Но прежде совершится торжественный обряд на самой жангаде: бракосочетание Маноэля с Миньей и Фрагозо с Линой. Отцу Пассанье предстояло заключить этот двойной союз, суливший им столько счастья. Здесь, в этой маленькой часовенке, обе пары получат благословение священника.
Если часовенка была так мала, что вмещала только членов семьи Дакосты, то на жангаде можно было принять всех желающих присутствовать при этом обряде; а если наплыв гостей будет так велик, что всем не хватит места, тогда река предоставит уступы своего обширного берега толпе доброжелателей, пришедших приветствовать человека, который после своего блистательного оправдания стал героем дня!
Обе свадьбы были торжественно и пышно отпразднованы на другой день, 16 октября.
День стоял чудесный, и с десяти часов утра на жангаду хлынула толпа гостей. На улицы высыпало почти все население Белена в праздничных платьях и столпилось на берегу. Реку запрудило множество лодок, наполненных зрителями; они окружили громадный плот, и водная гладь Амазонки скрылась под этой флотилией, выстроившейся до самого левого берега.
Первый удар колокола в часовне послужил сигналом к празднику, радовавшему и глаз и слух. Церкви в Белене разом ответили колоколу с жангады. Суда в порту до самой верхушки мачт украсились флагами, и чужеземные корабли тоже подняли свои флаги, салютуя бразильскому знамени. Со всех сторон послышались ружейные выстрелы, но стрельба не могла заглушить громогласного «ура!», вылетавшего из тысяч уст.
Семья Дакосты вышла из дому и направилась сквозь толпу к маленькой часовне.
Жоама Дакосту встретили неистовыми рукоплесканиями. Он вел под руку госпожу Вальдес. Якиту вел беленский губернатор, который, вместе с товарищами молодого врача, почтил своим присутствием свадебную церемонию. Маноэль шел рядом с Миньей, прелестной в подвенечном наряде; за ними шествовал Фрагозо, ведя за руку сияющую от счастья Лину; а дальше шли Бенито, старая Сибела и слуги между выстроившейся в две шеренги командой жангады.
Отец Пассанья ждал обе пары в дверях часовни. Обряд был совершен просто, и те же руки, которые когда-то благословили Жоама и Якиту, поднялись еще раз, благословляя их детей.
Такое счастье нельзя омрачать печалью долгой разлуки.
И Маноэль Вальдес решил вскоре подать в отставку, чтобы соединиться со всей семьей в Икитосе, где он может заняться полезной деятельностью как врач на гражданской службе.
Разумеется, Фрагозо с женой, не раздумывая, решили последовать за теми, кого считали скорее своими друзьями, чем хозяевами.
Госпожа Вальдес не захотела разлучать сына со всей дружной семьей, но с одним условием: что ее будут часто навещать в Белене.
И это будет совсем не трудно. Ведь большая река — самый верный способ сообщения между Икитосом и Беленом, и связь эта никогда не прервется. А через несколько дней по Амазонке пойдет первый пакетбот; он будет совершать быстрые регулярные рейсы, и ему понадобится всего неделя, чтобы подняться вверх по реке, вниз по которой жангада спускалась несколько месяцев.
Бенито успешно завершил крупную торговую операцию, и вскоре от жангады — от всего громадного плота, сколоченного в Икитосе из целого леса, — ничего не осталось.
Прошел месяц, и хозяин фазенды, его жена, сын, Маноэль и Минья Вальдес, Лина и Фрагозо сели на пакетбот и отправились в обширное икитосское имение, управлять которым теперь должен был Бенито.
Жоам Дакоста вернулся туда с высоко поднятой головой и привез с собой большую, счастливую семью.
А Фрагозо повторял раз двадцать на день:
— Эх, кабы не лиана!..
В конце концов он окрестил Лианой юную мулатку, которая вполне оправдывала это милое имя своей нежной привязанностью к славному малому.
— Разница всего в одной букве, — говорил он. — Лина, Лиана — почти то же самое!
КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ «ДЖОНАТАНА»
Это грациозное животное с длинной шеей и изящным туловищем, с высоким крупом, подтянутым животом и тонкими нервными ногами, с золотистой, в белых пятнах, шерстью и коротким, пышным, как султан, хвостом называется в Америке «гуанако». Издали стадо мчащихся гуанако похоже на кавалькаду, и путешественники часто ошибаются, принимая их за отряд скачущих всадников.
Однажды, на одном из островов Магеллановой Земли, в пустынной местности, на пригорке, возвышавшемся среди необозримой равнины, появился одинокий гуанако. Кругом шелестели травы, протягивавшие свои острые стрелы между пучками колючих растений. Гуанако, повернув мордочку, принюхивался к запахам, доносимым легким восточным ветерком. Пугливо озираясь, насторожившись, он напряженно прислушивался к голосам прерии, готовый умчаться при малейшем подозрительном шорохе.
Кое-где на равнине высились небольшие холмики — результат страшных грозовых ливней, размывавших почву. Скрываясь за одним из таких бугорков, полз по земле индеец. Почти обнаженный, прикрытый лишь куском звериной шкуры, он, бесшумно скользя в траве и боясь спугнуть желанную добычу, медленно приближался к животному. Но все же гуанако почуял опасность и забеспокоился.
И тогда внезапно в воздухе просвистело гибкое лассо, но, не достигнув цели, лишь задело круп гуанако и упало на землю.
Удобный момент был упущен. Когда индеец поднялся на холм, гуанако уже скрылся за деревьями.
Животному удалось спастись, но зато теперь угроза нависла над человеком.
Подтянув лассо, привязанное к поясу, охотник стал спускаться с холма, как вдруг поблизости раздался дикий рев, и почти тотчас же на индейца кинулся огромный зверь.
Это был ягуар. Его сероватая шерсть пестрела белыми пятнами с черным ободком, похожими на глазки.
Зная свирепость и силу этого зверя, способного в мгновение ока расправиться с человеком, туземец молниеносно отскочил назад, но споткнулся о камень и, потеряв равновесие, упал. Выхватив из-за пояса нож из острой тюленьей кости, он попытался защищаться и даже на какую-то секунду решил, что ему удастся встать на ноги, однако ягуар, задетый ножом, бросился на индейца, повалил навзничь и вонзил ему в грудь когти. Казалось, смерть неминуема.
И вдруг раздался выстрел из карабина. Ягуар, пораженный пулей в самое сердце, упал.
В сотне шагов от места схватки медленно таял легкий белый дымок. Там, на каменистом уступе прибрежной скалы, стоял человек, все еще державший карабин у плеча.
