Стемнело. Проплыв некоторое время, мы бросили якорь, поскольку не смели выйти на берег, не зная, найдем ли удобное место для ночлега. Да и ядовитые испарения болота не так убийственно действовали на воде. Мы зажгли пороховую лампу, поужинали и хотели лечь спать. Но спать не пришлось. Привлеченные светом или необычным запахом белых людей, целые массы огромных москитов накинулись на нас. Тучами летали они, немилосердно кусая и жаля нас, доводя до бешенства. Только табак немного разгонял их. В конце концов, мы закутались в одеяла с головой и сидели неподвижно, ругая и проклиная насекомых. Вдруг, нарушив тишину, словно гром, раздался дикий рев льва. И совсем недалеко от нас.
— Ай, ай! — произнес Лео, высовывая голову из одеяла. — Не хотите ли выйти на берег, дядя? Проклятие! Москит укусил меня за нос! — и голова исчезла в одеяле.
Вскоре взошла луна и, несмотря на рычание льва, мы задремали… Не знаю, что заставило меня высунуть голову из одеяла, и я услыхал испуганный шепот Джона.
— О, звезды небесные! Взгляните-ка туда!
Мы взглянули в указанном направлении и при лунном свете увидели около берега светящиеся точки и два темных силуэта.
— Что это такое? — спросил я.
— Это проклятые львы, сэр! — отвечал Джон испуганно. — Они плывут сюда, чтобы съесть нас!
Несомненно, это были львы. Я видел их яростно сверкающие глаза. Лео взялся за винтовку, я посоветовал ему подождать, пока они подойдут ближе.
В пятидесяти шагах от нас на берегу показалась львица и яростно заревела. В этот момент Лео выстрелил. Пуля попала ей в лоб и прошла через затылок. Львица упала замертво.
Позади нее находился лев. Он двинулся по направлению к нам и уже опустил свои передние лапы в воду, как вдруг произошло что-то странное: лев испустил страшный рев и отпрыгнул, таща за собой нечто темное.
— Аллах! — завопил Магомет. — Смотрите! Крокодил схватил его за лапу!
Мы увидели длинную морду крокодила, его пасть и туловище. Перед нами разворачивалась страшная картина — лев пытался вытащить крокодила на берег и страшно рычал, а крокодил впился зубами в его заднюю лапу. Тогда лев с диким рычанием повернулся и ударил крокодила лапой по голове. Пресмыкающееся медленно двинулось вперед, и лев схватил его за горло. Оба катались по берегу в отвратительной борьбе. Трудно было уследить за их движениями, но скоро мы заметили, что крокодил, весь покрытый кровью, держит в своих железных челюстях туловище льва, крепко сжимая его. Поверженный зверь бился и ревел в агонии, бешено ударяя лапой по голове врага, и успел ранить нежное горло крокодила. Вскоре голова льва упала на крокодила, и он с ужасающим ревом издох. Крокодил медленно пополз, таща за собой перекушенный пополам труп зверя. Все было кончено. Ужасное, потрясающее зрелище. Придя в себя, мы оставили Магомета сторожить, а сами провели остаток ночи относительно спокойно, насколько позволили москиты.
Проснулись мы с рассветом и начали готовиться к дальнейшему путешествию. И вот рассвело настолько, что можно было рассмотреть лица моих спутников. Я готов был расхохотаться: полное, добродушное лицо Джона страшно распухло от укусов москитов, да и Лео был не в лучшем состоянии. Меньше всех досталось мне, — вероятно, грубость кожи, покрытой волосами, спасла меня, тем более, что со времени отъезда из Англии я отпустил бороду и предоставил ей полную свободу. Магомета москиты вовсе не пожелали трогать, вероятно, почуяв запах правоверного. Как часто за эту неделю мы мечтали пахнуть так, как наш араб! Пока мы рассматривали друг друга и смеялись, насколько нам позволяли распухшие губы, стало совсем светло, и утренний ветер разогнал туман, ползущий с болот. Мы подняли парус, и, внимательно рассмотрев убитых львов и крокодила, поплыли по направлению к лагуне, по течению реки. В полдень, когда ветерок затих, нам посчастливилось найти удобное место, где мы расположились лагерем и развели огонь.
Мы зажарили, хотя не очень аппетитно, но вполне удовлетворительно, дикую утку. Остатки мяса мы нарезали полосами и развесили на солнце.
В этом гостеприимном уголке мы оставались до следующего утра и провели ночь без особых тревог, если не считать москитов. Следующие два дня прошли так же, без приключений. Нам удалось подстрелить какую-то необыкновенную дичь и найти несколько разновидностей водяной лилии замечательной красоты.
На пятый день нашего путешествия ветер стих в 11 часов утра, и мы вынуждены были остановиться, выбрав для привала несколько деревьев на берегу, под которыми и расположились. Погуляв по берегу, мы убили еще несколько водоплавающих птиц. Не успели мы пройти и 50 ярдов, как поняли, что дальше плыть по реке невозможно, так как впереди почти на 200 ярдов тянулась отмель.
Повернув назад, мы долго шли по берегу и скоро пришли к заключению, что это вовсе не река, а прорытый в древности канал вроде того, что находится около Момбаза, на берегу Занзибара. Берега его подмывала вода, а поверхность покрыли заросли. Было очевидно, что если нельзя продвигаться по реке, то можно плыть по каналу или вернуться в море. Оставаться здесь было невозможно, чтобы не изжариться на солнце, не быть съеденными москитами или не умереть от болотной лихорадки.
— Что ж, попытаемся! — сказал я, и все остальные согласились со мной: Лео — с великим удовольствием, Джон — с почтительным негодованием, а Магомет — взывая к Пророку и проклиная всех неверных.
Как только солнце село, мы отправились в путь. Около двух часов мы — Магомет, Джон и я — усердно работали, тогда как Лео сидел на носу лодки и мечом Магомета отталкивал обломки дерева и всякий хлам, плававший в воде. Когда стемнело, мы остановились отдохнуть и доставить удовольствие москитам, но около полуночи снова поплыли, пользуясь свежестью. На рассвете, отдохнув три часа, мы отправились в путь и работали до 10 часов, когда вдруг разразилась буря, сопровождавшаяся страшным ливнем, и мы провели около шести часов буквально под водой.
Думаю, что нет надобности описывать подробности нашего путешествия в течение нескольких дней, ужасных по своей монотонности, из-за тяжелой работы, жары и москитов. Мы находились в поясе безграничных болот, и то обстоятельство, что избежали лихорадки и смерти, я приписываю только обязательным дозам хинина и очистительного, которые мы глотали, и непрестанной физической работе. На третий день нашего пути по каналу мы заметили сквозь испарения болот вдали круглый холм.
Мы чувствовали себя настолько истощенными, что готовы были лечь и умереть в этом ужасном месте. Я бросился на дно лодки, чтобы уснуть и хоть немного отдохнуть от страшного переутомления, горько проклиная свою глупость, которая побудила меня принять участие в этом сумасшедшем предприятии. Помню, я впал в забытье. Мне грезилось, что наша лодка наполняется водой, что мы умираем, и вода смывает наши останки — тогда наступит конец всему. Мне послышалось журчание воды около нас, и я увидел скелет араба, который вдруг выпрямился и, сверкая на меня своими пустыми глазницами, скрежеща челюстями, начал проклинать меня, христианскую собаку, за то, что я потревожил последний сон правоверного.
