Они повалились на землю как раз в тот момент, как первый снаряд разорвался прямо над дверью старого блока с камерами. Со связанными руками Эдди мог отбиваться только ногами, однако, падая, он умудрился заехать подбородком по горлу африканца, раздавив его глотку. Тот забился в конвульсиях, потеряв возможность дышать.
Эдди перекатился через спину и попытался добраться до кармана, где лежал нож, однако это было не так-то просто: африканец судорожно дергался и хрипел. Тогда Эдди, нащупав нож, резко дернул его, оторвав кусок обмундирования солдата.
Тут в воздухе вновь послышался свист гранаты. Эдди не стал терять времени, рассматривая, куда на этот раз целился Кабрильо, однако каким-то внутренним чутьем догадался, что капитан задумал заблокировать все входы во внутренний двор. Эдди раскрыл нож. Ски, видимо уже понял, что происходило, поскольку он подобрался к Эдди спиной и выставил связанные руки.
Освободившись, Ски схватил нож и разрезал веревки Сенга, тут же метнувшись к Майку. Тем временем Эдди, заехав кулаком по затылку одного из ошарашенных солдат, выхватил у него автомат. Научившись на своей ошибке со Сьюзен Донливи, в этот раз он не стал колебаться, а сразу же добил бесчувственного африканца. Тот грузно повалился наземь, подняв внушительный столб пыли.
Обернувшись, он увидел, как один из чернокожих целился прямо в голову Ски, пока тот освобождал Майка. Мощным ударом в два касания Эдди отправил его в кучку боевиков, мявшихся в сторонке. В эту секунду около двадцати автоматов разразились шквалом очередей, паля без разбору по своим и чужим. Эдди бросился к своим товарищам, отстреливаясь, пока вместе они не скрылись под припаркованными рядом грузовиками. В этой неразберихе было практически ничего невозможно понять. Осколки камней, гильзы патронов, пыль, крики и вопли раненых — все смешалось в единое целое.
Пока африканские наемники беспорядочно отстреливались, Хуан хладнокровно обводил взглядом внутренний двор. Затем, зарядив еще раз гранатомет, он обежал тюрьму по крыше, остановившись прямо напротив последнего входа во двор. Пока никто из командования не раскусил коварного плана Кабрильо. Однако стоило хоть одному из них подумать, что эта внезапная атака может как-то быть связана с освобождением Мозеса Ндебеле, они сразу же свяжутся со своими людьми, стерегущими его в одной из камер тюрьмы, и тогда казнь вождя произойдет намного раньше, нежели чем через два дня. Только, похоже, такой роскошью, как рация, они не располагали, значит, необходимо было задержать их всех здесь, во дворе.
Отдышавшись, Кабрильо выстрелил и тут же пригнулся, увидев, что десяток чернокожих солдат, отследив, откуда была пущена граната, обрушил на него непрерывный град очередей. Хуан замер, но долгожданного взрыва не услышал. Скорее всего, последняя граната дала осечку.
Пригибаясь как можно ниже, Хуан прополз футов тридцать по крыше, осыпаемый осколками камня и дерева. Дождавшись, когда стрельба утихла, он выхватил автомат и зарядил сверху по всему второму этажу, чтобы случайно не зацепить своих парней, что находились в самом низу.
Бандиты не заставили себя ждать и, в свою очередь, открыли по Хуану непрерывный ответный огонь. Игнорируя визг пуль, пролетавших в миллиметрах от него, Хуан спокойно перезарядил гранатомет и пополз дальше, в поисках удобной позиции, с которой еще можно было нанести удар по последнему входу во двор.
Пока он полз, на ум ему пришла одна замечательная идея. Он быстро перебрался с кромки крыши, окаймлявшей двор, к дальнему ее краю и встал на колени. Так было гораздо удобнее. Теперь он наверняка попадет по своей последней цели. Это было безопасно: он не видел солдат, стрелявших по нему из винтовок, но и они тоже не могли его видеть. Продвинувшись вперед на несколько дюймов, он смог разглядеть противоположную стену и кусок двора. Подойдя еще немного ближе, он замер. Теперь цель хорошо просматривалась. Не требовалось особого умения, чтобы одним ударом ее поразить. Но все же ему не было видно, находился ли поблизости со входом кто-то из людей?
Вскинув гранатомет на плечо, Кабрильо тщательно прицелился и выстрелил.
Чего Хуан на самом деле не мог знать, так это того, что один из сержантов, разгадав его тактику, повел отряд чернокожих бойцов к единственному оставшемуся выходу как раз в тот самый момент, когда взорвалась граната. Один из солдат был уже прямо около входа, когда внушительный кусок каменной стены всей своей тяжестью обрушился прямо на него.
Хуан бросился к кромке крыши посмотреть, добился ли он своего или нет. Внутренняя стена тюрьмы напротив него была полностью снесена, и сквозь витавшие в воздухе ошметки строительных материалов, камня и дерева, сквозь дым и гарь проступали внутренности тюрьмы. Один из солдат упрямо пробирался по руинам, надеясь выбраться наружу. Хуан схватил свой автомат и взял в цель прыткого африканца. Когда меж его лопаток высветился маленький кругляшок лазерного прицела, он, не раздумывая, спустил курок. Кабрильо совсем забыл, что поставил оружие в режим непрерывной стрельбы: прошла секунда, другая, а автомат все продолжал изрыгать в бедного чернокожего свинцовые пули. Одумавшись, Хуан перевел шквал очередей на развалины тюрьмы. Разъяренные солдаты открыли по Хуану огонь, однако он, словно ничего не замечая, в очередной раз перезарядил гранатомет и, прицелившись в противоположную стену, выстрелил. На этот раз рухнула вся стена, окончательно завалив проход. Стрельба стихла.
Теперь ни входа, ни выхода наружу не было. Наступило время вызывать подкрепление.
Тем временем внизу, во дворе, старший офицер орал что было мочи, пытаясь привлечь внимание обезумевших солдат. По всей видимости, только он да сержант, приказавший солдатам выбираться через единственный тогда оставшийся выход, понимали, что все они угодили в ловушку. На крыше бродит какой-то безумец, которого ни схватить, ни ликвидировать они не могут. И ему ничего не стоит порешить их всех, словно баранов на бойне.
Он отобрал троих самых молодых и худощавых солдат, которые по руинам смогли бы выбраться наружу и прикончить Мозеса Ндебеле, прежде чем до него доберется освободительный отряд. Также он указал своим людям на главные ворота, которые были наполовину завалены обломками камня, однако, по всей видимости, распорядился действовать осторожно, опасаясь засады. Он хотел, чтобы солдаты расчистили главный вход во двор. Конечно, под шквалом очередей винтовок и пистолетов и залпов гранатомета они не могли услышать боевую тревогу, если даже кто-то и проник в здание тюрьмы, поэтому действовать им надлежало с особой осторожностью.
