молчание Альгидрас, подняв на меня тяжелый взгляд. – Его вещи остались в дружинной избе. Мог и просто уйти, но княжич не верит. Думает, что его убили.
Я сглотнула. Странное дело: меня не пугал факт убийства Ярослава, хотя тот был реальным человеком, которого я видела живым и здоровым не ранее как вчера. Меня пугало то, чем это может обернуться для Альгидраса. Размышления об этической стороне вопроса я решила оставить на потом. Этот мир успел меня изменить – отрицать очевидное было глупо.
– Ты же понимаешь, что его вправду могли убить? – произнесла я.
– Могли. Если в Свири есть те, кто знает, что он был тогда в лесу. Ты жива. Значит, он не смог закончить начатое.
– Они могут закончить это за него, да? – мой голос прозвучал на удивление спокойно.
Альгидрас опять посмотрел на окна дома.
– Тебе не стоит никуда выходить одной. Особенно из города.
– Почему же Радим отпустил меня сегодня на торг?
– Вы были с охраной.
– Воины, которые даже не смотрели в нашу сторону? – усомнилась я.
– Они шли впереди, а позади вас шли еще шестеро. Радим просто не стал пугать Злату. И возвращались вы с одним из его лучших воинов и с княжичем. Княжич – сам по себе защита. При нем никто не рискнул бы напасть. Да и воин он отменный.
– Да вы прямо один краше другого, – усмехнулась я. – То он мне тебя как великого бойца расхваливает, то ты его.
– Княжич? Меня? – удивленно вскинул брови Альгидрас.
Ветер растрепал его волосы, и я поймала себя на неуместной мысли, что хочу убрать с его глаз мешающую прядь, но Альгидрас тряхнул головой, решив эту проблему.
– Да, – усмехнувшись, ответила я. – Сказал: мол, ты хорош в обращении с ножами. Это правда?
Альгидрас неловко пожал плечами и медленно поднялся на крыльцо, не дойдя до меня одной ступени.
– Все мы в чем-то хороши, – туманно пояснил он.
– Только не я, – открестилась я. – Я хороша лишь в том, чтобы попадать в неприятности.
– Не скажи. Ты сумела приручить княжича. Причем быстро. Любая другая сегодня так легко не отделалась бы. Не вздумай ему больше сказать, что над ним верховодит женщина. Даже если это так и есть.
– Да знаю я! Разозлилась просто.
– Ты слишком успокоилась. Ты сейчас совсем не как Всемила. И с княжичем, и с семьей Радима.
Я посмотрела ему в глаза:
– Они о чем-то подозревают?
– Здесь о таком боятся даже думать, – нахмурился он. – Но тебе все же лучше быть осторожнее.
– Хорошо, я постараюсь, – пообещала я.
Наступила тишина. Альгидрас поднялся еще на одну ступеньку и теперь стоял рядом со мной. Он скользил пальцами по широким деревянным перилам и думал о чем-то своем, а я смотрела на его перепачканные в грязи пальцы – результат игры с Серым – и думала о том, что не знаю, какой он там воин, но мне спокойно, когда он рядом. И я безумно рада, что могу поговорить с ним не таясь. Ведь если бы не он, я бы просто сошла здесь с ума.
– Спасибо за книги, – неловко произнес Альгидрас после молчания.
– На здоровье, – улыбнулась я. – Я бы хотела помочь тебе чем-то большим.
Он чуть улыбнулся и потер подбородок о плечо.
– Ты купил книги не глядя, – осторожно начала я.
Он снова кивнул. Я подумала, что он ничего не скажет, но неожиданно Альгидрас снова улыбнулся. И было в этой улыбке что-то такое, чего я не видела раньше.
– Это мои книги. Я – сын старосты, как ты напомнила княжичу, – он неверяще покачал головой. – Что ж ты такая-то…
Я потерла локоть и подумала, что прямо сейчас мне очень хочется провалиться сквозь землю от смущения, потому что от прорвавшегося в его голосе восхищения мне стало жарко.
– Я просто не могла позволить ему убить тебя, – пробормотала я и вернулась к теме беседы: – Ты сын старосты, и?
– У хванов младшего сына старосты отдавали в учение. Нужно было хранить и передавать знания.
– Да, я помню: ты рассказывал воинам. Оттого ты так много знаешь?
Он медленно кивнул и снова улыбнулся. И опять в его взгляде появилось что-то, чего не было раньше. Словно воспоминания о доме отвлекли его от всех ужасов, которые свалились на нас в последние дни.
– Ты еще побудешь здесь?
– Во дворе. Пока не придет Добронега.
– Я вернусь сейчас. Ты только не уходи.
Я метнулась в комнату, задержавшись, чтобы скинуть уличную обувь. Ноги защипало под потревоженными этим движением повязками. Ох, хлебну я горя с ними завтра. Но сейчас все это было неважно. В покоях Всемилы я схватила деревянную голову лошади, кинжал и свиток. Свиток и кинжал засунула в сумку, а голова лошади не влезла, потому что сумка, с которой я ходила на торги, промокла и теперь сушилась у печи, а другая, попавшаяся под руку, была гораздо меньше.
Я глубоко вздохнула, набираясь храбрости, переобулась и шагнула на крыльцо. Альгидрас не обманул. Признаться, я боялась, что он может сбежать. Но он был здесь. Сидел на перилах и критически рассматривал свои сапоги.
Я кашлянула, привлекая его внимание. Он поднял голову да так и застыл, увидев мою ношу.
– Это тебе, – протянула я голову лошади, не дожидаясь того, что он скажет.
Он оперся руками о перила, чтобы спрыгнуть, но я поспешно подошла к нему и положила лошадиную голову ему на колени. Та скользнула вниз, и Альгидрас ее подхватил, рассматривая так, будто видел впервые.
– Ты купила ее? – он покачал головой так, будто не верил в то, что это происходит на самом деле.
Я кивнула, и мне вдруг отчего-то захотелось расплакаться. Я успела сто раз вообразить себе, как буду передавать ему подарки, но реальность превзошла все домыслы. Я думала, что он обрадуется, но Альгидрас выглядел сейчас таким растерянным и юным, что на него неловко было смотреть.
Он положил голову лошади на колени и стал скользить пальцами по резной гриве, как тогда на базаре.
– Купец сказал, что она была на доме, который стоял в стороне от остальных, – проговорила я, чтобы как-то заполнить молчание.
Он улыбнулся, не поднимая головы, и тихо произнес:
– Я знаю.
– Да. Точно. Конечно же, знаешь, – я неловко усмехнулась, снова желая провалиться сквозь землю.
Едва я открыла рот, чтобы спросить, уйти ли мне, чтобы он побыл один, как Альгидрас заговорил:
– Его звали Харим. Того, кто вырезал эту голову. Она висела над входом в его дом.
– А все хваны так искусны в резьбе, как ты и этот Харим?
Альгидрас медленно покачал головой.
– Он не был хванцем. Он был… бывшим наемником. Приехал замолить грехи и умереть на святой земле. Его дом обходили стороной, и он ни с кем на острове не говорил.
Альгидрас снова улыбнулся и, подняв лошадиную голову, что-то с нее сдул.
– Почему-то мне кажется, что он тебе нравился.
Улыбка Альгидраса стала шире.
– Он заменил мне отца. Научил обращаться с резцом и с ножом. И стрелять из лука тоже он научил. В монастыре меня даже переучивать не стали, потому что стрелы меня, как никого, слушались.
– Но твой отец… Он же был жив…
Альгидрас поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. Я решила, что он не ответит. А потом он заговорил, и я зажмурилась. Только сейчас я поняла, насколько сильно выбили его из колеи события последних дней, что он позволил себе так расклеиться. Я не знала, долго ли это продлится, но в эту минуту у него не было сил притворяться или отмалчиваться. Он говорил и говорил, и мне хотелось взвыть не хуже Серого. Все то, что я нарисовала в своем воображении безоблачной жизнью младшего сына старосты, оказалось настолько далеким от истины, что сейчас мой мир разрушился и не спешил собираться заново.
– Я рассказывал тебе легенду о любви вождя и Той, что не с людьми? Я не врал, – он усмехнулся и посмотрел куда-то вдаль, и я голову готова была отдать на отсечение, что он не видел бревенчатых стен Свири. – Я родился, когда моему отцу уже и не предрекали другого младшего сына, кроме Альтея, моего брата. Родился раньше срока от женщины, которая никак не могла родить дитя человеку, потому что принадлежала богам. Она умерла родами,
