-- Её? -- переспросила Эмма. -- То есть это "она"?
-- Все вы -- женщины -- коварные существа, -- сказал он и рассмеялся.
-- А может дело вовсе не в сундуке, Фел,-- предположила девушка. -- Может, это ты у нас наэлектризован под завязку? Со мной же ничего не происходит.
И снова она провела рукой по металлу. Задев пальцем крючок, она ощутила движение и, вслед за ним, раздался тихий щелчок.
-- Похоже, ты его открыла, -- заметил Феликс, несколько сторонясь. -- Пожалуй, я пойду.
-- Да брось, Фел! Ты же не думаешь, что здесь что-то опасное?
-- Не знаю, -- ответил он, -- но больше я к нему не притронусь. Разве что, когда стану мазохистом. -- Эмма рассмеялась. -- Принести тебе, что-нибудь выпить?
-- Да, в шкафу, в том, что слева, есть ликер. Я привезла его из Испании, где...
-- Где ты отдыхала вместе с Шорсом, -- сказал он выходя. -- Знаю.
Проводив его взглядом, Эмма вернулась к находке.
Она приоткрыла сундук. Затем еще, и еще немного: ничего сверх, и сколько ни то опасного. Тогда она распахнула его до конца. Продолжая следовать указаниям своего любопытства, она заглянула внутрь и ощутила волну горького разочарования -- он был пуст.
-- Не может быть, -- сказала Эмма, она подняла сундук и потрясла его. -- Да!
Внутри точно что-то было. Это что-то еле заметно переваливалось при встряске, но оно было там. Вот только как? Эмма снова поставила сундук на пол и осторожно ощупала дно. Пусто. И тут, проводя пальцами по нежному бархату, которым был обиты внутренние стенки, она ощутила не большую выемку в дне. Схватившись удобнее, Эмма потянула и оно поддалось.
-- Не на ту напали, конспираторы!
Вытащив дно, Эмма снова взглянула в сундук. Вот оно. На истинном дне лежала небольшая плоская коробка. Выложив её, Эмма убедилась, что это все и убрала сундук на кровать. В комнату вернулся Феликс. В одной руке он держал ликер, в другой -- две длинные хрустальные рюмки. Он опустился рядом и, открыв бутылку, разлил содержимое в оба сосуда.
-- Что это? -- спросил он, протягивая ей напиток.
-- Сейчас узнаем, -- ответила она, после того, как отпила немного шоколадной жидкости. А вот и зазор на крышке. -- Надеюсь, это не матрешка!
Надежды оправдались, других коробок внутри этой не оказалось. А Эмма и Феликс с одинаковым интересом смотрели на небольшую подставку. Её круглая форма и выпуклый рисунок -- два квадрата, углы которых пересекали стороны друг друга, были копией символа в кладовой. В вершине каждого угла поблескивало белое золото.
-- Восемь колец? -- удивилась Эмма.
-- Перстней, -- уточнил Феликс и поправил. -- С тем, что в самой середине, их девять. Хм, интересно. Сделано явно для группы людей. Может клуб?
-- Или Камелот, -- сказала Эмма. -- Подставка круглая, сделана из камня.
-- Что? -- не понял парень.
-- Ну, Камелот. Король Артур, рыцари круглого стола и т.д.
-- Гвиневра, которая любила сразу двоих...
-- Что? -- воскликнула Эмма, уставившись на него.
-- Мне кажется, что они не такие древние, Эмма, -- сказал Феликс. -- Уж очень качественно обработаны.
Отец Феликса имел небольшую сеть ювелирных магазинов во Франции. И сам Феликс тоже неплохо разбирался в украшениях. Решив убедиться в своих словах, он потянулся к тому перстню, что был в самой середине подставки, намереваясь рассмотреть его поближе, но внезапно передумал.
-- Нет, -- сказал он. -- Пожалуй, не стоит!
-- Да уж, не хочется откачивать тебя полночи! -- усмехнулась Эмма и потянулась к украшениям. -- А я попробую.
Она спокойно взяла и вытянула один. Как и в оставшиеся восемь -- все из белого золота, в него был вправлен небольшой кусочек дерева.
-- Необычно, правда? -- спросила Эмма, проводя пальцами по ветвистому плетению.
-- Я бы сказал, что это странно, -- заметил Феликс. -- Вместо дерева вполне сошел бы бриллиант в шесть-семь карат. Кому пришло в голову испортить такую потрясающую оправу?
-- Может быть тому, кто не особо ценил материальные богатства, -- предположила Эмма, убирая перстень обратно в коробку, а её на место в сундук.
-- Вот вам и сокровища, ради которых люди готовы убивать.
-- Не знаю, Фел. Я почему-то уверена, что охотники ищут не это.
Эмма аккуратно сунула сундук под кровать. Следом она уложила и прикрыла бумагами свиток. Полотенца висели на стуле и, сложив их в пакет, Эмма бросила его у двери.
-- Завтра нужно будет незаметно отнести их обратно, -- объяснила она. -- У мамы каждое на отдельном счету.
-- И это сказала девушка, которая держит под кроватью целое состояние! Даже с деревяшкой эти украшения представляют большую историческую и конечно же материальную ценность.
Феликс весело рассмеялся и откинул голову на кресло. Эмма стояла вдали от камина и опиралась о стол. Свет в комнате был выключен, горел лишь тусклый ночник, да пламя камина освещало небольшую её часть. Эмма посмотрела на своего парня: он сидел на полу у самого огня, облокотившись спиной о кресло, и наслаждался последними минутами уходящего года. Она любила читать в этом кресле по вечерам. Феликс улыбался, и тени от пламени танцевали у него в волосах. Он был таким красивым и загадочным в этой своей легкой улыбке направленной в никуда. Эмма сделала глубокий вдох и оторвалась от стола.
-- Уже поздно, -- сказала она, опускаясь рядом. -- Думаю, нам пора ложиться спать.
-- Да, конечно, -- сказал он вставая. -- Я уже ухожу.
Огонь в камине полыхнул сильнее и затрещал. Так бывает, когда костер готов потухнуть. Парень вздрогнул, почувствовав, что она удерживает его руку.
-- Феликс, -- сказала Эмма, и он заметил, как дрожат её губы. -- Я сказала: нам пора спать...
Огонь в камине догорал. И он задался вопросом: куда исчезает душа пламени, когда тот гаснет, выбрасывая в воздух последние искры? Ответом был яркий отблеск в её глазах -- вот где возрождается его жизнь. Не в силах сопротивляться этому магнетизму, он опустился к ней и привлек к себе.
-- Останься со мной, -- прошептала она, зарываясь лицом в его волосы. -- Останься до утра...
Пламя в камине погасло, чтобы разгореться теперь между ними. Он нежно прикоснулся губами к её шее. И ей показалось -- она разучилась дышать, когда лямки её платья скользнули с плеч. И снова, когда они поднялись с ковра, и оно бесшумно упало к её ногам. Наслаждаясь этим пьянящим притяжением, Эмма расстегнула рубашку. И она мгновенно оказалась на кресле, куда спустя минуту страстных поцелуев упали его брюки.
-- Ты горишь, -- прошептал он, прижимая Эмму к себе.
Его сильные руки подняли её и, не отрывая взгляда, они опустились на мягкое покрывало кровати. Их ноги переплетались. Её руки помогли ему избавить свое тело от лишних деталей, не оставляя ни один сантиметр без пьянящей теплоты. Обдувая каждый свой поцелуй, он двигался медленно, с каждым разом, ощущая под собой её трепет. Это было нежно, страстно, непередаваемо красиво. Словно мозаика бытия сложилась в узор вселенной и звезды закружили двоих в вихре их собственного космоса. И она бы не смогла сказать точнее. Она не знала как, она просто не могла говорить. Чувства, ощущения переполняли, и Эмма улыбалась, сквозь слезы истинного удовольствия.
