Ольга Мигель - Зов скорби

Конечно, как журналист, я могла бы дать запрос в архив, используя свое удостоверение. Но запрос этот, безусловно, звучал бы странно, и вызвал бы много вопросов.

Было уже четыре утра, когда я наконец увидела фотографию со знакомым мне лицом следователя.

— Нашла! Смереков Антон Дмитриевич. Проживает на улице Озерной…

Мы быстро переписали адрес Раиного жандарма, наспех убрали за собой, влезли на крышу и понеслись над улицами погруженного в сон города.

— Вот и его квартира, — тихо сказала я, заглянув в одно из окон, где периодически появлялся жандарм.

— Он, вижу, ранняя пташка. Только шесть утра, а уже на ногах! Так как ты собираешься выведать у него информацию о парне?

— Пока не знаю. Главное, чтобы он не понял, что я журналистка, потому что тогда и слова не скажет… Слушай, а ты случайно не умеешь как-то подчинять сознание, или мысли читать?

— Если бы умел, то не спрашивал бы, есть ли у тебя какой-нибудь план. Логично? — нахмурившись, фыркнул эльф.

— Тогда остается одно: заставить его поверить, что парень в опасности.

Жандарм мог знать, кто я и как выгляжу от Раи, или просто из-за специфики нашей деятельности. Поэтому мы решили, что Карил примет человеческий облик — спрячет за иллюзией заостренные уши и серебристые глаза. А я так и осталась бегать возле него кошкой.

Чародей поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь. Через минуту мы увидели небритое лицо молодого следователя.

— Здравствуйте, Антон Дмитриевич, — поздоровался эльф.

— Добрый день. Разве мы знакомы?

— Нет, меня направили к вам из центрального отделения жандармерии, — сказал Карил деловитым тоном, и показал следователю иллюзионные документы.

— Вот как?

— У меня вопросы касательно того, Вадима. Мы напали на след одной преступной группировки и поймали кое-кого из них. После допроса нам стало известно, что они три дня назад пытали какого-то паренька лет шестнадцати. Мы думаем, это тот самый Вадим, дело которого вы ведете. Поэтому решили обратиться к вам.

— Что вам нужно?

— Фамилия и координаты парня. У нас есть все основания полагать, что ему грозит опасность.

— Хорошо, я сейчас найду документы, — вздохнул следователь. — Проходите в квартиру.

Я побежала следом, но стала жертвой бессовестного «Брысь!»

— Она со мной, — предупредил эльф и пропустил меня вперед.

Жандарм пожал плечами и прошел в соседнюю комнату, оставив нас в гостиной. Через несколько минут он вернулся, перелистывая бумаги в черной папке.

— Корсаров Вадим Константинович, шестнадцать лет, адрес я вам записал, — сказал он, и передал Карилу вырванный из блокнота листок.

— Спасибо! Вы нам очень помогли.

Карил пожал следователю руку и вышел из квартиры. Я выбежала за ним.

— Ну вот, — с облегчением вздохнула я, выйдя из подъезда уже в человеческом облике. — Теперь остается провести с этим Вадимом просветительно-воспитательную беседу и надеяться, что правда его не очень шокирует. Поэтому, пожалуйста, в первые минуты знакомства не говори ему о его смерти в случае отказа!

— Хорошо! — рассмеялся волшебник, идя за мной к автобусной остановке.

Что бы могло произойти, если б тот, кто должен зажечь фитиль к пороховой бочке, выбыл из игры? Наверное, она так и продолжала бы стоять. Проблема останется, но и страшнейший кошмар не станет реальностью.

Этот выбор сложный. Но обычно никому не приходится выбирать: судьба решает все сама, а дальше человек просто действует по обстоятельствам.

Конечно, Пятикуровка никогда не считалась элитным районом, но такого мерзкого подъезда я не видела уже давно. У меня сложилось впечатление, что здесь живут одни только бандюги да алкоголики.

Поднявшись на второй этаж, я нажала на кнопку звонка. Она была настолько разбитой, что я вообще удивилась, когда раздалось противное, скрипучее пение птичек.

Спустя минуту дверь нам открыл худощавый подросток со стрижеными под корень черными волосами, ушами-варениками и искаженным гримасой лицом с большими губами, за которыми парень скалил кривые желтые зубы.

То самое неловкое чувство… когда человек не нравится с первого взгляда. И все это без определенных причин. Просто всем нутром чувствуешь какую-то ниточку, концы которой завязаны на курках пистолетов.

— Чего вам? — гаркнул парень, не спеша снять с двери цепочку.

— Это ты — Вадим? — больше для проформы, чем по сути, спросил Карил.

— Да. Чего вам надо?

— Несколько дней назад с тобой кое-что произошло, не так ли?

— А не пойти ли вам на… — Вадим матюгнулся, игнорируя весь пафос, ради которого так старался эльф. — Эта Яна не от меня залетела, я вообще в танке…

— Нет! — раздраженно выпалил Карил. — Мы не о твоей личной жизни! Хватит притворяться, мы знаем, что ты получил силу три дня назад!

В одно мгновение парень изменился в лице: хулиганская улыбочка сразу исчезла, на лбу выступили капли пота, а глаза засверкали как у загнанного в угол хищника, который готов броситься и перегрызть горло.

— Боюсь, вы ошиблись — прошептал он, начиная паниковать, и попытался захлопнуть дверь, но Карил крепко держал ее.

— Хватит ломать комедию, — холодно сказал он, взглядом расплавил цепочку и вошел в квартиру. — Меня к тебе привели факты, так что нет смысла отрицать что-либо.

— Кто вы такие?

— Пустишь — узнаешь — сказала я, переступив порог. — Твоя мать дома?

— Нет, она на работе.

— Но ведь сегодня суббота…

— Она работает без выходных.

— Вот и хорошо, — вздохнул Карил и закрыл за собой входную дверь.

— Вы действительно колдуны? — вопрос, скорее всего, был риторическим. — А вы такая же, как? И я могу уйти жить в тот мир и стать там могущественным магом?

— Да, — подтвердил Карил, — знаю, тебя все это очень шокирует. Как и случайное убийство человека, или непредсказуемая телепортация. Не спеши с ответом. Обдумай все как следует.

— Я согласен, — холодно и уверенно ответил Вадим.

— В самом деле? И никаких сомнений? — удивилась я.

— Почему я должен сомневаться? — проговорил парень тем самым непреклонным тоном. — Тут у меня нет ничего кроме нищеты, тупых друзей, проблем с бандюками и ежедневной борьбы за выживание.

— А твоя мать? — удивилась я.

— Та проститутка мне всю жизнь испоганила уже тем, что родила меня. Да и то без особой радости, просто узнала о беременности слишком поздно! А ее бесконечные завывания о горькой судьбе долгими зимними вечерами меня всегда только бесили. Больше неё я ненавижу только ее родню, которая про «шлюхиного ублюдка» даже слышать не захотела.