Ольга Мигель - Зов скорби

На несколько секунд я сосредоточилась — что при данных обстоятельствах было подвигом, достойным звания «Героя Ануары» — чтобы наложить на себя дополнительное заклинания ускорения. А через минуту выплыла из тайника и направилась к раменсам, держа на каждой руке по силовому щиту. Замысел, похоже, сработал: щиты отталкивали нечисть в нужном мне направлении, то есть вверх!..

Вот только зря я так рано оставила тренировки по одновременному плетению нескольких заклинаний: распределять внимание на все три равномерно у меня не совсем получалось, а в придачу раменсы еще и владели умением постепенно расплетать чары. Поэтому через несколько секунд щиты начали слабеть. Все шло к тому, что чудовища вот-вот их пробьют, и тогда уже меня даже коряки на дне не спасут!

Не успела я об этом подумать, как щиты исчезли под натиском нечисти! Новые заклинания я сплести уже не успевала… но неожиданно раменсов опять что-то остановило. Нечисть только яростно билась… о невидимое стекло силового щита! Но откуда?!

Правду люди говорят: часто помощь приходит именно тогда, когда ее совершенно не ожидаешь! Рядом со мной в воде застыли Феланна, Лаиза, Малисса и доцент Мигера Меген, которые напряженно удерживали щиты. Переглянувшись со мной, они наложили на себя заклинание ускорения и начали толкать нежить в том же направлении, что и я за минуту до того. Я тоже ускорила свое передвижение чарами. И в тот момент, когда раменсы вынырнули из воды и по инерции взлетели на несколько метров верх, я запустила в их пасти по заклятию. Каждое из них было результатом разрывного заклинания, к которому я вплела чары для тушения Искр Талпира. Догоняя мои пульсары, в пасти чудовищ залетели не только заклинания преподавателей и Лаизы, но и ленты зеленоватого пламени, которые Малисса ловко выпустила из своих пальцев!

В тот момент я удивилась так сильно, что даже забыла о нечисти. Если я правильно поняла… неужели это была собственная боевая техника? У первокурсницы, которая учится в университете магии чуть больше месяца!? Или здесь что-то нечисто, или не только у Лаизы защитный амулет был сплошного красного цвета.

Но что бы там ни было, эффект не заставил себя ждать: подожженные останки раменсов немедленно разлетелись в разные стороны.

Излишне описывать эмоции, охватившие пассажиров почти что разнесенного вдребезги парома. Как только мы оказались на борту, преподаватели и студенты начали изо всех сил ускорять движение искореженного транспорта. Думаю, это можно расценивать как то, что они не желали проверять, есть ли здесь еще какая-то нечисть.

Не принимали в этом участия только трое магов — медики, которые не отходили от Арры и Диллы.

В тело паромщика уже всадили столько заклинаний для тушения Искр Талпира, что хватило бы для упокоения целого кладбища. Но и это, похоже, не могло окончательно успокоить перепуганных пассажиров. Наверняка не думали о нем только мои раненые одногруппницы — обе не сводили глаз со своих ран. От яда девушки не умерли — похоже, дозы слишком малы. Но вопрос «станут ли они нечистью?» останется открытым ближайшие пару дней.

Наконец мы ступили на твердую землю, и в ближайшие три недели не увидим больше никаких паромов или плотов. А если учесть последние события, то, видимо, на обратном пути мы ими тоже пользоваться не станем.

Маги как раз отправляли в Гильдию письмо, в котором подробно описывали трагическую историю.

Арра с Диллой чувствовали себя хорошо, но когда мы двинемся дальше, им предстоит ехать в нескольких метрах от остальных. По прибытии в Калас девушки еще некоторое время побудут на карантине в отдельных домиках.

Вскоре я ехала верхом вперед, на север. Оглянувшись в последний раз, я снова увидела на горизонте полоску воды, по которой пробегали поднятые ветром волны. Оставалось надеяться, что когда мы будем возвращаться назад, их уже ничто не потревожит.

В течение трех дней пути мы сделали только одну короткую остановку в городе Лейн. Поэтому были невероятно счастливы, когда наконец прибыли в пункт назначения — городок Калас. Живописный и уютный, он расположился на самом краю леса Канирел. Именно здесь брала начало небольшая речка, которая пробегала по центральной площади, текла по степи и впадала в Ванагру.

Очарованная простой красотой городка, я решила, пока есть время, немного прогуляться неподалеку.

Я всегда была человеком с шилом в известном месте, поэтому, когда увидела высокий постамент с памятником, к которому вела лестница, сразу поспешила на него подняться. С вершины монумента открывался прекрасный вид на городок. А если сузить зрачки, то на горизонте с восточной стороны можно разглядеть высокие стройные башни большого города.

— На что смотришь? — услышала я голос слева. Голосом оказалась Лаиза, которая только что поднялась по лестнице.

— Не знаешь, что это за город? — спросила я, не отводя взгляд от окутанных легким туманом башен.

— Ну ты даешь! — улыбнулась девушка. — Сама раз триста рассматривала карту, и даже не догадалась, что это Адамарей. А до него же меньше сорока километров.

Не знаю почему, но мое сердце тут же подскочило в груди, и я инстинктивно сжала в кулаке висевшую на шее черную подвеску-бабочку.

— Пойдем, а то без нас уйдут, — грустно вздохнула я и начала торопливо спускаться.

Через час нас уже отвели к построенному университетом лагерю. В его центре была небольшая площадь, а по бокам — пятнадцать деревянных домиков, в которых предстояло жить студентам. У преподавателей было свое жилье — небольшой трехэтажный дом.

Когда мы получили команду, то разошлись по домикам, где собирались жить по трое. Изначально планировалось, что мы с Лаизой будем в одном домике с Аррой. Но она жила отдельно, на карантине, поэтому к нам попала Малисса, ее соседка по парте, которая изначально должна была поселиться в одном домике с Диллой. Что ж, это возможность лучше с ней познакомиться! Она была не очень разговорчива, обычно все беседы с ней ограничивались «привет», «дай ручку», «который час» и так далее. Поэтому о ней мы знали лишь то, что она подруга Арры, которая учится на знахарстве, любит что-то молча читать и обычно ее не то что не слышно — такое впечатление, что на месте девушки образуется черная дыра.

Скажу честно, открыв дверь своего временного жилища, я почувствовала нечто противоположное искренней радости. В домике была большая комната с тремя кроватями, состояние которых можно охарактеризовать всего двумя словами: «Господи, помилуй!». Кроме кроватей, в комнате стояло еще паршивенькое кресло и журнальный столик. В торце комнаты находились открытые (точнее, выбитые) двери ко второй — с тремя письменными столами.