После этого я еще несколько раз видела Брегена. Но его всякий раз окружали эгейцы и люди. Слишком много ушей. Слишком много внимательных глаз. Пыталась с ним заговорить. Но он меня не слышал. Не в прямом смысле — конечно. Я была уверена, что даже среди людей Брегена есть кто-то, работающий на Слокса. Бреген вежливо улыбался, вежливо кивал мне, даже кидал несколько ничего не значащих фраз. Но зачем мне его милые улыбки? Я ждала спасения… Он был всемогущим, а не сделал ничего.
Я представляла, как на этой планете появился Бреген. Увидел это море, зеленые архипелаги. Белые птицы и белая пена на гребнях волн. Белые кучевые облака, ровными стадами плывущие к горизонту. О чем в первую очередь он должен был подумать? Что попал в рай. А что он сделал? Отравил шельф. Были миллионы различных животных, а осталось триста тысяч видов. Только и всего.
А потом появился Корман…
* * *
В этот момент внутри инфоголографа что-то захрипело, изображение пропало и больше не появлялось. Однако голос звучал.
* * *
Итак, Корман. Этот был полной противоположностью Брегену. Он казался милым, доступным. Заговорить с ним ничего не стоило. И мне казалось, он понимает каждое слово. Он постоянно шутил. Он очаровал меня — буквально. Я лишь ждала удобной минуты, чтобы рассказать ему о себе и попросить помощи. Он без труда свяжется с управлением флота и передаст мой рассказ. А уж Лига Миров меня спасет.
Почти месяц Корман вел раскопки на старом шельфе около острова Волка, а я изнывала, ожидая. Считала каждую минуту, не могла усидеть на месте, стала раздражительной, взрывалась по малейшему поводу, намеренно с каким-то наслаждением говорила Крто гадости. Он что-то заподозрил. Однако мысли его пошли, видимо, по иному сценарию. Он стал подозревать, что я влюбилась в Кормана. И стал ревновать, отчаянно, мелочно, следя за каждым моим шагом. Но мне было плевать. Меня уже понесло. Я хотела вырваться из своего плена. Жить так, как я жила, долее невозможно, ибо это не жизнь, это ад. И за это я была готова заплатить любую цену.
И вот случай представился. Корман вернулся с раскопок вместе со Стато и устроил пирушку в нашей таверне. Крто в тот момент вызвали на другой остров — там нашли полсотни неутилизированных тел. А эгейцы следят за этим строго. Ибо каждое такое тело может стать источником страшнейшей эпидемии.
Корман был щедр, хозяин выносил одну бутылку пива за другой, все стражи захмелели. И вот во время пирушки я все рассказала Карману. Я не пила. Была совершенно трезвой. А он пил, но не пьянел.
— Так я и поверил, милочка. Все твари теперь выдают себя за людей. Даже лягушки с планеты «Грязное болото».
— Я — человек!
— Докажи. Ведь это нетрудно.
— Как?
— Переспи со мной… Уж в постели я точно разберусь, кто ты, на самом деле.
Можете презирать меня. Да, можете презирать… Но я согласилась. Девять лет заключения… Я была готова на все…
И мы в нашем доме… Да, все произошло в доме Крто…
Теперь я уверена, что Корман поверил мне сразу. А все его требования «доказать» — дешевый крючок, на который я, глупая рыбешка, попалась.
— Как ты, милочка, живешь с этим хвостатым эгейцем? — спросил Корман «после». — С этим тюленем?
О боги Эгеиды! О всемогущий Агатодемон! Какое презрение послышалось в его голосе. Как будто я тешила с собакой свою похоть. Я была ни жива, ни мертва. Лепетала что-то…
А противнее всего, что он имел право смеяться над моей глупостью… Но сидя в сытой тюрьме, не умнеешь — вот в чем беда. Я была все той же семнадцатилетней девчонкой, упавшей с неба.
— Но ты передашь мой рассказ? Ты сообщишь, что я жива? Ты поможешь? — торопилась я спрашивать. Мой голос дрожал. — Они найдут корабль… Меня спасут…
Он оделся.
— Разумеется, передам твой рассказ. Послушай, и как у них секс… А? Ведь я слышал, эгейцы могут заниматься этим только раз в году. Зато месяц подряд и почти непрерывно. А потом снова жди. Понимаю, ты — голодная. Я — тоже голодный. Так что я вынужден был уступить… Но… — он брезгливо скривил губы. — Только один раз. Больше не проси.
Мне хотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым. Но я сдержалась. Я все еще надеялась. Идиотка..
* * *
Голос невидимой Иммы дрожал. И у Платона явилось подозрение, что она специально испортила изображение, чтобы в этот момент рассказа ее не видели, а только слышали. Они сидели в темноте, ибо старались экономить энергию фонаря и слушали женские признания.
— Когда эта дуреха вырвется со своего острова Блаженства, — заявил Дерпфельд, — первым делом ей надо найти парня с большим членом и оттянуться по всем правилам.
* * *
На другое утро явился Крто. Кажется, он сразу понял. И то, что я ему изменила. И то, что Корману известно о корабле и моем спасении. Крто не сказал мне ничего. Ни упреков, ни воплей. Хотя я ожидала скандала. Он погрузился в бассейн и лежал неподвижно, время от времени поливая голову водой. Уже не эгеец, еще не человек. Каждый год он делал биокоррекцию, сначала лицо, потом руки… Скоро он полностью станет человеком… внешне. Но что это изменит?
Только к вечеру Крто выбрался из воды и спросил:
— Он обещал помочь тебе бежать?
— Да… — ответила я. И вдруг усомнилась — обещал ли? А в самом деле — обещал ли?
— Хорошо. — Больше Крто не сказал ни слова.
Я стала упрекать его, я кричала:
— Ты обещал мне, что мы убежим… А уже столько лет… Чего мы ждем? Я больше не могу… я устала…
Он не ответил. А я почувствовала себя подлой тварью.
«Ладно, — мысленно я пообещала себе, — уеду с планеты только с Крто».
Да и как же иначе: оставить его здесь после того, как тайна «Елены Прекрасной» откроется, для него равносильно смерти.
Я думала, что ждать обещанной помощи придется несколько месяцев. Ожидание… каждый день неподъемен, как огромный валун. Мне стало не хватать воздуха. Утром я просыпалась с чувством, что завтра уже не наступит. Я не жила, а волочила свое неподъемное тело из прошлого в никуда. Потому что будущего у меня не было. Вместо будущего была глухая стена. Я упиралась в нее всем телом и передвигала. Каждую секунду вновь и вновь. Так появлялось настоящее, перетекая в прошлое. Каждую секунду мне казалось, что сил не осталось, что больше не могу, я сейчас упаду и… И почему-то не падала. И упиралась вновь в проклятую стену. И двигала ее. Но знала, что так дольше повторяться не может. Не может, и все… А жизнь почему-то не прекращалась. Времени было плевать на стену и на меня, оно катилось куда-то…
Ожидание продлилось лишь два дня. Если бы дольше — я бы не выдержала. Когда явился Карман, я чуть не кинулась ему на шею. Не из любви, а потому, что вообразила: мучениям конец. Но он явился не ко мне — а к Крто. Меня попросили уйти наверх, на крышу. И Альфред мило сообщил, что архонт должен заплатить ему сто тысяч кредитов, если хочет, чтобы Карман молчал и не сообщал Слоксу, кто я на самом деле. Наверху, на крыше я все слышала. Крто оборудовал для меня там солярий. Здесь я устроила себе маленький садик. Кое-какие цветочки, довольно неприглядные и бледные, в старинных глиняных горшках: их полно на новом шельфе, и Стато после каждого купания приносил для меня какую-нибудь мелочь. И вот я лежала на крыше и слышала, как Карман шантажирует Крто.
