Инга продолжала мусолить свою «Бурду».
Около девяти вечера я пошел в ванную и открыл кран. Предварительно продефилировал на виду у камер в хозяйском, чуть коротковатом для меня купальном халате.
Шум воды послужил для Инги условным сигналом. Она тут же возникла у двери ванной.
— Ты что, задумал купаться?
— С твоего милостивого разрешения.
— Значит, я могу считать себя свободной?
— Отнюдь! Подстрахуешь меня. Мало ли что может случиться в воде с больным человеком.
Инга фыркнула недовольно и отправилась в прихожую глядеться в захомутованное зеркало — опять же в точном соответствии с моей инструкцией.
Сейчас она «заметит» глазок телекамеры.
— Ой! — услышал я, и тут же по коридору простучали каблучки: Инга побежала в кладовку за стремянкой.
— Что ты там?
— В прихожей на стене, у самого потолка, что-то сверкает.
— Перестань! — Симулировать встревоженность оказалось совсем нетрудно: со времени нашей милой беседы со Шмидтом мои нервы были натянуты, как тугая тетива. — Не надо, слышишь!
— А мне интересно.
— Ну что за детские выдумки! Бриллиант, замурованный в стенку, да?
— Может, и бриллиант. Вот посмотрю и узнаю.
— Перестань, я запрещаю!
Но она уже взбиралась по стремянке.
Наступал решающий момент. Я, пригнувшись, чтобы не попасть в поле зрения телекамеры, установленной в спальне, с сумкой в руке прокрался к прихожей.
— Прекрати сейчас же, кому сказано!
— Стеклышко какое-то, — разочарованно сообщила Инга и вдруг, начав слезать, пошатнулась на ступеньке. — Ой!
Это был условленный сигнал.
Инга, хватаясь руками за стену, заслонила на секунду-другую своей головой глазок объектива.
Я мигом проскользнул в дверь, одним движением налепив на торец замка приготовленный заранее кусочек клейкой ленты. Теперь собачка не западет в гнездо и я смогу беспрепятственно, не прибегая к помощи ключа, возвратиться в квартиру.
На лестничной площадке было пусто. За дверью, что-то мурлыча, Инга возилась со стремянкой.
Удалось?
Или нет?
Но все равно назад хода уже не было.
Я сбежал по лестнице вниз, к подвалу. Никто мне не встретился. Войлочные домашние туфли глушили шаги.
Подвал заперт — время позднее. Но это не помеха. Я захватил с собой ключ.
Крышка кабельного телефонного шкафа отошла со ржавым скрежетом, как только я вставил в гнездо отвертку и легонько повернул.
У меня не было времени разбираться в густом переплетении разноцветных проводов, да и вряд ли я сумел бы разобраться. Расчет был исключительно на зрительную память. Я хорошо запомнил две клеммы с левого края блока, к которым с помощью специальных «крокодильчиков» были присоединены концы контрольной трубки монтера с диском номеронабирателя посередине. Он сказал тогда: «Господин из дома рядом». Это обстоятельство и привлекло меня больше всего. Маловероятно, чтобы они прослушивали телефоны не только у нас, но еще и в соседних домах.
В моем распоряжении никаких «крокодильчиков», разумеется, не было. Зато я разыскал в кладовке зажимы для штор и подсоединил их заранее к проводам телефонного аппарата. Оставалось только зацепить оба зажима. Но их крупные зубья то и дело соскакивали с клемм, пока я, наконец, не догадался прижать их покрепче плоскогубцами.
Покрутил диск. Теперь в соответствующей квартире телефонный аппарат должен был издать легкое дребезжание.
Я обождал немного. Трубки никто не поднимал. Неужели в квартире никого нет? Или спят и не слышат?
Плохо! Придется искать другую пару клемм, а это потребует времени. Да и найти не так просто в путанице проводов.
Снова крутанул диск. На этот раз послышался щелчок. Кто-то поднял трубку! Я услышал частое прерывистое дыхание.
— Здравствуйте, — я так и не дождался обязательного «алло!». — Прошу прощения, ваш номер тридцать три — девятнадцать — двести восемь?
— спросил наугад.
— Нет, не двести восемь, а четыреста двадцать пять. — Голос был высокий и испуганный — не то женский, не то детский. — А вы кто такой?
— Монтер с телефонной станции.
— А я Мартин.
— Очень приятно, Мартин. Почему ты не спишь? Время позднее. Детям пора спать.
— Я сплю. Уже давно. Только уснуть никак не могу. Мне страшно! — вдруг признался мой невидимый собеседник.
— Ты один дома?
— Да.
— Где же взрослые?
— Мамми и паппи уехали на вокзал встречать бабушку. Она приезжает из Граца. Мы были у нее в гостях в прошлом месяце, а теперь она будет гостить у нас.
Малыш настроился на долгий разговор. В другое время я охотно поболтал бы с ним…
— Послушай, Мартин, тебе нечего бояться. Я рядом с тобой, на другом конце провода. Положи сейчас трубку, а я буду чинить телефон — он у вас плохо работает. Ты сейчас услышишь легкие звоночки — это значит, я занялся делом. Только трубку больше не поднимай, а то ты мне помешаешь. Договорились?
— Договорились.
— Спи спокойно! Придет бабушка, тебя разбудят.
— Не разбудят. Я спортсмен, у меня строгий режим, — сказал мальчуган грустно.
Ему явно не хотелось обратно в постель. Но я промолчал, и он положил трубку.
Итак, номер я знаю. Тридцать три — девятнадцать — четыреста двадцать пять.
Еще раз прикинул: может быть, все-таки лучше позвонить в посольство? Теперь я могу это сделать без особого риска быть услышанным. Дежурный поднимет на ноги ответственных работников, они сообщат австрийским властям. А дальше?
Дальше к дому, завывая сиренами, примчатся полицейские бобики — и тотчас же снайпер из квартиры напротив поведет прицельную стрельбу по нашим окнам. Или же их люди раньше полицейских проникнут в подъезд со двора — там по ночам паркуется целый табун машин.
И я потеряю Ингу.
Даже если товарищи из посольства решат сами приехать мне на помощь, ничего от этого не изменится. Людям Шмидта наверняка известны номера всех посольских машин. И как только они появятся возле дома…
Нет, нужно поступать так, как задумано.
И я присел на корточки возле кабельного ящика, зажал аппарат между колен и стал набирать длинную серию номеров — междугородный код я нашел в телефонном справочнике.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец в трубке щелкнуло, и сразу же раздались протяжные гудки.
— Алло, вас слушают!
— Добрый вечер! — сказал я торопливо, словно нас могли в любой миг прервать. — Говорит профессор Арвид Ванаг…
Закончив разговор, я отсоединил аппарат, замкнул отверткой крышку ящика.
Теперь распределительный щит.
Открыть его оказалось делом не сложным — та же манипуляция отверткой.
