— И вы его отпустили в армию? — вырвалось у Тимки. — После как…
— А разве Сашку армия посадила?. Разболтался я! — спохватился дядя Аркадий. — Чего тебе такое слушать… Просто гляжу, как ты стоишь — и вспомнил… он вот точно так же стоял…
— Я пойду, спасибо, — тихо сказал Тимка. — Было очень интересно.
Правда…
… Чернота, а в ней плывут, плывут горстки огней, словно остатки потухающих костров… искры кружатся, и каждая искра — чьё-то жильё, со всех сторон окружённое темнотой, прильнувшей к окнам… Узкие артерии дорог — как вены, в которых слишком мало крови, чтобы отогреть огромное тело, погружённое в темноту… Люди — идут, выходят из темноты, два шага — и падают в темноту, взмахнув руками; кружатся, гаснут искры окон… Тимка летит над всем этим, раскинув руки… нет, не летит, он скачет на чёрном, как ночь, невидимом коне, но не по земле, а по воздуху, в ночном небе — конь крылатый, мерно и ровно бьют мощные крылья — шшихх, шшихх… Звук давит на уши…
… Вставай, Тимофей, прилетели.
Тимка вскинулся, неловко ткнулся плечом в стенку и охнул:
— Уши…
— Сейчас пройдёт, — дядя подцепил рюкзак. — Погоди скакать, сейчас сядем… — он внимательно присмотрелся к мальчику: — Ты чего такой встрёпанный?
— Да так… — Тимка пожал плечами, ставя рюкзак рядом с собой.
— Сон снился, — не спросил, а утвердительно сказал дядя. — Странный и непонятный… и неприятный. Так?
— Ну… да… — Тимка задумался. Если он запоминал свои сны — а это
было редко — то снились как правило фантастика, война или девчонки… иногда — кошмары, хотя и редко. А этот сон… дядя правильно его охарактеризовал. Странный. Непонятный. Неприятный. Что тут добавишь?
Самолёт уже покачивался, выруливая куда-то; за иллюминатором было попрежнему темно, только на миг мелькнуло редкое зарево. Молодой парень — Тимка так и не узнал, как его зовут — открыл превратившуюся в трап дверь. Снаружи хлынуло сухое тепло, переполненное травяными запахами и стрекотом насекомой мелочи; отрывисто взрёвывал неподалёку движок.
— Ну счастливо добраться, Славка! — крикнул из кабины дядя Аркаша.
— Тимофей, будешь в наших местах — заходи! Адрес Славка скажет!
— Ага, спасибо! — откликнулся Тимка.
И обратил внимание, что у дяди откуда-то взялся второй рюкзак. Маленький, но, судя по всему, увесистый…
… А куда мы? — удивился Тимка, когда дядя решительно повернул в другую сторону от зарева и — ближе — довольно ярко освещённого здания, к которому двинулись пассажиры и от которого катил ГАЗ66 — ему махал руками тот мужик, который спал на брезенте. — Разве аэропорт не там?
— А зачем нам в аэропорт, особенно если это аэровокзал? — удивился
дядя. — Нам туда, — и он указал куда-то в темноту, в которой не наблюдалось ни единого огонька.
— А что там? — осторожно спросил Тимка, вскидывая на спину рюкзак.
— Светлояр, — пожал плечами дядя.
— И далеко? — у Тимки зародились нехорошие подозрения, но он ещё не хотел верить.
— Через три дня будем, — обнадёжил дядя.
Каникулы начались.
4. КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ
В пять утра 24 июня 2006 года по местному времени (на Камчатке уже был в разгаре рабочий день, в Москве люди ещё спали) четырнадцатилетний Тимка Бондарев стоял на берегу речки где-то в России между Енисейским хребтом и Ангарой, уперев руки в бока и наслаждаясь ветерком, отгонявшим комарьё — ну и прекрасным видом.
С обеих сторон реки лежали лесистые сопки.
Солнце уже вскарабкалось в небо довольно высоко.
Одежды на Тимке Бондареве не наблюдалось.
Нет, он вовсе не одичал до такой степени, а просто собирался купаться и именно для этого ушёл из лагеря, разбитого (это слово Тим не очень понимал — ему каждый раз представлялся разорённый лагерь и воронки от снарядов) на склоне сопки. Это был уже прогресс — во время первой ночёвки в «балагане», сложенном на жердевом каркасе из лапника, Тим практически не спал от страха. Дядя как лёг, так и захрапел, а Тимка трясся до света, прижавшись к нему — когда же рассвело и мальчишка уснул, оказалось, что уже пора вставать. Одно было хорошо — за день ходьбы невыспавшийся Тимка устал так, что вечером уснул наповал и спал бы часов до двенадцати, если бы не дядя. Изверг выволок племянника изпод одеяла во втором балагане в пять утра и, пользуясь тем, что Тимка толком не проснулся, кинул его в реку. От вопля Тимки с деревьев посыпались шишки, бурундуки и особо слабонервные медведи. Зато спать расхотелось сразу — и, как мы видим, на третье утро Тимка вскочил сам, чтобы не допустить очередного насилия над собой. Он собирался быстренько искупаться и вернуться в лагерь, но застыл, удивлённый тем, что увидел. Больше всего его поразила синяя дымка, окутывавшая даль. Мальчишка так залюбовался этим, что не услышал шагов дяди и вздрогнул от его слов:
— "В нём заговорило желание, — задумчиво и медленно сказал дядя, становясь рядом и тоже глядя вдаль, — узнать и поведать людям, сколь далеко к северу простирается земля и есть ли там люди на Севере, по ту сторону пустыни…"
— Что это? — спросил Тимка, глядя на переливы леса впереди.
— Сага об Оттаре Мореплавателе… — дядя покачал головой, усмехнулся и медленно произнёс: — Понимаешь… ему захотелось не золота и даже не славы… "узнать и поведать людям, сколь далеко к северу простирается земля и есть ли там люди на Севере, по ту сторону пустыни…" По сравнению с этим мои прошлые кумиры — грабители, а ваши нынешние — ленивые бездельники.
— Почему? — без обиды, тоже задумчиво, спросил Тим, любуясь пейзажем.
— Потому что для того, чтобы скакать по сцене и раскрывать рот под фонограмму, не нужно ни ума, ни таланта, ни смелости, ни настойчивости. Только связи и смазливое личико… Вплоть до середины ХХ века кумирами мальчишек были военные, путешественники, авантюристы, исследователи… А сейчас… — дядя покривился и сделал непонятный жест руками. — Какой-то перекос в сознании человечества… Клоуны, актёришки и певички — властители дум… Те, кого церковь в своё время запрещала хоронить на кладбищах. А в те времена, как я не раз убеждался, люди были куда умнее и намного менее доверчивы…Знаешь, как погиб капитан Инглэнд из экспедиции Скотта? Когда он понял, что сам идти уже почти не может, а товарищи его не бросят и будут волочь, тратя свои силы, он однажды утром встал и сказал: "Пойду прогуляюсь, " — так беззаботно и спокойно, что все поверили. Думали, что ему стало лучше… А он просто ушёл в снега, чтобы не быть обузой друзьям… Зачем качаться, беречь здоровье, бегать к дантисту, если в момент опасности мгновенно накладываются полные штаны? А те, кто облачён властью, такое отношение к жизни поддерживают. Мол, берегите ваши задницы, поменьше думайте о душах…
