Анна подняла пустую бутылку.
– Если используем лист с дерева в качестве воронки, то сможем собирать сюда дождевую воду.
Слабые и шатающиеся, мы потащились к хлебному дереву и сорвали с одной из нижних веток большой лист. Анна откромсала лишнее, чтобы придать листу подходящую для нашей задумки форму, и вставила самодельную воронку в горлышко пустой бутылки, сделав входное отверстие максимально широким. На земле валялись четыре плода, мы отнесли их на берег и съели.
Я вытряхнул содержимое рюкзака. Любимая бейсболка с логотипом команды «Чикаго Кьюбс» промокла насквозь, но я все равно ее надел. Еще в рюкзаке обнаружились серая толстовка с капюшоном, две футболки, две пары шортов, джинсы, трусы, носки, зубная щетка с пастой и мой плеер. Я взял щетку и пасту. Во рту уже давно поселился неописуемо противный привкус. Открутил крышечку от тюбика, выжал немного на щетку и протянул Анне.
– Можешь чистить зубы моей щеткой, если не возражаешь.
Она улыбнулась:
– Не возражаю, Ти-Джей, но сначала ты. Это же твоя щетка.
Я почистил зубы, прополоскал щетку в океане и передал Анне. Она выдавила на щетину еще чуточку пасты и тоже почистила зубы. Закончив, тоже прополоскала щетку и вернула мне.
– Спасибо.
Мы ждали дождя, и когда он начался сразу после полудня, жадно следили, как бутылка наполняется водой. Я протянул ее Анне, она выпила половину и дала бутылку мне. Закончив пить, мы снова вставили в горлышко воронку, и дождь снова наполнил наш сосуд. Мы выпили и эту воду. Нам требовалось больше, возможно, намного больше, но все же я начал верить, что близкая смерть нам пока не грозит.
Мы научились собирать воду, рядом растет хлебное дерево с фруктами и известно, как добыть огонь. Теперь нужна крыша над головой, потому что без нее костер не сможет постоянно гореть.
Анна захотела построить укрытие на пляже, потому что боялась крыс. Мы отломали от дерева две большие раздвоенные ветки и воткнули глубоко в песок. На рогульки положили самую длинную палку, какую смогли найти. Навтыкали под углом еще палок, облокотив их на несущую жердь, и уложили на них ветки с листьями. Получился хлипкий шалаш. Устелили пол листьями хлебного дерева, оставив посередине круг для костра. Анна собрала гальку и выложила кольцо, отмечая границы круга. Внутри будет дымно, но зато чад отгонит москитов.
С огнем мы решили подождать до утра. Теперь, имея крышу над головой, можно собирать дрова и складывать в шалаше, чтобы сохранить их по возможности сухими.
Снова пошел дождь и еще трижды наполнил нашу драгоценную бутылку. Я в жизни не пробовал напитка вкуснее.
После заката мы затащили подушки с кресел, спасательные жилеты и мой рюкзак в шалаш.
– Спокойной ночи, Ти-Джей, – сказала Анна, падая головой на одну из подушек.
Нас разделял круг будущего костра.
– Приятных снов, Анна.
День пятый
Я открыла глаза. Солнечный свет просачивался сквозь щели в шалаше. Переполненный мочевой пузырь – давно я такого не испытывала – на секунду вверг меня в замешательство, а затем заставил улыбнуться.
«Скорее в туалет».
Я выбралась из шалаша, не разбудив Ти-Джея, и поспешила в лес. Справила нужду под деревом, морща нос от исходящего от мочи резкого аммиачного запаха. Снова натянув штаны, поежилась, почувствовав влагу между ног.
Когда я вернулась, Ти-Джей уже проснулся и стоял рядом с шалашом.
– Где была? – спросил он.
Я улыбнулась и откровенно ответила:
– Ходила в туалет.
Ти-Джей дал мне «пять».
– Мне тоже не помешает.
После его возвращения мы пошли к хлебному дереву и подобрали с земли три плода. Сели и позавтракали.
– Дай-ка взгляну на твою голову, – предложил Ти-Джей.
Я наклонилась, и Ти-Джей зарылся пальцами в мои волосы, нащупывая рану.
– Уже заживает. Хотя, наверное, надо бы наложить швы. Засохшей крови вроде не видно, но у тебя такие темные волосы, что наверняка сказать сложно. – Он указал на мою щеку. – Синяки уже проходят. Вот этот совсем пожелтел.
Внешний вид Ти-Джея тоже улучшился. Его глаза больше не казались заплывшими, а порезы быстро затягивались. Благодаря пристегнутому ремню он отделался легче, чем я. На его лице – очень симпатичном, пусть пока мальчишеском – не останется шрамов из-за авиакатастрофы. Не факт, что мне так же повезло, но в тот момент меня это не беспокоило.
После завтрака Ти-Джей вновь развел огонь.
– Замечательно, городской мальчик, – похвалила я, хлопнув его по плечу.
Ти-Джей улыбнулся, добавляя к разгоравшемуся костру веточки. Он явно гордился собой. Вытерев пот с глаз, весомо сказал:
– Спасибо.
– Можно взглянуть на твои руки?
Он вытянул их ладонями вверх. Кожу покрывали мозоли и волдыри, и Ти-Джей вздрогнул, стоило к ним прикоснуться.
– Должно быть, больно.
– Да уж, – признался он.
Наш шалаш заволокло дымом, но когда начнется дождь, огонь не погаснет. Если услышим шум самолета, то сможем быстро разметать ветки и набросать в костер зеленых листьев, чтобы сильнее дымило.
Я никогда в жизни не обходилась без душа так долго, и от меня ужасно пахло.
– Пойду попытаюсь вымыться, – сказала я. – Посиди пока здесь, ладно?
Ти-Джей кивнул и протянул мне футболку из своего рюкзака.
– Хочешь надеть вместо водолазки?
– Да. Спасибо. – Футболка на мне будет выглядеть как платье, но здесь это не имеет значения.
– Я бы и шорты тебе дал, но они будут слишком велики.
– Да и так сойдет, – отозвалась я. – Футболка как раз то, что нужно.
Я зашагала вдоль берега и разделась только тогда, когда Ти-Джей и шалаш скрылись из виду. Посмотрела в безоблачно-голубое небо.
«Вот сейчас самое время пролететь самолету. Кто-нибудь точно заметит голую женщину на пляже».
Я вошла в лагуну, распугав рыб. Солнечные ожоги на кистях рук и ступнях превратились в темный загар, резко контрастировавший с белыми руками и ногами. Космы свисали на плечи спутанным вороньим гнездом.
Я вымыла тело руками, затем принесла с берега одежду и как следует прополоскала в океане. Пальцами расчесала волосы, жалея, что под рукой нет резинки.
Выйдя из воды немного более чистой, чем раньше, я надела мокрые трусики и лифчик и натянула футболку Ти-Джея. Подол доходил до середины бедер, поэтому в джинсы влезать не стала.
– Решила пока обойтись без джинсов, – объяснила я, вернувшись к шалашу. – Жарко, и хочется, чтобы они просохли.
– Да ничего страшного, Анна.
