— Да, прямо из Космоса в разные места идут разные передачи. Одни получают одну информацию, другие другую.
— Как же люди понимают друг друга?
— А они понимают? — ответила психологичка вопросом. — Все люди разные. Одни Половые, другие Бесполые. Вы ведь лучше меня это знаете.
Мы провели с Анной Сергеевной еще одну ночь. После ленча она уехала. Охранник с сожалением смотрел ей вслед. В общем-то, это был не охранник, а шнырь свиданки. На эту должность брали только зеков с длительным сроком. Убийц и насильников.
— Ты мне так и не скажешь, зачем нужны эти молекулы ДНК? — спросил я Анну Сергеевну ночью.
— Могу только сказать тебе, — прошептала женщина мне на ухо, — что эта зона будет уничтожена через два дня. Спасайся.
— Как?
— Я не знаю. Тебе видней.
Мне видней, повторил я и тут услышал стук в дверь.
— Я тут уберу? — Я хлопнул глазами. Кто это?
Я продолжал лежать на кровати.
— Да я здесь работаю, — сказал мужик. — Андрей-Степан.
— Андрей-Степан? — переспросил я. — Разве бывают такие имена?
— Вы никогда обо мне не слышали?
— Нет.
— Кум зовет меня Степан, а начальник Андрей.
— Зачем?
— Зачем зачем?
— Я не понимаю, что зачем?
— А зачем я буду тебе говорить. Ты кто мне? Брат, сват, кум или замполит?
— Знаешь что? Иди отсюда. У меня есть еще два часа свиданки. Я посплю.
— Час. Второй час мне на уборку. Послушай, я сигаретку возьму?
— Бери и проваливай.
Шнырь взять пачку Мальборо, прикурил сигарету, а пачку положил в карман. Мне это не понравилось. Я сказал, чтобы пачку он поставил на место.
— Ты жлоб, — сказал Андрей-Степан. Он вынул пачку из кармана, вытащил из нее штук семь мальборин и небрежно бросил оставшиеся сигареты на стол. Я краем глаза смотрел, как движется пачка по столу. Ну, упадет, убью, падлу. Но она остановилась на самом краю. Вот наглая тварь.
— Кстати, я слышал, что зону будут ликвидировать, — сказал Степан, открывая дверь.
— Как ты мог слышать? — Он вернулся и показал на жучок у самой подушки. — Это ты сам придумал, или кум приказал? — спросил я.
— Не бойся. Это я сам. — Он вернулся, забрал с края стола остатки Мальборо и сел. — Я знаю, как можно бежать с зоны, — неожиданно добавил он.
— Ты хочешь, чтобы я согласился, а потом настучать на меня? Ты же самый настоящий стукач. Это видно невооруженным глазом.
— Да мне начхать, что вы об том думаете.
— Да?
— Парень, ты сидишь полтора года, а я уже разменял второй десяток. За это время я сделал открытие. Понимаешь, я в своем роде тоже ученый, как и ты, я слышал.
— И что это за открытие?
— Да все стукачи.
Я приподнялся на локте.
— Это интересно. Неужели все?
— Абсолютно. Даже очередь стоит. Многие бы хотели стучать, да им не дают.
— Похоже, ты прав.
Через час я собрал тушенку, сигареты, конфеты, хлеб, сало, чай, кофе. Много было всего.
— С таким товаром вполне можно побег совершать, — сказал неожиданно появившийся Андрей-Степан.
— Заткнись, — сказал я резко, но остановился и порылся в мешке. Под руку попалась большая банка американской тушенки. — Да нет, не дам. — Он обиженно скрылся. Вот попрошайка. У него, наверное, этого жранья здесь напрятано!.. А все равно так и тянет, так и тянет. Прямо так и тянет дать ему чего-нибудь, чтобы не обижался.
Да — слово на букву х — ему в грязные уши.
Сержанта на месте не было. Кто проверять будет? Ему-то я приготовил целый пакет. В нем была пачка Мальборо, бутылка Мартеля, банка американской тушенки и банка кофе. Иначе не пропустит. Я уже хотел тихонько пройти на зону, но сержант Никонов появился. Он очень спешил, поэтому запыхался.
— Давай, давай быстрее! Некогда. Где там мое.
— Пожалуйста.
— Это все?
— Там много.
— Разве это много? Я твою дамочку с таким!.. коробом пропустил. Неужели больше ничего не осталось?
— Осталось, — я поднял свой мешок.
— Так чего ты молчал? — он схватил мешок с моими пачками и банками и высыпал на свой знаменитый стол. Знаменитый он был тем, что в этом столе были круглые дырки. Сержант иногда предлагал поступить по-честному. Никонов предлагал заключенному встать на другой стороне и пускал по столу его вещи. Банки тушенки там, сигареты, масло, хлеб, который он резал на части, чтобы они могли пролететь в дырку. Три раз он пускал банки по столу, три раза испытуемый. Так решалось, кому чего достанется.
У меня он просто так забрал почти все. Оставил полпачки сигарет, немного масла и банку тушенки. Бородинский хлеб он подкинул на руке и сказал:
— На зоне есть хлеб. Зачем тебе? Я оставлю его себе. Хорошо?
— Хорошо. Вы чай-то хоть мне отдайте.
— Мне твой чай не нужен. Я бы не взял. Да ДПНК просил. У них там на вахте чай кончился. — Я мог бы возразить, что чая в мешке было три больших пачки. Всем хватит, но не сказал. А сказал:
— Может быть, сыграем в бильярд?
Никонов покосился на свой знаменитый стол. Он знал, что зеки называют его — слово на букву ё — биллиардом.
— Не-а. Молод ишшо. Первый раз на свиданке?
— Да.
— Вот я и говорю: молод ты, парень для моего биллиарда.
— Да ведь я без дачек просидел полтора года.
— Ну ты что, на свиданке не напился чаю?
— Напился.
— Ну вот и славно. Теперь проваливай. Или не знаешь, что на зону проносить ничего нельзя?
— Не знаю, — бросил я и уже двинулся к выходу, когда завыла сирена. Сержант схватил трубку, а мне махнул рукой, чтобы уходил.
Это сначала он так махнул. А потом махнул наоборот, чтобы я вернулся. Это был приказ о ликвидации. Сержант был заранее о нем предупрежден. Он позвал меня назад, а сам уже вынимал из кобуры пистолет. Вот гады. А я до конца не верил, что зону могут таким образом ликвидировать. Придумали способ ликвидации: расстрелять и все. Пидарасы.
Но тэтэ этого гада не выстрелил. Он прицелился в меня еще раз, щелкнул и опять удивился. Посмотрел в дуло, потрогал предохранитель, и опять спустил курок. Выстрела не было. Раздался звонок. Вахтенному на свиданке сообщили, чтобы получил патроны.
— Ты что убежал?! — рявкнул в трубку опер. — Патроны — слово на букву б — быстро получи.
И он убежал, даже не взглянув на меня.
На зоне строились отряды. На крыше я заметил пулемет. Его катили двое спецназовцев. Я вернулся в свою комнату. Почти сразу в нее зашел Андрей-Степан.
— Мать честная! — схватился он сразу за голову, как только вошел. — Ты в курсе уже?
— Что ты имеешь в виду?
— Вот что имею, то и в виду, — сказал шнырь и вынул свой длинный член. — Слово на х во мн. числе — будут резать сначала, а потом расстреливать. Оборзели, суки, как в гражданскую. Как в Гражданскую — слово на х — будут в руку давать, а потом убивать.
