Это был великолепный обед, один из самых лучших в ее жизни.
Мари заказала еще крем-суп из лобстера и бифштекс. Их еще только должны были принести. Официант во фраке то и дело наполнял ее бокал шампанским. Мари сидела и рассматривала красивых людей в ресторане. Она была одной из них. Мари потрепала светлые волосы Кейтлин и улыбнулась скользнувшему мимо фотографу.
– Я их обожаю, – сказала она. – Эскарго. Просто обожаю.
– Закажи еще, – предложил кинозвезда. – Это шикарный ресторан. Ты шикарно выглядишь.
Мари лениво подумала, каково это – заниматься любовью с Эли Лонгсуортом. Эли Лонгсуорт, у которого длинные ноги и превосходные зубы. А еще она пожалела, что заказала первое. Мысленно она уже предвкушала десерт – шоколадный мусс, который должен завершить обед.
– Привет, Кейтлин.
– Привет, Мари.
– Привет, Кит Кат.
– Привет, Мари.
– Привет, Фасолинка.
– Привет, – вставил кинозвезда. Разговор его забавлял, но прибавить ему было особенно нечего.
– Скоро нам принесут шоколадный мусс, – сообщила Мари. – Ты любишь шоколадный мусс.
– Я люблю шоколадный муз, – сказала Кейтлин, захлопала в ладоши и заерзала на своем стуле, болтая пухленькими ножками.
Так все и должно было быть: Кейтлин и Мари, довольные друг другом, за столом, полным еды, в ожидании удовольствий, которые приготовила им жизнь.
– Тебе стоит попробовать крем-брюле, – сказал Эли. И заказал крем-брюле.
И Мари оно понравилось, хотя и не так, как шоколадный мусс. Она с радостью съела оба десерта, запивая их шампанским. Потом, закрыв глаза, довольная, счастливая, снова положила руку на голову Кейтлин.
– Нам весело, – сказала Мари.
И завтра, похоже, тоже будет весело.
Когда они вернулись на виллу, кинозвезда отказался заниматься с Мари сексом.
– Я помолвлен, – сообщил он.
Он назвал Мари имя своей невесты. Мари пожала плечами.
– О ней ты тоже не слышала?
Оказалось, что нет.
Кинозвезда сказал, что его вполне устроит минет.
– Очень великодушно с твоей стороны, – сказала Мари. Она сидела на его кровати и смотрела, как кинозвезда снимает свои дорогие рваные джинсы. Вилла, которую снял для него продюсер, впечатляла. Старинное каменное здание с садом и спальня с видом на Средиземное море. Мари взглянула в окно, на волны. – Но нет.
Ей вспомнились переговоры с Эллен, когда она заявила, что не будет убирать дом и стирать. Мари никак не ожидала, что придется обсуждать тему секса с кинозвездой. Ей казалось, что секс подразумевается сам собой. Она живет на его вилле. Он за все платит – и это справедливо, учитывая, что он кинозвезда и виллу ему предоставил продюсер.
На самом деле Мари была бы не против переспать с ним. Это тебе не пылесосить или заправлять постели. Секс с кинозвездой вполне можно было рассматривать как жизненное достижение. Позже она сможет говорить людям: Мы занимались сексом с Эли Лонгсуортом на вилле во Франции , и это будет звучать классно, потому что кто-то о нем конечно же слышал. Мари хотелось делать вещи, которыми можно гордиться. Например, посмотреть фильм братьев Маркс или попробовать эскарго. Она припомнила, как однажды на вечеринке, еще до тюрьмы, призналась какому-то мужчине, что не видела ни одного фильма братьев Маркс. После этого он стал смотреть на нее с меньшим интересом.
– Ты уверена, что не хочешь? – вкрадчиво спросил кинозвезда.
Мари не была проституткой и не оказывала услуги. Она посмотрела на колени кинозвезды. Довольно худые ноги были покрыты пучками темных волос. Ему нужно больше времени проводить в спортзале, если он хочет стать настоящей кинозвездой. Теперь, когда Эли был без штанов, Мари больше не хотелось гладить его колени. Эта часть его тела уже не представлялась ей привлекательной.
– Мне кажется, это предложение оскорбительно, – сказала Мари.
– Я тебя понимаю. Абсолютно. Я веду себя как бесчувственная скотина. Очень эгоистично с моей стороны. Я думал, что смогу без проблем заняться с тобой сексом. Когда мы разговорились в поезде, мне показалось, что мы прекрасно проведем время, но потом я поговорил с Джесс… Она самый прекрасный человек на свете, знаешь. Она ангел.
– Я тебе верю.
– Настоящий ангел.
– Я тебе верю, – повторила Мари.
Бенуа Донель любит свою жену.
Кинозвезда утверждает, что его невеста настоящий ангел.
Иногда Мари казалось, что она единственный порядочный человек на земле.
Фотограф, которого Мари видела в Палас-отеле, в ресторане, где она впервые попробовала эскарго, оказался папарацци. К утру сделанные им фотографии уже висели в Интернете. Тут же появились слухи о том, что Кейтлин – незаконная дочь Эли Лонгсуорта, которую он ото всех скрывает, что его помолвка со знаменитой актрисой, имя которой ничего не говорило Мари, разорвана. Агент Эли сообщил ему о фотографиях, и теперь он хотел, чтобы Мари с Кейтлин уехали. Он сказал, что берет свое приглашение назад.
– Что, на самом деле? – спросила Мари.
На ней была черная шелковая пижама, обнаруженная в шкафу. На Кейтлин – новая розовая ночная рубашка с маленькими лиловыми кружевными цветочками, обрамлявшими края, от которой она была в восторге. Мари проснулась голодная, предвкушая роскошный завтрак от шеф-повара. Она хотела омлет с расплавленным французским сыром и колбаски.
Кинозвезда поставил на деревянный кухонный стол в старинном стиле свой лэптоп и открыл его. Мари нагнулась – ей тоже было любопытно. Она не занималась сексом с кинозвездой, но весь мир, похоже, думал иначе.
– Твою мать, – сказал кинозвезда. – Поверить не могу. Я же во Франции.
– Не самая лучшая страна в мире, – заметила Мари.
– Твою мать, – повторил он.
– Ты ругаешься, – сказала Кейтлин. – Мама говорит, ругаться нельзя.
Мари поцеловала ее в макушку. Хоть бы Кейтлин уже перестала говорить о матери. Пожалуй, для этого потребуется больше, чем шоколадный мусс. Мари посмотрела на фотографии. По идее, она должна была бы расстроиться, но вместо этого фото заворожило ее. Вот как она выглядит. Волосы стали гораздо длиннее. Руки стройные, но мускулистые. Так она выглядит после тюрьмы. Великолепно, надо признать. Фотография сделана в Палас-отеле. На Мари новый топ от Шанель. На коленях у нее Кейтлин, хорошенькая, светловолосая.
Да, Франция Мари не нравилась, но ее жизнь была вполне ничего. Жизнь после тюрьмы. Вчера было так здорово сидеть в ресторане и есть прекрасный обед, за который заплатил кинозвезда.
– У Кейтлин нос не обгорел? – спросила Мари.
Эллен может увидеть этот снимок и рассердиться.
Кинозвезда покачал головой:
– О чем ты вообще?
Рядом с этим фото было еще одно: Эли Лонгсуорт, наклонившись к Мари, смотрит прямо ей в декольте.
– У моей невесты маленькая грудь, – сказал Эли.
Мари совсем не волновало, что там снимает фотограф. Она наслаждалась едой. Кинозвезда открыл еще несколько сайтов, и везде были эти две фотографии.
– Ты и правда знаменитость, – признала Мари.
– Я же тебе говорил.
Мари налила себе кофе. Кто-то уже успел сварить его, хотя шеф-повара в поле зрения не наблюдалось. В холодильнике она нашла молоко и добавила в кофе. И налила молока Кейтлин. Пока Мари смотрела в холодильник, ей пришло в голову, что Эллен в конце концов тоже увидит эти фотографии в Интернете и узнает, где находится Мари. В подписях ясно говорилось: Палас-отель. На снимках была Мари вместе с дочерью Эллен; она пила шампанское и смеялась. Эллен обязательно примчится. Приедет в Ниццу, разыщет кинозвезду, однако Мари не найдет. Потому что Мари попросили уехать. Очень вежливо попросили, но все же. В данный момент кинозвезда, кажется, не возражал против присутствия Мари на его кухне, против того, что она пьет кофе и дышит одним воздухом с ним, но скоро ей нужно будет уйти.
Но куда?
Вернуться обратно? В дом матери? Она не поехала к матери после тюрьмы, потому что там ее никто не ждал. Мать настаивала на том, чтобы Мари заплатила ей за машину, на которой уехала в Мексику. Машина стоила всего ничего. Если поли ция разыскивает ее, то они уже обратились к матери и сообщили ей, что совершила Мари. И Мари точно знала, чью сторону примет мать. Она тут же сдаст ее властям. Отправит обратно в тюрьму. В этом Мари была уверена на сто процентов.
Иногда у Мари не укладывалось в голове, что ее на самом деле отправили в тюрьму. Она сбежала со своим бойфрендом: любовь, молодость… Она не сделала ничего плохого. Не грабила банк, не стреляла в охранника. Адвокат, которого назначил суд, не слишком утруждался, защищая Мари. Жюри присяжных, состоявшее сплошь из белых представителей среднего класса, смотрели на Мари и Хуана Хосе с нескрываемым отвращением. Мари обвинили в пособничестве убийству и приговорили к тюремному заключению.
В этот раз, подумала Мари, наливая Кейтлин молоко, она действительно виновата. Кейтлин находилась по другую сторону океана, и это было неправильно.
