-- Что же это? -- спросил Феликс. -- С тобой все в порядке?
-- Да, -- ответила Эмма. -- Я в порядке. Но есть вещи, которые заставляют меня сомневаться в этом.
-- Что случилось? -- спросил Макс.
-- Я боюсь, -- она посмотрела на друзей, -- никому из вас не понравится то, что я сейчас скажу. Вивиен, -- обратилась она к девушке, -- ты помнишь, как после танца с Альгадо я подошла к вам и сказала, что мне нужно найти однокурсницу?
-- Ну да, -- вспомнила та. -- Нашла?
Эмма усмехнулась. Это было нелегко, но настало время раскрыть карты.
-- Нет, -- призналась она. -- Я и не искала. Мне пришлось солгать вам, потому что вместо мнимых поисков подруги, я ввязалась в очередную авантюру, с Альгадо.
По взгляду Феликса девушка поняла, что он в бешенстве.
-- Когда мы танцевали, он не спрашивал меня о том, проболталась ли я вам. Он хотел, чтобы я помогла ему с обыском кабинета Соболева, пока тот дежурит в зале.
-- Только не говори, что вы... -- усмехнулся Уоррен, но злобный взгляд, брошенный на него Штандалем, заставил его замолчать.
-- Мне пришлось пойти, -- оправдывалась Эмма. -- Он пригрозил, что раскроет всех нас Совету.
-- Но тогда, он и сам попал бы под обстрел,-- заметила Вивиен. -- А это не в его духе.
-- Ты что, не знаешь его? -- спросил Эмму Феликс. -- Он непревзойденный манипулятор и лжец. Видимо, это дар -- находить те точки, которые помогают ему управлять людьми. Он блефовал, Эмма. Неужели ты этого не поняла?
Его тон расстроил Эмму, и она с удовольствием приняла объятия Макса, который подошел поддержать её.
-- Ладно, -- сказал он, -- сейчас уже не время судить, как лучше было сделать. И, раз ты решила рассказать об этом, я уверен, это не потому, что тебя гложет совесть. Вы нашли что-то важное?
Эмма кивнула. Вот теперь начинается второй, не менее тяжелый этап.
-- Мы пришли в ректорскую, он открыл дверь своим ключом. Оба, мы стали искать доказательства причастности Соболева к убийству Ганны и причинам, по которым оно случилось. Мы считаем, что ректор стоит во главе всей этой "золотой лихорадки", пешками в которой являетесь вы -- имеющие знак на теле в форме восьмиконечной звезды.
-- Не может быть, -- сказал Макс. -- Ректор не такой человек.
-- С каких это пор ты так ему доверяешь? -- поинтересовался Ричард.
Эмма не хотела пустых споров, ей нужно было закончить рассказ.
-- Подождите, -- остановила она. -- Это еще не все. Наши подозрения не были беспочвенны.
-- Наши? -- переспросил Феликс, но она не стала отвечать.
-- Мы не успели проверить и половины мест, где мог бы располагаться тайник, как услышали голоса за дверью. Альгадо мгновенно среагировал, и мы спрятались в шкафу конференц-зала и затаились.
-- Они спрятались...
-- Феликс! -- строго произнес Макс, и Эмма вздохнула с благодарностью: не хватало ей еще разборок а-ля Рудова.
-- Ректор зашел в зал вместе с Диего Альгадо. Они не видели нас, но мы слышали каждое слово из их разговора. Альгадо старший обвинял Соболева в том, что он следит за членами студенческой группы "Созвездие". -- Она сделала паузу и оглядела друзей. -- То есть, он следит за нами.
-- Но он же ректор, -- вставил Макс. -- Это его работа.
-- Да, он так и ответил Альгадо. Но, самое интересное началось тогда, когда поверивший ему мужчина ушел из кабинета. Вслед за Альгадо пришел,-- она перевела дух. -- Вслед за ним пришел отец Виктора. Они говорили об ужасных вещах.
-- Господи, -- Макс улыбнулся ей. -- Ну, о чем таком они могли говорить, кроме как о работе.
Эмма видела, что никто, даже Макс не воспринимает её слова всерьез.
-- Они знают обо всем! -- сказала она. -- Они знают о знаках, о ритуале, они знаю все! Они сказали, что все вы умрете в июне, они сказали, что должны найти сокровища как можно скорее, иначе все их труды пойдут коту под хвост... они договорились, что разделаются с Диего Альгадо, если тот раскроет их и попытается помешать им, вывезти восьмерку из поместья к моменту затмения.
Макс и остальные стояли и смотрели на неё. Все они заметно побледнели, и в воздухе чувствовалось напряжение.
-- Вот о чем они говорили, Макс! Вот она -- их работа: затуманить всем мозги и принести моих друзей в жертву ради сомнительного рода сокровищ, которых, возможно, и нет вовсе!
-- Все, все, -- Макс обнял девушку и погладил по спине. -- Я верю тебе. Просто очень сложно понять, что это возможно.
-- Так вот почему Гром и Радуга не приглашены на это собрание, -- заключил Уоррен. Ричард понимающе кивнул.
-- А как же Несси и Лилиан? -- напомнила Вив. -- Им не следует знать?
-- Лилиан уже знает, -- ответила Эмма. -- А Ванесса...
-- Ванесса дружит с Громовым с детского сада, -- закончил Уоррен. -- Они словно родные, и навряд ли она обрадуется, что ей придется скрывать от него такие новости.
-- А нам придется скрывать? -- спросил Ричард, и все снова уставились на Эмму, будто от её слова зависело все.
Из-за этого она ощутила на своих хрупких плечах еще больший груз ответственности, чем был на них ранее.
-- Я рассказала вам об этом, потому что больше не могу молчать... не могу делать это одна. И, я не знаю, как нам поступить: говорить об этом Виктору или нет -- мы должны решать все вместе, потому что я не знаю, что с нами будет, если он расскажет об этом своему отцу.
Друзья слушали. На лицах каждого из них читалась растерянность.
-- Я не имею права решать за всех, -- добавила она погодя. -- И мне элементарно страшно!
-- Я не могу поверить, что отец Виктора и ректор в сговоре против нас, -- произнес Макс. -- Ладно ректор, ему тут нечем рисковать, но вот Громов... Это немыслимо! Он что, готов пожертвовать своим сыном ради денег?
Все остальные молчали, но пришло время решать.
-- Лилиан и я считаем, что не стоит подвергать всех опасности, рассказывая Виктору правду о его отце. Эмиль тоже не должен знать, как и Ванесса. Так что, слово за вами -- говорить сейчас или подождать.
-- Подождать, -- отозвался Уоррен. -- Нельзя лезть на рожон.
-- Подождать, -- сказала Вивиен, и следом за ней Ричард тоже проголосовал аналогично сестре.
-- Что ты думаешь? -- спросила Эмма у Макса.
Если бы она могла разгладить эти морщинки, глубоко врезавшиеся в лоб парня. Она знала -- он сомневается.
-- Мне это не нравится, и я все еще не уверен, что услышанное тобой -- правда, но я не хочу торопить коней. Нам действительно нужно все хорошенько обдумать -- учесть все возможные варианты развития событий. А пока мы разбираемся -- будем молчать. Я голосую за "подождать"!
Эмма обернулась к Феликсу и вздрогнула. Его взгляд излучал такую невыносимую холодность. Он был зол, зол, и обижен. И это было заметно еще тогда, когда они прощались после физики: слишком уж формально он чмокнул её в щеку.
