Возможно, со стороны для рядовых сотрудников всё так и выглядело.
— Это не мой случай, — уверенно заявил, прячась за улыбкой.
— Все так говорят, — снисходительно посмотрел на меня Момидзи-сан.
Когда я внезапно чихнул, почувствовав неожиданную резь в носу, он на всякий случай отошёл от меня как можно дальше, с опаской уточнив.
— Простыли, Мацумото-сан?
— Всё в порядке. Скорее кто-то меня вспоминает, — привёл японское поверье, крепче хватаясь за коробку, чтобы она случайно не выскочила из рук.
Хотелось избежать конфуза и разрушения картины мира близорукого сотрудника. Хотя я и отверг возможность простуды, но мысленно всё же сделал пометку выпить чего-нибудь укрепляющего и оздоравливающего. У японцев очень высокий страх перед болезнями, доходящий почти до какого-то помешательства. Один чихнул, испугаются все. Тут же наденут маски, помоют руки и постараются не подходить к уже чуть ли не обречённому. Расспрашивать-то о причинах такого поступка у незнакомых людях не принято.
Эта тема — одна из самых сильных страшилок на наших островах. Болеть, слишком дорогое «удовольствие». Это почти всегда потеря времени и возможностей, что для работающего человека непозволительная роскошь. Поэтому в Японии одна из самых продвинутых, высококвалифицированных медицинских систем в мире, которая обходится настолько дорого, что гражданам проще лечиться средствами народной медицины. Найти их совершенно не проблема. Например, от насморка и простуды японцы советуют намотать на шею местный лук-порей. Выглядит это довольно забавно. Таким луком тут, вообще, много чего лечат. Куда его в некоторых случаях рекомендуют засовывать, даже говорить не буду.
Самое удивительное, я не представлял, насколько оказался прав. Именно в этот момент моя мама, встретившись в супермаркете с соседкой, обсуждали меня и её дочку. Соседка интересовалась, а не пора ли маленькому Синдзи повзрослеть и привести домой достойную невесту, она даже может подсказать, откуда. На что моя мама, улыбаясь как крокодил, заверила, что её сын справится с этим самостоятельно. И вообще, этого хорошего мальчика многие нехорошие девочки прямо сейчас готовы оторвать с руками. Тут она немного ошиблась в том, кто и кого, а главное, что собираются отрывать у Синдзи. А ещё, по словам мамы, её мальчик хорошо устроился в Токио и возвращаться в Фукуоку пока не планирует.
— Это пока у него не кончатся родительские деньги? — ехидно уточнила обидевшаяся соседка. — Его ведь недавно уволили. Сама же рассказывала.
— Мало ли что я рассказывала. Он уже снова устроился на работу. Причём на хорошую. По словам Синдзи, ему платят столько, что скоро деньги придётся носить в коробках, — похвасталась госпожа Мацумото, заставив соседку пересмотреть свои планы на её сына.
Снова чихнув, я увидел в глазах собеседника страх. Нужно будет срочно заехать в аптеку и меньше общаться со всякими идиотами. Это от них вся зараза исходит. Вновь встретившись, наши неприязненные взгляды высекли воображаемую искру.
* * *
— А вот сейчас совсем не поняла, — странным тоном заявила ошеломлённая Арима Ясука.
Расширившимися от изумления глазами она разглядывала новое объявление, причём уже закрытое. Недавно возвращённая уверенность в том, что она не полная дура, вновь стыдливо опустила глаза и полезла под стол.
— Как⁈ КАК!
Резко встав, она принялась ходить возле стола из стороны в сторону. Остановившись, опустив голову, изучающим взглядом уставилась на свою обувь. Пошевелила пальцами ног.
— Да нет, бред. Это какой-то обман. Я же не собиралась ему их отдавать. Кто этот человек⁈ Сын Мидаса?
* * *
Деньги Ариме передавала Мэйли. Дополнительная подстраховка на случай подставы. После просьбы дедушки встречаться с ней я не хотел. Она же меня растерзает вопросами, а потом потребует ещё что-нибудь продать с такой же наценкой, а деньги поделить пополам. Хитрому «генералу» пока стоит остерегаться мятежную «Императрицу». Если же китаянку задержат, вызволить её будет легче, чем меня, не раскрывая наших личностей. Всё прошло хорошо. Свою часть сделки я выполнил, как и обещал, отчего на сердце сразу стало легче. Теперь меня не назовут пустозвоном.
В продолжении своих обещаний, как следует угостил Мэйли. Напоил её в духе белых воротничков, которые чуть ли не каждый вечер ходят по барам. Заставил смущаться от поздравлений благодарностей. Весело шутил. Словом, хорошо провёл время. И это после того, как отдал такие деньги за пару поношенных туфель. Нет мне прощения в глазах японских мужей.
Заехав в аптеку — yakkyoku, больше похожую на супермаркет, в которой 90% товаров никакого отношения к медицине не имели, набрал целый пакет «лекарств» от всего на свете без рецепта. Собственно, в рецептурной аптеке, чаще всего располагающейся рядом с больницей или клиникой, мне бы ничего и не продали. Не положено. Все лекарства выдаются только по решению врача, в течение четырёх дней и на срок не более двух недель. Даже аспирин вам без этого не продадут. Более того, отдаёшь рецепт и на каждый купленный препарат получаешь специальный буклет, в который вклеивается отметка, когда и чего ты купил, превращающийся во что-то вроде истории болезни. В следующий раз фармацевт попросит этот буклет и сделает в нём новую отметку. Зато в рецептурных аптеках вы оплачиваете только треть стоимости лекарств, а остальное возмещает государство. В безрецептурных вы оплачиваете всё по полной программе самолечения.
Только приехал домой, даже не успел переодеться, как заявилась Хаякава. Мой адрес она знала. С мрачным выражением лица зайдя в дом в сопровождении служанки, быстро оглядевшись и не найдя искомого, но зато обнаружив ещё не разобранный пакет из аптеки, подошла ко мне и несколько грубовато сунула в руки коробку с женскими туфельками той самой марки, что и на фотографии. Мягко говоря, я удивился. Это что ещё за бумеранг?
— Можешь больше их не искать. Вот, дарю. Отдашь той «подруге», которой собирался, — ядовито поздравила.
— Ээээ, — растерянно захлопал ресницами, пытаясь сообразить, что происходит. — С чего вдруг такое беспокойство?
— Просто так, — сверкнула взглядом, такое впечатление, став ещё злее.
У неё, вроде бы, даже зрачки сузились и заострился язычок. А, нет, показалось. Я осторожно потряс коробку, прислушиваясь к ощущениям. Что-то мне сегодня подозрительно везёт на картонные изделия. Кажется, рвануть не должно. Что бы внутри ни было, оно не тикает и не шипит. Заглянув внутрь, увидел знакомые, абсолютно новые туфельки, пахнущие кожей, клеем и краской. Предчувствуя подвох, сделал первое попавшееся предположение, желая вызвать у неё улыбку и добиться новых подсказок.
— Подделка?
Надо же, судя по реакции, угадал. Что, правда?
— Хам, — обманчиво бесстрастно заявила девушка.
Развернувшись, эффектно тряхнув причёской, она с гордым видом, прямой спиной и соблазнительно покачивающейся задницей направилась к выходу. А чего приходила-то? Перехватив осуждающий взгляд служанки, почувствовал себя идиотом. Не ожидал такого от Сетсу, честное слово.
— Хаякава, — позвал, преодолев некоторое внутреннее сопротивление.
Остановившись, она повернула голову, взглянув на меня презрительным взглядом, при быстро краснеющих щеках. Вглядевшись в её глаза, увидел в них обиду, стыд, страх, такое же непонимание, что она творит, а также какую-то искорку, вздрогнул. Это было чрезвычайно мило и… пугающе.
— Может, я тебе хотел сделать необычный подарок, но постеснялся признаться, — двинулся по стопам своих бесчисленных собратьев «сказочников», мечтающих припасть, кто к устам, кто к кастрюле с мисо-супом, а кто и к чистому дивану.
— Да? Поэтому искал туфли другого размера? Не держи меня за дуру! — воскликнула та, кто пришла сказать только об этом. — Больше не желаю тебя видеть. Завтра позвонишь и скажешь, как себя чувствуешь. Только попробуй простыть. Прибью!
