячее желание прекратить этот балаган. Она точно знала, что удержать её не смогла бы вся опереточная ВОХРа, но удержало понимание. «Сбежать — не проблема. А что потом. Как выходить в море?
«Ждать, надо ждать». — Успокоила она себя.
Никаких обвинений, никаких объяснений. — Узнаете после. — Ответ обтекаемый и конкретный. Мол, отстань, мы и сами не при делах. Наше дело тебя принять, а что, почём, это в другое окошко.
Через час заселили. Камера оказалась вполне комфортабельной. По размеру, правда, чуть больше каюты на Ольгиной яхте, а вместо дуба и кожи — масляная краска и ржавое железо. Духота, это само собой. Маленький вентилятор не спасал. В пятиметровой каморке находилось человек пятнадцать.
Ольга, не знающая всех этих понятий, решила. «Люди везде люди, а если что не так, это их проблемы».
Она осмотрелась, поздоровалась в никуда и спросила, громко, но спокойно. — Кто здесь старший? Подскажите, как определиться.
Полог у ближней к решке кровати отодвинулся, и на бетонный пол спрыгнула огненно–рыжая девка с нахальными, слегка косящими глазами.
— Чего орёшь? Не видишь, люди отдыхают. — Слегка подзагрузила она новенькую. — Первоход, что ли? Понятно. Чего предъявили?
— Молчат. — Нехотя ответила Ольга, не зная, стоит ли начать геноцид прямо сейчас или подождать развития событий.
Но девчонка добродушно кивнула: — Ты не шугайся, здесь почти все бытовые. Никто не «наедет». Спать будешь в третью смену, спроси там у кого. Объяснят. Ну, а если непонятки какие, меня Жанной звать, я, как бы сказать, тут «на–старшинку».
Ольга устроилась на краю койки, застеленной жёстким одеялом, и задремала. Полудрёму оборвал чей‑то громкий голос.
— Ах ты, вобла сушёная. — Разорялся противный бас. Из редких печатных слов Ольга поняла, что кого‑то обвиняют в воровстве. Она глянула в проход. Худенькая, одетая в выцветшую китайскую кофту, девчонка, пыталась отпихнуть наседавшую на неё бабу весом в центнер. Тётка умело таскала противницу за волосы, при этом не уставала сотрясать воздух перекатами виртуозного мата.
— Стоять. — Рявкнула из своего угла Жанна. Что за шум, что не поделили?
Бабища набрала в аршинную грудь воздух и затарахтела. — Эта тварь после меня спала, я под подушку спрятала, а проснулась, смотрю, нет. Точно. Крыса спёрла. — Она вновь потянулась к голове оппонентки.
— Ну? — Глянула на девчонку разводящая. — Что скажешь?
Та оглянулась, словно ища защиты, и, наконец, произнесла. — Я не брала.
Видно было, девчонка боится громадной противницы и не в силах связно ответить на претензию.
— А это чего? — Громогласно объявила та, указывая пальцем на задний карман девчонкиных джинсов, откуда торчал кончик какого‑то платка.
— Покажи. — Веско предложила судья.
