Портерс не подозревал, что Джейн испытывает на нем силу своих доводов.
– Парламент после длительного рассмотрения отклонил эти предложения… – нерешительно начал он.
– Нет, билль прошел второе чтение, – возразила Джейн. – Его бы обязательно приняли, если бы кабинет министров его не остановил.
– Между прочим, на севере Англии кампания за избирательные права женщин не получила распространения.
– Да, потому что не встретила поддержки среди политиков-мужчин, – укоризненно заявила Джейн.
– Мисс Шокли, умоляю, не высказывайте подобных мнений в Саруме! Вы же знаете, что в наших кругах с большой неприязнью относятся к доктору Ричарду Панкхерсту – он социалист и республиканец.
(Миссис Эммелина Панкхерст еще не принимала активного участия в суфражистском движении.)
– Зато мисс Флоренс Найтингейл невозможно обвинить в республиканских взглядах! – воскликнула Джейн. – А она горячая сторонница избирательных прав женщин.
Мистера Портерса этот довод не убедил.
– Я решила организовать в Солсбери общество суфражисток, – заявила Джейн. – И очень надеюсь на вашу поддержку. Вы же сами сказали, что верите в прогресс.
– Увы, мисс Шокли, я не могу поддержать ваше начинание, – ответил Портерс.
Джейн гневно посмотрела на него:
– В таком случае, мистер Портерс, я вас больше знать не желаю.
На встрече в гостинице «Белый олень» присутствовали и сторонники, и противники епископа, среди которых выделялся мистер Пай-Смит, родственник известного богослова нонконформистского тол ка. Присутствующим больше всего понравилось выступление мисс Шокли.
– В англиканских школах положено освобождать от изучения Закона Божьего детей иных вероисповеданий. Я сама преподавала в школе и знаю, что в лучшем случае иноверцев просто отправляют из класса в коридор, где им приходится ждать окончания урока, однако чаще всего их, вопреки желаниям родителей, наставляют в англиканской вере… – начала Джейн.
Ей возразили, что епископ предложил увеличить число мест в школе и давать детям не только начальное, но и среднее образование.
– Да, – согласилась Джейн. – Однако за обучение придется платить девять пенсов в неделю, а многие семьи нонконформистов не могут себе этого позволить. Епископ хочет, чтобы Англиканская церковь властвовала в Саруме, как в Средние века. Этого допустить нельзя!
Слушатели, среди которых было немало женщин, встретили ее слова громкими аплодисментами.
В конце встречи Джейн, разрумянившись от удовольствия, напомнила Мейсону, что пора объявить присутствующим о завтрашнем собрании.
– Сейчас не время, – пробормотал мистер Мейсон.
– Но вы же обещали меня поддержать! – возмутилась Джейн.
– Мисс Шокли, видите ли, при таком стечении народа… – краснея, возразил он.
– Вы дали мне слово, мистер Мейсон, – холодно заметила она.
Люди начали расходиться.
Джейн вскочила.
– Завтра в семь вечера состоится первое собрание Общества суфражисток! – выкрикнула она. – Здесь, в гостинице «Белый олень»!
Ее никто не услышал.
В шесть часов вечера горничная сказала мисс Шокли, что сегодня новолуние.
Полчаса спустя Джейн Шокли шла по тихому подворью.
Старый мистер Стурджес провожал на бал элегантную даму в древней деревянной коляске с кожаным балдахином, которая якобы предназначалась для того, чтобы сохранить в первозданной чистоте изящные атласные туфельки, а на самом деле была излюбленным средством передвижения обитателей соборного подворья. На Хай-стрит в телеге спала старуха.
Джейн весь день развешивала объявления о предстоящем собрании, однако особых надежд на успех не питала.
В гостинице она прождала целый час.
На собрание пришел только мистер Портерс, объяснив, что по зрелом размышлении он счел доводы Джейн убедительными.
Догадавшись, что его слова – ложь во спасение, Джейн милостиво позволила ему проводить ее домой.
21 сентября 1915 года
Смутное, тяжелое время… На далеком Галлипольском полуострове остановлено победное наступление британских войск. На европейском театре военных действий союзники готовились к новой масштабной операции. Россия терпела поражения на Восточном фронте, и 5 сентября император Николай II взял на себя командование русскими войсками.
Смутное, тяжелое время… Вооруженный конфликт, начавшийся на Балканах, охватил всю Европу и принял затяжной характер.
На торги, проходившие в помещении театра на Нью-стрит, посетителей собралось немного. Аукционист для порядка выдержал небольшую паузу, деликатно кашлянул и, несколько опасаясь, что следующее предложение встретят презрительным смехом, торжественно объявил:
– Лот пятнадцать. Стоунхендж.
Единственный сын сэра Эдмунда Антробуса, владельца поместья, называемого аббатством Эймсбери, погиб на фронте, а вскоре скончался и сам баронет, и обширные земельные владения – в том числе и участок площадью тридцать акров, на котором находился Стоунхендж, – выставили на продажу.
Лет за десять до того американский предприниматель и филантроп Джон Джейкоб Астор пытался приобрести этот древний памятник за неимоверную по тем временам сумму в двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы передать его Британскому музею, однако после долгих переговоров сэр Эдмунд от сделки отказался.
Интерес к Стоунхенджу проявляли и другие: в частности, представители так называемой Церкви вселенских уз предложили передать его в собственность акционерной компании друидов и собирателей древностей. В 1913 году был принят Закон об охране памятников старины, запрещавший уничтожение Стоунхенджа или вывоз его за пределы страны.
Торги шли вяло, а когда цена достигла 6 тысяч фунтов стерлингов, то предложения и вовсе иссякли.
Внезапно один из посетителей поднял руку.
Мистер Сесил Герберт Эдвард Чабб, проживавший по адресу: Бемертон-Лодж, Солсбери, с отличием окончил Кембриджский уни верситет, где изучал точные науки и право, однако в дальнейшем стал управляющим Фишертон-Хаусом, частной лечебницей для умалишенных в Солсбери, которая досталась его жене в наследство от дядюшки доктора Финча.
Мистер Чабб решил, что владелец исторического памятника должен быть местным жителем, а потому приобрел Стоунхендж за 6600 фунтов стерлингов.
В 1918 году мистер Чабб передал Стоунхендж государству.
В том же году Дэвид Ллойд-Джордж, премьер-министр Великобритании, даровал ему титул баронета.
Май 1944 года
Все с нетерпением ждали дня высадки десанта. Разумеется, точной даты начала операции никто не знал, даже верховный главнокомандующий. И все же, слава богу, война в Европе близилась к концу.
Если бы в мае 1944 года самолету германской разведки удалось пробраться на южный берег Англии, то он наверняка бы пролетел чуть западнее острова Уайт, к тихой гавани Крайстчерча, а оттуда – на север, вверх по реке Эйвон.
Первым делом немецкий шпион заметил бы небольшие аэродромы – в Гурне, рядом с Крайстчерчем; в Ибсли, к северу от городка Рингвуд; в Стоуни-Кросс, близ Нью-Фореста, в десяти милях от побережья, и множество других летных полей, на которых стояли хорошо замаскированные бомбардировщики «Локхид П-38 лайтнинг» и истребители «Рипаблик П-47 тандерболт». Затем самолет-шпион направился бы на север, мимо Фордингбриджа и Даунтона, вверх по Эйвону, туда, где у подножия Солсберийской возвышенности, как пальцы раскрытой ладони, сливались пять рек.
Эта точка на карте была прекрасно известна летчикам люфтваффе – пятиречье хорошо заметно с высоты нескольких тысяч футов, – и именно к долинам Сарума устремлялись вражеские самолеты с запада, чтобы, ориентируясь по рекам, как по компасу, совершать разрушительные налеты на Бристоль, Бирмингем и Ковентри.
В то время жители Солсбери не подозревали, что их город лишь по счастливой случайности избежал бомбардировки. По планам немецкого командования уничтожению подлежали все исторические достопримечательности Англии, отмеченные в путеводителях Бедекера, включая соборы в Ковентри, Кентербери и Солсбери. Солсбери повезло: так называемые рейды по Бедекеру прекратились вскоре после массированного налета на Ковентри.
Вдобавок на Солсберийской возвышенности вот уже сорок лет проводились армейские учения; на взгорье размещались многочисленные военные объекты. От зоркого взгляда наблюдателя не укрылось бы и состояние дорог вокруг Солсбери: их расширили, а дорожное полотно покрывала белая разметка – явное указание на движение танков.
Сделав круг над Сарумом, немецкий разведчик отправился бы на северо-восток, вдоль долины реки Бурн, где тоже располагались аэродромы. Однако главный секрет Сарума был заметен не с высоты. В преддверии высадки в Нормандии именно здесь, в пятиречье, сконцентрировались основные силы союзных войск.
