К л а в а. А Майка?
В а с и л и й. Сказал, не ходи туда.
Клава открывает дверь, входит в столовую.
Клавка!
В столовой.
К л а в а. Не ори. Я, может, с ней поговорить хочу. (Полине.) Что так смотришь? Закон нарушила? Я для него не то что украсть — на все пойду. Где была, когда он тут маялся столько лет? Спроси у него, кто с ним нянчился? Зачем сюда приехала, чего тебе тут нужно?..
В а с и л и й (в дверях). Клава!
К л а в а (Полине). Ждешь, посадят меня — Ваську получишь?! Чужой бедой не разживешься. Не видать тебе с ним счастья! Мой он, мой!
П о л и н а. Почему вы на меня кричите?
В а с и л и й. Ребенка она ждет. (Клаве.) Ну теперь все?
К л а в а. Вася…
В а с и л и й. Все?
К л а в а. Все, Вася… (Полине, тихо.) Вы меня не судите, может, я чего не так говорю, так ведь он у меня… на всем свете один… (Уходит.)
П о л и н а. Вот она какая… Клавдия… Любит.
В а с и л и й. Не люблю ее — чужая она мне. И жить с ней не буду. Не могу.
П о л и н а. Зачем я тогда из части уехала? Почему у этой женщины есть на тебя права, а у меня… никаких?
В а с и л и й. Клавка… Ребенок… Суд… Хоть в петлю лезь. Иди, Поля. Иди, родная. Оставь одного.
П о л и н а. Как же я тебя оставлю… такого?
В а с и л и й. Боишься, запью? Не бойся. Прошу тебя, иди. (Обнял ее, прижал к себе, поцеловал.) Иди, Полинка. Полинка-малинка…
П о л и н а медленно уходит через террасу, Василий провожает ее до выхода, смотрит ей вслед, потом проходит в столовую, стоит задумавшись. Слышны далекие выстрелы. Василий поднимается наверх, заходит в комнату Майки, берет гитару.
(Поет.)
Башенный с радистом бинтовали раны мне,
А моя машина догорала в стороне…
Василий бросил гитару, пошел в комнату Лизы, открыл шкаф, достал коробку с орденами, спустился вниз, в столовую, открыл коробку, достал ордена, рассматривает их. Через веранду входит Н и к о л а й.
Василий прикрыл ордена газетой.
В столовой.
Н и к о л а й. В гости к тебе завернул. Не прогонишь?
В а с и л и й. Ну?
Н и к о л а й (заметил ордена). Отличия разложил?
В а с и л и й. А тебе что? Зачем пришел?
Н и к о л а й. Давненько в деревяшку не заглядывал.
Василий молчит.
Ясное дело. Клавки нету, наличными платить надо. А ты не привык, полковник, за свой счет гулять.
В а с и л и й. Ты думай, что говоришь.
Н и к о л а й. Не пугай. Клавка не за меня под суд пошла.
В а с и л и й. Николай, ударю!
Н и к о л а й. Бей! Бей, если совести нет! Она для тебя ничего не жалела, а ты думаешь, люди не в курсе, слепые? Тут и дураку понятно, кто ее под монастырь подвел, для кого дом в Ивановке поставила.
В а с и л и й. Брешут! Не знал я ничего! У Клавки спроси, не знал!
Н и к о л а й. Клавка тебя не выдаст. А люди видели — не платил ты ей. На дармовщинку прокатывался.
В а с и л и й. Я ей копейка в копейку все отдавал!
Н и к о л а й. Нашел дурачка. Так я и поверю!
В а с и л и й. Что ты от меня хочешь?
Н и к о л а й. На суде сказать должен. Люди говорят, ей срок сбавят.
В а с и л и й. Не в чем мне сознаваться!
Н и к о л а й. Эх, герой! Ордена разложил, а последнюю совесть пропил! Сколько не юли — от людей правды не скроешь! (Пошел к двери.)
В а с и л и й (догнал Николая). А если я тебе слово дам, что не виноват я?
Н и к о л а й. А чего оно стоит, твое слово… (Ушел, хлопнул дверью.)
Василий подошел к столу, налил водку, выпил. Сидит молча, медленно укладывает ордена в коробку. Захлопнул коробку, встал, прошелся.
Где-то недалеко один за другим опять прозвучали выстрелы… Василий прислушался. Раздался еще один выстрел. Василий быстро подошел к буфету, рывком отодвинул его от стены, где-то за буфетом из-под пола достал небольшой, завернутый в промасленную тряпку сверток. Василий подвинул буфет на место, со свертком подошел к столу, развернул тряпки, стал вытирать газетой покрытый маслом пистолет. Хлопнула дверь — на веранду вошла М а й к а. Василий сунул пистолет в карман, скомкал газету.
М а й к а. Ты один?
В а с и л и й. Один.
М а й к а. Пьешь?
В а с и л и й. Пью, Майка…
М а й к а. Василий, где взять две тысячи?
В а с и л и й (обнял Майку). Что такое?
М а й к а. Я у Бориса брала. Для Клавки. Он уезжает. Надо отдать. Сегодня.
В а с и л и й (снимает с руки часы). Возьми. (Полез в карман, достал деньги.) И вот еще.
Майка заплакала.
Не реви. Обидел тебя этот строитель?
М а й к а. Нет. Ты что подумал, Вася?
В а с и л и й. Всякое бывает.
М а й к а. Со мной еще не было.
В а с и л и й. Эх ты, Майка-догоняй-ка. Помнишь, как в салочки играли?
М а й к а. В заповеднике. Хорошо как было!
В а с и л и й. Ты что, старуха?! У тебя жизнь впереди.
М а й к а. Не знаю, куда себя девать. Надоело небо коптить. Хоть ты скажи, что делать?! Павлик говорит, не думай о завтрашнем дне, а сам о приходе мечтает. Тихонечко жить хочет. Скучно. Надоело мне все, Вася.
В а с и л и й. Дурь это. Пройдет.
М а й к а. Ничего не пройдет. Сидишь пьешь. А меня учишь.
В а с и л и й. Не про меня разговор. Я — другое дело. Я, может, сам виноват. А тебе девятнадцать, учиться надо, Майка. Если бы я мог сначала все! Поздно. Запутался, сам себя по рукам и ногам связал. А ты молодая.
М а й к а. При чем тут возраст? Сам не знаешь, как жить, чего ты от меня хочешь?
Входит П е ч н и к о в.
П е ч н и к о в. Я трубку у вас не оставил?
М а й к а. Вася, ты его трубку не видел?
В а с и л и й. Нет.
П е ч н и к о в. Ладно, пес с ней. (Майке.) А что вы к нам в заповедник не заглянете?
М а й к а. Чего я там не видела?
П е ч н и к о в. К нам ондатру завезли.
М а й к а. Что за ондатра?
П е ч н и к о в. Крыса водяная. Мех у нее хороший. Заходите. (Пошарил в карманах, вынул трубку, стал набивать.)
М а й к а. Нашлась?
П е ч н и к о в. Что «нашлась»?
М а й к а. Трубка.
П е ч н и к о в. Ах, трубка… (Смутился.) Да, нашлась… Так заходите. (Пошел в выходу, вернулся.) А чем вам моя борода не нравится?
