слыхали вы о человеке, что искал в земле коренья, а нашел сокровище?
И есть среди вас старцы, которые вспоминают о наслаждениях с раскаянием, как о грехах, совершенных в опьянении,
Но раскаяние – это лишь затмение разума, но не наказание для него.
Им стоило бы вспоминать о наслаждениях с благодарностью, как о летнем урожае,
Но если их утешает раскаяние, пусть они утешатся.
И есть среди вас не столь молодые, чтобы искать, и не столь старые, чтобы вспоминать.
В своем страхе перед поиском и воспоминанием они сторонятся всех наслаждений, дабы не пренебречь духом и не оскорбить его,
Но даже их воздержание приносит им наслаждение.
Так и они находят сокровища, хотя дрожащими руками ищут в земле коренья,
Но скажите мне, кто может оскорбить дух?
Разве оскорбит соловей тишину ночи или светляк – звезды?
Разве ваше пламя и ваш дым отяготят ветер?
Или вы думаете, что дух – это тихая заводь, которую можно всколыхнуть посохом?
Часто, отказывая себе в наслаждении, вы лишь прячете желание в тайники своего естества.
Быть может, то, что упущено сегодня, ждет завтрашнего дня?
Даже ваше тело знает, что ему завещано, знает, в чем оно нуждается по праву, и его не обманешь.
А тело ваше есть арфа вашей души,
И вы вольны извлечь из нее нежную музыку или нестройные звуки.
И сейчас вы вопрошаете в своем сердце: «Как различить нам, что есть благо в наслаждении и что не есть благо?»
Пойдите в свои сады и поля, и вы узна́ете, что для пчелы собирать нектар с цветка – наслаждение,
Но и для цветка наслаждение давать нектар пчеле,
Ибо для пчелы цветок – источник жизни,
А для цветка пчела – вестник любви.
И для обоих, пчелы и цветка, приносить и получать наслаждение есть и потребность, и восторг.
Будьте же, люди Орфалеса, в своих наслаждениях подобны цветам и пчелам!
ПРОСИЛ поэт:
– Скажи нам о Красоте.
И сказал Пророк:
– Где вы будете искать красоту и как ее найдете, если не она сама станет для вас и путем, и проводником?
И как вам говорить о ней, если не она будет ткачом вашей речи?
«Красота ласкова и нежна, – говорят огорченные и обиженные. – Как молодая мать, чуть смущаясь своей славы, ступает она среди нас».
«Нет, красота грозна и могущественна, – говорят пылкие. – Как буря, сотрясает она землю и небо».
Говорят усталые и утомленные: «Красота подобна нежному шепоту. Она говорит в нашем духе. Ее голос отступает перед нашим молчанием, как слабый свет, что дрожит в страхе перед тенью».
Беспокойные же говорят: «Мы слышали, как она кричала в горах. И вместе с ее криками раздавался топот копыт, хлопанье крыльев и львиный рык».
Ночью говорят городские стражники: «Красота взойдет с зарею на востоке».
В полдень говорят труженики и путники: «Мы видели, как она склонилась над землей из закатных окон».
Зимой говорят занесенные снегом: «Она придет с весной, шагая по холмам».
А в летний зной говорят жнецы: «Мы видели, как она пляшет с осенними листьями, видели хлопья снега в ее волосах».
Все это говорили вы о красоте.
На деле же говорили вы не о ней, а лишь о своих неутоленных потребностях,
Но красота – не потребность, а восторг.
Это не жаждущие уста и не пустая протянутая рука,
Но пламенное сердце и очарованная душа.
Это не образ, что вам хотелось бы видеть, и не песня, что вам хотелось бы слышать,
Но образ, который вы видите, даже если сомкнете глаза, и песня, которую вы слышите, даже если закроете уши.
Это не смола в складках морщинистой коры и не крыло, сросшееся с когтем,
Но вечноцветущий сад и сонм вечнолетящих ангелов.
Люди Орфалеса, красота – это жизнь, снимающая покров со своего святого лика,
Но жизнь – это вы, и покров – тоже вы.
Красота – это вечность, глядящаяся в зеркало,
Но вечность – это вы, и зеркало – тоже вы.
ПРОСИЛ старый жрец:
– Скажи нам о Религии.
И сказал Пророк:
– Говорил ли я сегодня о чем-то другом?
Разве не религия – все дела и помыслы,
А также то, что не есть дело и помысел, но радость и изумление, вечно возникающее в душе, даже когда руки обтесывают камень или трудятся за ткацким станом?
Кто может отделить свою веру от поступков или свои убеждения от занятий?
Кто может простереть свое время перед собой, говоря: «Это для Бога, а это для меня; это для моей души, а это – для тела?»
Все ваши часы суть крылья, своими взмахами рассекающие пространство.
Лучше бы наг был тот, кто облачается в свою мораль как в лучшие одежды!
Ветер и солнце не причинят вреда его коже.
И тот, кто в своем поведении следует этике, заточает свою певчую птицу в клетку.
Самая свободная песня не пройдет сквозь железные прутья и проволоку.
И тот, для кого благочестие есть окно, которое отворяют и затворяют, еще не бывал в доме своей души, чьи окна – от зари до зари.
Ваша каждодневная жизнь – ваш храм и ваша религия.
Когда бы вы ни вошли в него, берите все свое с собой.
Берите плуг и горн, молот и лютню,
Те вещи, что вы сделали по необходимости или в удовольствие,
Ибо в мечтаниях вы не можете ни подняться выше своих успехов, ни пасть ниже своих неудач.
И берите с собою всех людей,
Ибо, поклоняясь, вы не можете ни взмыть выше их надежд, ни опуститься ниже их отчаяния.
И если бы вы познали Бога, вам не пришлось бы разгадывать загадки.
Посмотрите вокруг, и вы увидите, как Он играет с вашими детьми.
Посмотрите в пространство, и вы увидите, как Он ступает по облакам, простирает руки-молнии и нисходит дождем.
Вы увидите, как Он улыбается в цветах, поднимается и машет рукою в древесной листве.
ПОТОМ заговорила Альмитра:
– Теперь скажи нам о Смерти.
И сказал Пророк:
– Вам хочется узнать тайну смерти. Но где вы найдете ее, как не в сердце жизни?
Сова, чьи глаза завязала ночь, не может снять покров с таинства света.
Если вы истинно хотите узреть дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни,
Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море.
В
