– …Твоя мать все разузнала, – размеренным тоном начала говорить Кёко. – Это заведение, куда ты ходишь, даже школой нельзя назвать. Программа там слабая, стандарты преподавания тоже никуда не годятся. Учителей понабрали отовсюду, мало у кого из них была нормальная карьера. Это не учебное заведение, это скорее психбольница.
– Что… что ты говоришь…
– Они для благозвучности назвали это «учебным заведением для детей, задержавшихся в образовании вследствие инцидента», но на самом деле эта школа – просто место, где они могут следить за всеми детьми, от которых могут возникнуть проблемы в будущем. Оно действительно необходимо для тех, кто убивал друг друга в том нелепом мире, но тебе туда ходить необязательно.
– …
На столь предвзятую речь Асуна просто не нашлась что ответить.
Школа, в которую она ходила с начала прошлой весны, располагалась в Ниситокё[5], и ее действительно построили и открыли очень быстро, всего за два месяца. Предназначена она была для помощи ученикам, образование которых задержалось на два года из-за смертельной игры «Sword Art Online». Все игроки до 18 лет были приняты сюда без экзаменов, а окончание этой школы давало возможность сдавать вступительные экзамены в университеты. Какое-то время столь щадящие условия вызывали серьезную критику.
Однако сама Асуна, ходя в школу, понимала, что это отнюдь не только превентивное средство. Все ученики обязаны были раз в неделю проходить консультации, включающие в себя откровенные тесты на асоциальное поведение. По результатам этих тестов ученика могли отправить в больницу для диагностики или даже выписать лекарства. Так что слова Кёко про «психбольницу» были не совсем лишены оснований.
И все же Асуна любила эту школу. Что бы там ни думали в правительстве и в Министерстве образования, но все учителя здесь были добровольцами и подходили к ученикам искренне и непредвзято. Ученикам не было нужды скрывать свое прошлое, и, что еще важнее, она могла быть с друзьями. С Лизбет, Силикой, некоторыми прежними партнерами по переднему краю и – с Кирито.
Асуна сжала в руке вилку, борясь с нарастающим позывом выложить матери все с начала и до конца.
Она боролась с желанием заявить: «Я сама – одна из тех, кто "убивал друг друга". Я жила там, каждый день убивая моим собственным мечом, и я ни капли не жалею о тех днях».
Кёко тем временем продолжала говорить, не подозревая о борьбе в сердце Асуны.
– Даже если ты будешь продолжать ходить в то заведение, ты не сможешь попасть в хороший университет. Задумайся, тебе уже восемнадцать лет. Однако ты сейчас в таком положении, что даже не знаешь, когда ты сможешь поступить в университет. На следующей неделе тебе предстоит экзамен. Неужели ты совсем не беспокоишься?
– Такие вещи, как университет… Ничего особенного не случится, даже если я туда поступлю через несколько лет. И вообще, университет – не единственный путь в жизни –
– Нет, – холодно перебила Кёко. – У тебя есть способности. Ты знаешь, через что пришлось пройти твоей матери, чтобы их раскрыть. И все же ты потратила два года на ту странную игру… я не стала бы говорить тебе все это, если бы ты была обычным ребенком. Но ты не обычный ребенок. Не использовать свой талант в полной мере, зарыть его в землю – большой грех. У тебя есть все способности, чтобы поступить в лучший университет и получить лучшее образование. И ты обязана это сделать. Потом ты можешь или остаться в университете и продолжить учебу, или применить свои способности в правительстве или в бизнесе – в это я не буду вмешиваться. Однако я не позволю тебе отбросить свой шанс получить качественное образование.
– Нет у меня никакого таланта, – Асуне удалось наконец вклиниться в непрекращающийся монолог Кёко. – Человек сам определяет, как ему жить, не так ли? Раньше я тоже думала, что хороший университет, хорошая работа – все, что надо в жизни. Но я изменилась. Хотя прямо сейчас я не могу сказать точно, но я уверена, я найду, чем хочу в жизни заниматься. Я хочу проучиться еще год в моей нынешней школе, и тогда я точно найду.
– Ты всего лишь ограничиваешь свой выбор. Неважно, сколько лет ты еще проведешь в том заведении, – никакие дороги оттуда не ведут. Но если ты пойдешь в эту школу, все будет по-другому. Университет над ней очень хороший и знаменитый, так что, если ты покажешь там хорошие результаты, то сможешь перевестись в мой университет. Хорошенько слушай, Асуна. Мама не желает тебе плохой судьбы. Я всего лишь хочу, чтобы у тебя была карьера, которой ты могла бы гордиться.
– Карьера… а что тогда с этим типом, с которым меня познакомили на Новый год?.. Не знаю, чего наговорили ему, но он распинался с таким видом, будто он уже мой жених. Уж не ты ли ограничиваешь мою жизнь?
Асуна не смогла сдержать дрожи в голосе. Во взгляд она вложила всю силу, какую только могла собрать, но Кёко лишь невозмутимо отпила из бокала.
– Замужество – тоже часть карьеры. Если ты выйдешь замуж не за материально обеспеченного человека, через несколько лет ты пожалеешь об этом. И то, о чем ты говорила, что ты «этим хочешь заниматься», тоже окажется невозможным. В этом отношении Юя идеальный кандидат. В наше время местный банк, которым владеет наша семья, куда надежнее, чем крупные банки, совладельцы которых постоянно делят власть. Кроме того, мне Юя нравится. Довольно искренний мальчик, ты не находишь?
– …Похоже, ты ничему не научилась. Нобуюки Суго, из-за которого мне и еще многим людям пришлось страдать и из-за которого «РЕКТО» оказалась в кризисе, тоже выбрала ты.
– Замолчи.
Кёко изменилась в лице и махнула левой рукой, точно отгоняя назойливое насекомое.
– Не хочу больше слышать об этом человеке… С самого начала это твой отец был от него в восторге и хотел усыновить. Он всегда плохо разбирался в людях. Это не имеет значения; Юя не очень импозантно выглядит, но так даже и к лучшему.
Да, отец Асуны Сёдзо действительно не очень обращал внимание на тех, кто его окружал. Всю свою энергию он направлял на развитие компании; даже сейчас, уйдя с поста генерального директора, он пренебрегал общением с семьей ради налаживания связей фирмы с иностранными инвесторами. Сам Сёдзо сказал лишь, что он высоко ценил целеустремленность Суго, его креативность и способность управлять, но из-за собственной слепоты не заметил его скрытой натуры.
Асуна, однако, понимала, что одна из причин, почему Нобуюки Суго еще со средней школы становился все более и более агрессивным, – жестокое давление со стороны окружающих. И слова Кёко явно сыграли тут не последнюю роль.
Асуна проглотила свои жалобы и упрямо заявила:
