В водостоке негромко журчала вода.
– Прыгай! – крикнула Маргарет.
Самюэль нерешительно глядел на приближавшихся к нему солдат. В ледяную воду лезть не хотелось, и он не сдвинулся с места, по думав: «Все равно я умру…»
С отчаянным криком Маргарет рванулась к мальчику, расталкивая солдат. Вслед ей неслись проклятия, по камням мостовой загрохотал выроненный кем-то мушкет. Строй кавалеров неумолимо приближался. Маргарет схватила мальчика в охапку и, едва прозвучал первый выстрел, прыгнула в водосток.
Что было дальше, Самюэль не помнил.
Он не помнил, как Маргарет, выбравшись из водостока, хлестнула его ладонью по щеке – не со злости, а на радостях, – а потом на руках отнесла к воротам Святой Анны. Битву за колокольню он проспал.
На самом деле битва была осадой: несколько сот роялистов окружили колокольню. Эдмунд Ладлоу, понимая, что с первым лучом солнца противник осознает свое численное преимущество, незаметно увел свой отряд из города через южные ворота соборного подворья в Харнгем-Хилл.
Самюэль, проснувшись на рассвете, видел из окна, как командир роялистов поджег тяжелую дверь колокольни, обложив ее древесным углем.
На этом битва закончилась.
К полудню Маргарет и Самюэль вернулись в усадьбу, где их встретили донельзя огорченные Джейкоб и Мэри Годфри.
– Их было человек двадцать, я не смог их удержать, – повинился Джейкоб.
Отряды роялистов из Эймсбери пронеслись по окрестным селам, будто стая саранчи, отбирая у жителей провизию, одежду, одеяла, столовое серебро и даже оловянную кухонную посуду. Разграбили они и усадьбу Шокли, угрозами подавив робкие протесты супругов Годфри. Мэри дрожала от гнева, осматривая дом и хозяйственные постройки во дворе. Она и прежде слышала о грабежах – особой безжалостностью отличались кавалерийские отряды роялиста Джорджа Горинга, – но до сих пор усадьбу Шокли не трогали.
Вернувшись в дом, Маргарет стукнула кулаком по столу:
– Этого больше не повторится!
Потом она велела Годфри обойти соседние хозяйства и к завтрашнему утру привести в усадьбу всех работников.
– И пусть оружие с собой захватят! Мы любому дадим отпор! – добавила она.
– Мы? – нерешительно переспросил Годфри.
– Да, мы. Я больше насилия терпеть не желаю.
До сих пор Маргарет не отдавала предпочтения ни одной из воюющих сторон, но недавние события заставили ее иначе взглянуть на происходящее. Самюэль едва не погиб, усадьба разграблена…
– Я объявляю войну всем – и роялистам, и сторонникам парламента.
К несказанному удивлению Маргарет, на следующий день в усадь бе собрались мужчины из соседних деревень, и защитников стало десять. Из имения Форестов явились три работника, рассказали, что Форест уехал куда-то на запад, так и не разгласив своих политических убеждений, а слуги, оставшись без хозяина, не знают, как быть дальше. Так к отряду прибавилось еще пятнадцать человек.
Мужчины вооружились мушкетами, пиками и шпагами. Маргарет, облачившись в отцовские доспехи, спрятала длинные светлые косы под высокий стальной шлем, взяла старый меч и, выстроив работников во дворе, заставила их нападать на воображаемого противника.
– Пусть только попробуют к нам заявиться, – сказала она. – Мы их на порог не пустим!
Самюэль с восхищением глядел на сводную сестру.
Через пару дней подвыпившие солдаты попытались выломать запертые ворота усадьбы, но работники, выхватив оружие, бесстрашно встали на защиту особняка. Предводитель защитников, высокий юноша в старомодном шлеме, уверенно размахивал мечом.
– Господи, да это женщина! – удивленно воскликнул один из нападавших, заметив длинные золотистые пряди, выбившиеся из-под шлема.
– Ты на чьей стороне, прекрасная амазонка? – со смехом спросил другой.
– Я против грабителей! – ответила Маргарет.
Солдаты, пристыженно переглянувшись, в растерянности отступили.
Известие о поступке Маргарет Шокли облетело всю округу, и многие в пятиречье решили последовать ее примеру. Как выяснилось, в долине реки Эйвон, как и везде в Уэссексе, арендаторы и крестьяне поднимались на защиту своих земель. Обитатели Сарума не терпели вмешательства в свои дела, и отряды самообороны стихийно возникали повсюду. В Солсбери под предводительством сэра Энтони Эшли Купера действовали так называемые уилтширские клобмены-дубинщики, избравшие своим девизом слова «Истина и мир», а отличительным знаком – белые ленты на шляпах. Маргарет присоединилась к отряду, заявив:
– Наша собственность неприкосновенна!
Июнь 1645 года
Противникам предстояло решающее сражение.
Войска Кромвеля выстроились традиционным порядком: в центре – пехота, на флангах – кавалерия. Посредине стояли пехотные полки Гардреса Уоллера, Джона Пикеринга и Томаса Прайда, на ле вом фланге – кавалерийский полк Генри Айртона и драгунский полк; правое крыло составляли основные силы – семь кавалерийских полков под командованием генерал-лейтенанта Оливера Кромвеля. Отряд пехотинцев, первым идущий в наступление, прозвали застрельщиками. Главнокомандующим Армией нового образца[44] был лорд-генерал сэр Томас Ферфакс.
Перед ними расстилались поля усадьбы Бродмор; позади, на юго-западе, лежал городок Нейзби, затянутый утренним туманом.
Вот уже несколько месяцев круглоголовые неустанно преследовали армию роялистов к северо-западу от Оксфорда, пока наконец оба войска не сошлись в самом центре Англии.
Натаниэль Шокли стоял на левом фланге, в одном из кавалерийских полков. Принц Рупрехт, заметив конницу круглоголовых и не веря, что противник примет бой, бросил в наступление все силы роялистов. Парламентская кавалерия, обладая численным преимуществом, удержала свои позиции.
Рядом с Натаниэлем скакал на пегой лошади Чарльз Муди. Глаза его восторженно сверкали: юный смельчак рвался в бой за короля и Святую католическую церковь.
«Неужели Эдмунд сейчас тоже здесь, на стороне противника?» – подумал Натаниэль.
Эдмунд Шокли невольно залюбовался роялистами, ринувшимися в наступление: сомкнутые шеренги пехотинцев в центре, за ними – синие мундиры кавалеристов принца Рупрехта; на левом фланге северяне, на правом – королевские гвардейцы. Пехотинцы скрылись в лощине, но видно было, как неумолимо приближаются стройные ряды всадников, а вдали, на пригорке, развевается королевский штандарт, – наверное, за боем наблюдает сам король.
Эдмунда окружали его братья по оружию, верные слуги Господа, – и не только солдаты, но и офицеры. После того как парл амент принял Акт о самоотречении, из Армии нового образца изгнали всех знатных господ, оказавшихся никудышными полководцами. Их место заняли люди из низов, такие как полковник Томас Прайд, сын извозчика. Впрочем, среди офицеров оставались дворяне, которые разделяли убеждения круглоголовых и не кичились своим происхождением. Примкнули к армии и индепенденты-конгрегационалисты, которые, хотя и не приняли установлений Пресвитерианской церкви, были глубоко верующими людьми и презирали парламентских чиновников, постоянно задерживавших выплату солдатского жалованья.
Эдмунд Шокли, восхищаясь дисциплиной и религиозным духом своих соратников, считал великой честью сражаться плечом к плечу с ними.
В десять часов утра правый фланг роялистов наконец пришел в движение, а конница принца Рупрехта продолжила атаку.
– Господь – наша сила! – прошептал Эдмунд.
Из-за раннего наступления Рупрехта королевское войско остались без поддержки артиллерии, и все же поначалу казалось, что победа роялистов близка, однако силы правого фланга встретили стойкое сопротивление полков Кромвеля.
Принц Рупрехт, смяв левый фланг парламентской армии, пустился в погоню за противником. Королевские пехотинцы остались без прикрытия, и Кромвель обрушил на них всю мощь своих полков.
Когда Рупрехт наконец собрал своих людей и вернулся к месту сражения, оказалось, что королевское войско разбито, а король покинул поле боя.
Во время первого натиска круглоголовых Натаниэль Шокли и Чарльз Муди попали в самую гущу битвы. Почти сразу их выбили из седла. Завязался рукопашный бой.
– Господь – наша сила!
Эдмунд Шокли задыхался от пыли. Пыль клубилась в воздухе, оседала на лицах солдат, на крупах лошадей, на шлемах, которые больше не сверкали в лучах солнца, на штандартах, на шпагах и палашах. Пыль и кровь… едкий запах пороха… звон стали… В рукопашной схватке стрелять было невозможно, отбиваться приходилось прикладами мушкетов.
Эдмунд выхватил шпагу и, метнувшись к одному из солдат, окруженному роялистами, с разбегу всадил острие в спину противника, чувствуя, как оно, пропоров жесткую кожу дублета, глубоко вошло в плоть. Роялист повалился наземь. Эдмунд уперся сапогом ему в бок и с усилием выдернул шпагу.
Смертельно побледнев, Натаниэль посмотрел на брата.
