Я не успела шикнуть на него, как два человека в ермолках высунулись из окна над нами и закричали что-то по-итальянски.
– Заткнитесь, вы, иностранные свиньи! – завопил Френсис.
Где-то наверху скрипнули ставни, и в следующий момент я увидела, как Френсис стоит передо мной, лопоча и отряхиваясь, подобно грязному петуху, а его костюм из домотканой материи весь залит желтой слизью».
На следующее утро Люси неожиданно увидела Ли, ожидающую ее у двери в спальню. Большая пластиковая коробка с множеством отверстий для вентиляции стояла на полу рядом с ней.
– Тебе лучше сегодня? Ты не дождалась меня в больнице, – сказала Ли.
– У меня была назначена встреча. Пришлось уйти.
– Но ты не вернулась в отель, Люси. Если не хочешь со мной ссориться, то, пожалуйста, держи меня в курсе своих планов. Разве я слишком много прошу?
– Я не привыкла отчитываться перед кем-либо. Особенно с тех пор, как умерла мама.
– Громче, Люси. Я тебя не слышу.
– Я привыкла сама заботиться о себе.
Ли склонила голову, как будто удивилась.
– Не подумай, что я сержусь. Люси. Я просто беспокоюсь.
– O! – Люси засомневалась. – Я вовсе не хотела причинять тебе беспокойство.
– Ну ладно, не будем больше об этом. У нас есть и другая проблема. – Ли указала на коробку. – , Некий мужчина по имени Альберто оставил это портье. Он сказал, что ты якобы обещала присмотреть за его кошкой.
Люси наклонилась и заглянула внутрь. Когда она увидела маленький коричневый носик, прижавшийся к отверстию для воздуха, ей захотелось защитить бедное создание.
– Осторожно. – Ли выбралась из кресла. – Кот выглядит больным.
– Это кошка, ее зовут Венера.
– Ну, это как посмотреть. Маленькие мешочки под хвостом говорят иное.
– Куда ты направляешься? – спросила Люси.
– Сейчас мы оплатим счет. А потом надо поймать лодку. Интересно, и что ты собираешься делать с этим животным?
– Я подумаю.
– Надеюсь, сегодня дела у нас пойдут лучше, – бросила Ли через плечо. – У меня не подходящее настроение, чтобы решать проблемы.
С палубы парома «Анкона» Люси смотрела на песчаное побережье, исчезающее в волнах Адриатики. Рядом с ней стоял контейнер для перевозки. Она проверила кошку перед завтраком и выяснила, что Ли была права: Венера оказалась котом. В магазине рядом с пристанью Люси купила красивую венецианскую бумагу, украшенную перьями и завитушками, и антибиотики в детской расфасовке, чтобы вылечить больной глаз своего нового питомца.
Девушку огорчало, что она так и не увидела место рождения Казановы. Но Ли уже забронировала билеты на утренний поезд до Бриндизи и постоянно торопила ее с багажом. У Люси не было времени отвезти арабский манускрипт в библиотеку Сансовино, и ей было слишком неудобно говорить Ли, что вчера она забыла отдать его синьору Гольдони.
Когда путешественницы покидали отель, портье передал Люси записку от Альберто. Сейчас она вынула ее и перечитала.
Дорогая Люси! Вы кажетесь очень доброй, и я знаю, что вы позаботитесь о Венере. Простите меня.
Альберто.Вместе с запиской Альберто оставил портье слегка передержанную фотографию Люси, гладящей голову кошки у него на кухне. «Подарок от Дино», – подумала она с досадой. Поскольку Люси отказалась оставить кошку в Венеции, Ли сказала, что они могут взять ее Грецию. На пароме таможенники, возможно, будут не слишком строги. Но что она собирается делать с кошкой в Афинах?
– Что ты читаешь? – спросила Ли.
– Записку Альберто. – Люси убрала ее обратно в рюкзак.
– А, насчет кота. Так ты решила, что будешь делать с ним в Афинах?
– Еще нет, – ответила девушка, гладя нос Венеры через вентиляционное отверстие.
– Он выглядит не ахти, правда?
– У этого кота очень красивый, голубой глаз.
– Твоя мать вечно подбирала бездомных животных, – заметила Ли.
– Ты не любишь кошек?
– Я не кошатница. Мне кажется, что люди переносят на своих домашних любимцев те эмоции, которые не могут выразить по отношению к друзьям. Я думаю, что большинство животных предпочли бы жить без хозяев. Может, пойдем перекусим?
И Ли принялась проталкиваться сквозь плотную толпу туристов с рюкзаками. Люси постояла, одолеваемая сомнениями, а затем, с приглушенным стоном протеста, подобрала сумку и контейнер Венеры и последовала за пожилой женщиной вниз по ступенькам в ресторан. Она чувствовала знакомую, какую-то водянистую грусть, которую всегда испытывала, когда уезжала из какого-нибудь места. Было такое ощущение, как будто ее кто-то бросил. Но кто же сделал это на сей раз? В ресторане улыбающийся певец пытался изобразить нечто, похожее на хит Элвиса Пресли. На противоположном конце зала музыкальный автомат наигрывал ту же самую мелодию. Четыре скандинавские девушки хором подпевали, то ли передразнивая, то ли, наоборот, пребывая в восторге, понять было трудно. Ли сердито посмотрела на певца, а затем направилась к столику с сэндвичами; ее серая шляпа растворилась в перекатывающейся по палубе толпе.
Люси села и открыла копию дневника. Как там говорила Желанная Адамс о начале путешествия?
«Напишите на листе бумаги ваше желание, а затем разорвите его на дюжину кусочков. Разметайте их над большим количеством воды (подойдет любой океан)».
Люси взяла, лист купленной сегодня венецианской бумаги и нацарапала: «Я хочу встретить кого-нибудь, похожего на Казанову». Она перечитала предложение. Может, выразиться более конкретно? Не подвергает ли она себя риску познакомиться с очередным позером, наподобие Дино Фаббиани? Девушка зачеркнула строчку и вместо нее написала: «Я хочу встретить кого-нибудь, кто покажет мне, что любовь не означает разочарование». Аккуратно свернув листок, Люси положила его в карман. Затем, когда певец принялся терзать песню «Blue Suede Shoes», она вытащила набор для гадания, старый рождественский подарок матери, и принялась рассматривать маленький медный маятник, привязанный длинной бархатной лентой, решив, что его основание выглядит как детская юла.
Девушка просмотрела сборник народных примет: избегай рыжих мужчин в месяцы, в названиях которых есть буква «р» и ищи светловолосых поклонников, когда луна полная, и темноволосых, когда прилив высок, а луна только-только народилась. Посмотрев вокруг, Люси проверила, не проявляет ли к ней кто-нибудь интереса. Желающих не было. В дальнем конце зала в длинной очереди пассажиров, собирающихся сделать заказ, стояла Ли. Полная надежды, Люси аккуратно подняла маятник, зажав ленту между большим и указательным пальцами так, чтобы он мог свободно раскачиваться туда-сюда. Когда ей показалось что маятник остановился, девушка прошептала: «Испытаю ли я любовь?» Очень, очень медленно маятник качнулся, и Люся показалось, что он совершает маленькие, еле заметные круги над записями Желанной, над страницами, исписанными четким, закругленным почерком.
«25 мая 1797 года.
Вот и все.
Прошлой ночью я простилась с отцом в подвале гостиницы. Зажгла двенадцать свечей и поставила их рядом на полу Он уже не походил на себя, но, казалось, высох во льду, истончаясь и как будто тая. Я побрызгала его тело лавандой, чтобы отбить неприятный сладковатый запах.
– Отец, прости меня за то, что я делаю.
Я подразумевала его погребение на еврейском кладбище. Но эти слова снова и снова звенели в моем мозгу, как будто в них было и какое-то другое значение, которое сейчас я едва понимала.
Мы отправились в Лидо на одной из красных гондол, в которых венецианцы перевозят мертвых. Исаак Бей сидел со мной и Френсисом на носу, а отец лежал на корме в ящике из кипарисового дерева. Было ужасающе жарко, и шел какой-то странный, сухой дождь, больше похожий на туман. Я была рада, что дела с похоронами сдвинулись с мертвой точки, поскольку уже стало трудно сохранять тело отца от гниения.
В Лидо нас встретил на пристани раввин. Он стоял в стороне, нахмуренный, как будто организация похорон многого ему стоила, хотя, возможно, так и было. Френсис нанял телегу у ближайшего торговца, мы положили в нее тело, а затем расселись вокруг, как маленькие животные у ствола поверженного дерева.
Несколько прохожих на улице возле пристани остановились, провожая нас взглядами. Какой-то мужчина воскликнул: «Il povero!»,[18] a женщина рядом с ним перекрестилась.
Через минуту мы уже подошли к кладбищу Я поначалу даже не заметила его, так как могильные камни осыпались, а надписи на них были скрыты плющом. Под ногами скрипел песок. Я спросила Исаака, не угрожает ли могилам морская вода. Он не ответил, и я поняла, что наш спутник молится. «По крайней мере, отец будет видеть восток и юг Адриатического моря», – прошептала я Френсису, и он горестно кивнул.
Владелец повозки вытащил лопаты, и Френсис вместе со всеми остальными принялся копать. Это не заняло много времени, так как песок был сухим, но солнце уже начало садиться и стремительно смеркалось. Я смотрела на водянистый горизонт, умоляя светило умерить свой бег, дабы мы смогли исполнить свой долг и покончить с тягостной обязанностью. Жена торговца предложила нам оливок и флягу вина, щедро разбавленного водой. Мы поели, не говоря ни слова. Мужчины, чьи лица блестели от пота, безмолвно приняли питье.
