Следуя способу, завещанному поколениями терпевших кораблекрушение, они извлекали влагу, пережевывая сырую рыбу. Их меню пополнилось двумя летающими рыбами, которых они обнаружили ночью на дне лодки. Маслянистый вкус сырой рыбы не отличался изысканностью, зато уменьшал муки от голода и жажды. Желудки переставали ныть уже после нескольких кусочков.
Запасы жидкости в организме пополнялись кратковременными купаниями: один принимал морскую ванну, двое бдительно следили, нет ли поблизости акул. Лежание в мокрой одежде под навесом помогало бороться с обезвоживанием, равно как и с палящим солнцем. Помогало это и избавляться от соляной корки, которая быстро образовывалась на теле.
Стихии сделали работу Питта по управлению суденышком довольно простой. Дувшие с запада ветры толкали их на восток. Течение, помогая ветрам, несло в том же направлении. Для определения местонахождения Питт использовал алидаду, которую смастерил из лучинок, срезанных с весла.
Определять широту с помощью перекрещенных палочек мореходы умели с древности. Приставив к глазу конец продольной палочки, они размечали поперечину, передвигая ее взад-вперед, чтобы один ее конец точно ложился между солнцем и горизонтом. Угол широты замерялся потом по отметинам, выцарапанным на продольной палочке. Определив угол, мореход мог узнать широту, не обращаясь за справкой к печатным таблицам. Долгота (в случае Питта это значило понять, как далеко на восток их занесло) выяснялась по звездам. Ночное небо тогда превращалось в компас.
Координаты лодки Питт каждую ночь записывал на уголке нейлонового навеса — Мэйв под сиденьем нашла огрызок карандаша. К сожалению, Питт не слишком хорошо знал звезды и созвездия в этих широтах, поэтому вычисления были весьма и весьма приблизительными.
Легкое суденышко было чувствительно к порывам ветра и зачастую скользило по воде будто под парусом. Скорость лодки Питт определял с помощью своей кроссовки, привязанной к пятиметровой веревке. Бросив кроссовку в воду с носа лодки, он отсчитывал секунды, когда лодка опережала ботинок. Выяснилось, что западные ветры уносят их за час чуть меньше чем на три километра. Питт приладил к веслу нейлоновый чехол и увеличил скорость до пяти километров. Теперь лодка двигалась со скоростью пешехода.
— Вот так и несет нас судьба по морю жизни, — пробормотал Джордино, глядя на ухищрения Питта. — Может, сообразишь, как этой посудиной управлять?
— Ни слова больше, — остановил его Питт и, вооружившись отверткой, стал снимать петли с фибергласового сиденья, прикрывавшего рундук для хранения всякой всячины. Не прошло и минуты, как он уже держал в руках прямоугольную крышку, размерами и формой напоминавшую дверцу кухонного шкафа. — Всякое движение на пользу.
— И как ты намерен это употребить? — спросила Мэйв, уже привыкшая к неистощимой изобретательности любимого.
— Воспользуюсь петлями на оставшихся сиденьях, закреплю их на крышке и прикручу ее к транцу, на который подвешивался мотор, так чтобы крышка могла двигаться из стороны в сторону. Потом закреплю на верхней кромке две веревки — и получится руль, как на корабле или самолете. Вот это и называется преобразовывать мир, чтобы лучше жилось.
— Тебе это удалось, — с философским спокойствием выговорил Джордино. — Творческий подход к делу, несокрушимая логика, жизненная стойкость, сексуальная привлекательность — все при тебе.
Питт с улыбкой обернулся к Мэйв:
— В чем наш Ал велик, так это в театральности.
— Итак, великий мореплаватель, теперь, когда мы худо-бедно управляемы, куда направимся?
— А это уже даме решать, — сказал Питт. — Ей воды, в каких мы находимся, больше знакомы.
— Если идти прямо на север, — отозвалась Мэйв, — то можно добраться до Тасмании.
Питт покачал головой и указал на самодельный парус:
— Мы не приспособлены для хождения под парусом при боковом ветре. Из-за плоского днища нас будет сносить в пять раз дальше на восток, чем на север. Добраться до земли на южной оконечности Новой Зеландии — такая возможность есть, только очень отдаленная. Придется пойти на компромисс, направив парус чуть севернее востока — скажем, курсом в семьдесят пять градусов по моему надежному бойскаутскому компасу.
— Чем дальше на север, тем лучше, — сказала Мэйв, обхватив себя руками. — На таком дальнем юге ночи слишком холодные.
— А вы не знаете, есть ли по этому курсу земля? — обратился Джордино к Мэйв.
— Земли мало, — сказала Мэйв. — К югу от Новой Зеландии есть острова, но они далеко разбросаны. Мы легко можем пройти между ними и не заметить ни одного, особенно ночью.
— Возможно, они наша единственная надежда. — Питт, держа в руке компас, внимательно следил за стрелкой. — Ты помнишь, где примерно они находятся?
— Остров Стьюарт сразу под Южным островом. Потом идут острова Снэрс, острова Окленд, а еще на девятьсот километров южнее — Маккуори.
— Единственное, что звучит хоть как-то знакомо, — это остров Стьюарт, — задумчиво произнес Питт.
— Даже не затрудняй себя мыслями о Маккуори. — Мэйв непроизвольно поежилась. — Их единственные обитатели — пингвины, и там часто идет снег.
— Его, должно быть, приносят холодные течения из Антарктики.
— Промахнись мимо них — и дальше открытое море до самой Южной Америки, — безрадостно подытожил Джордино.
Питт, прикрыв ладонью глаза, оглядел небеса:
— Если холодные ночи нас не доконают, то без дождя мы будем обезвожены куда скорее, чем ступим на песчаный берег. Лучший выбор для нас — держать курс на южные острова. Можете считать, что тем самым мы раскладываем яйца по разным корзинам, уравнивая шансы.
— Тогда делаем бросок на Маккуори! — воскликнул Джордино.
— Они наша самая большая надежда, — согласился Питт.
С помощью смекалистого Джордино Питт установил парус так, чтобы двигаться курсом семьдесят пять градусов по магнитному компасу. Примитивный руль оказался послушным — они получили возможность держать курс шестьдесят градусов. Осознание того, что удалось хоть как-то побороть судьбу, всех приободрило. И вдруг Джордино сообщил:
— На нас надвигается шквал.
В западной части неба заклубились темные тучи и понеслись в их сторону с такой быстротой, будто какой-то великан начал раскатывать над пленниками моря ковер. Через несколько минут на лодку упали первые капли дождя. Потом капли участились, сделались тяжелее и многочисленнее, и наконец грянул ливень.
Питт спустил нейлоновый парус.
— Подержите немного парус наискось, спустив один конец за борт, — приказал он. — Пусть дождь смоет соль, а потом сверните его желобком, чтобы дождевая вода стекала в ящик для льда.
