– Кому? – удивилась Галя.
– Может быть, господину Пушкину? – прищурился он. Потом подошел, стащил с ее руки длинную белую перчатку, нагло поцеловал выше локтя и отправился восвояси. Леонидов ничего не сказал, только сурово покосился на жену.
24
– Господин, Леонидов! Рад слышать ваш голос! – жизнерадостным тоном приветствовал его знакомый издатель-грузчик. Сегодня на нем был фиолетовый пиджачок и черная рубашка. И как всегда, был он без галстука.
– Встреча без галстуков, – подумал Леонидов, здороваясь.
– Господин Леонидов, я просматривал информацию о свежих изданиях и случайно набрел на ваши книги. Вы снова печатаетесь? Вам удалось продать свои тиражи?
Леонидов посмотрел на горы книг, подпиравших потолок, и уклончиво ответил: – Не совсем, – и замолчал. Говорить ему было нечего, говорить не хотелось, особенно после тех последних событий, а человек в фиолетовом пиджаке продолжал:
– Может, это не мое дело, но я хотел спросить, как вас угораздило связаться с мошенником?
– Мошенником? – тупо переспросил он.
– Вы знаете, о ком я говорю?
– Да, пожалуй, теперь знаю, – ответил он.
– Вы бы спросили меня, прежде чем нести деньги неизвестно кому, мы ведь давно знакомы, я не отказал бы в информации. Я только что просматривал, так сказать, списки жертв этого господина и случайно наткнулся на ваше имя. Даже обидно стало за вас и за себя тоже, – и он немного помолчал, – вы отказались сотрудничать с моим издательством, а заплатили деньги этому…
И он подавился именем, в котором чего-то не хватало. Леонидов молчал, издатель тоже какое-то время молчал.
– Вам не хочется говорить на эту тему? Понимаю. И во сколько же, если не секрет, вам обошлось это, так сказать, сотрудничество?
Леонидов почему-то ответил на бестактный вопрос, хотя, не понимал, какое дело этому человеку до него, и какого черта он лезет со своими вопросами и помощью?
– Надеюсь, вы еще не успели вступить в так называемый Союз писателей третьего тысячелетия? – продолжал тот.
Леонидов вспомнил вывеску на стене большого особняка, вспомнил город призраков-улиц и площадей, карточных домов и спросил:
– Скажите, как человек с улицы может создать целый Союз и стать во главе?
Издатель засмеялся:
– А как сегодня создаются целые академии?
– Академии? – удивился он.
– Конечно! – воскликнул издатель. – Для того чтобы проснуться академиком, достаточно собраться втроем, написать кое-какие бумаги, подать их в нужные инстанции, и доброе утро. Только обязательно втроем.
– Почему втроем?
– Чтобы голова с утра болела. Шучу! Такие правила. Учредителей должно быть как минимум трое.
– Но, зачем все это? – удивился Леонидов.
– Как зачем? – воскликнул издатель. – Теперь вы уважаемый человек, член-корреспондент Академии чего-то там, не важно чего. Двери перед вами открыты! Вы вешаете это звание в красивой рамке на стене своего офиса, пишете на визитке! Вас объявляют и принимают, а потом… Потом вы начинаете принимать новых членов в эту армию академиков, присуждая им такие же регалии и звания, брать за это деньги или принимать услугами! Это же бизнес! Обыкновенный бизнес! Пиар!
– Экшен! – сорвалось у Леонидова.
– Точно! Экшен! Да что там академики! Мы живем в замечательное время, когда любой человек, имеющий фирму, может назначить себя президентом, генеральным секретарем, хоть Председателем почетного собрания директоров или императором. Кем угодно! Одним росчерком пера! Может выпустить любые премии и награды от имени своего предприятия, учредить и назначить, заявить и презентовать. Все это просто бизнес и ничего более.
Он поправил на себе фиолетовый пиджак и продолжил:
– Вы, господин Леонидов, далеки от этого и не знаете некоторых правил бизнеса.
– Почему же, я работал в бизнесе 15 лет, – возразил Леонидов.
– В каком? – спросил тот, и, узнав о тех нехитрые делах, которыми Леонидов занимался, сказал:
– Все это цивилизованный бизнес. Вы занимались реальными делами, где товары и услуги имели четкую цену, а как можно оценить стоимость Пиар-компании, как взвесить, какой здесь может быть эквивалент цены? А мошенники этим пользуются, создают видимость работы и делают целые состояния. На сегодняшний день, пожалуй, это один из самых криминальных видов деятельности. Здесь вращаются крупные суммы, а значит и желающих погреть руки у этого костра много, а желающих стать знаменитостью еще больше… Господин, Леонидов, – бодро продолжил издатель, – а не пора ли вам закончить валять дурака? – откровенно спросил тот. – Вы пишете замечательные книги, они стоят того, чтобы их читали, а вам платили за труд. А вы тратите свое время и деньги на…
– Вы, наконец, прочитали, мои книги? – удивился он.
Голос издателя изменился: – Ну, господин Леонидов, это вы уже слишком, не перегибайте палку, надо бы и честь знать. Я вам уже говорил – я не читаю книг! Я, вообще, ничего не читаю! – горячился он. Потом успокоился. – Но мои специалисты рекомендуют вас. А давайте-ка вернемся к нашему договору, начнем работать и зарабатывать. У меня есть интересный сюжет. Нам заказал его один уважаемый господин. Писать он не умеет, зато имеет приличный бюджет и огромное желание стать писателем – работа как раз для вас. Отличный гонорар!
– Я подумаю, – неожиданно для себя произнес Леонидов.
– Вот! Конечно! Подумайте! Так-то лучше! Совсем другой разговор!
– Скажите, – перебил его Леонидов, – а почему вы хотите мне помочь? Сотни писателей не могут пробиться в ваше издательство, бегают за вами, уговаривают, а вы звоните мне?
– Тысячи писателей! – поправил издатель. – У моих людей скопилось три тысячи непрочитанных рукописей, и все гениальные, все хотят.
– Ну вот, а вы звоните мне?
– Почему вам? – задумался тот. – А черт его знает, почему, – воскликнул издатель, – сам не знаю… Вы мне нравитесь!.. Сказать по правде… Вы первый человек за десять лет моего бизнеса, который меня «послал». Откровенно, нагло послал! Такое невозможно, такого не может быть, – он промолчал немного и добавил: – Леонидов, скажите честно, а почему вы не приняли условия моего договора, почему отказались работать на моих условиях, ведь они лучше, чем у других?
– Вы не поймете! – неожиданно для себя воскликнул Леонидов.
– Почему? – искренне удивился издатель.
– Потому что я не могу вам этого объяснить, – произнес он и в ужасе отшатнулся от телефонной трубки. Он не понимал, что с ним происходит, но слова эти он уже где-то слышал, точно слышал, и теперь, как в гипнотическом сне, вынимал их из своей памяти и повторял.
– Но, почему вы не можете этого объяснить? – уже горячился издатель.
– Потому что… вы не поймете, – тупо повторял Леонидов, он действительно не мог этого объяснить.
– Значит, объясните мне так, чтобы я понял!
– Не могу!
– Но почему?
Что он мог сказать человеку, сидящему в шикарном пиджаке, зарабатывающему миллионы на книгах, которые писал кто-то другой, а он их даже не читал. Как он мог рассказать о том, чего порой стоили ему эти страницы, строки, как они вымучивались, рождались. Бывали моменты, за которые можно было отдать все. А он и отдал. Но объяснить не мог.
– Я подумаю, – повторил он, – я подумаю над вашим предложением и перезвоню,… потом,… позже.
– Но, вы не ответили на мой вопрос! – настаивал издатель.
– Потом! До свидания, – сказал Леонидов и повесил трубку.
– Чертова книга! – мелькнуло в сознании. – Он попал в плен собственным фантазиям, это та самая книга, последняя, недописанная не дает ему покоя, она тащит его за собой, не дает спокойно работать, делать деньги, жить! И почему этот Клейзмер не взял свой миллион… миллион… миллион? – билось в сознании, стучало в висках, разрывало мозги на части, колотилось по черепу, не давая покоя, не давая дышать и жить.
Уже знакомым маршрутом они с Ангелом скользили по холодной заснеженной Москве. Вот та улица, старинный кирпичный дом, Храм без крестов. Они шли забирать свои книги, напечатанные за сумасшедшие деньги «небольшим тиражом». Леонидов не мог оставить их в темном подвале, не мог оставить этому человеку, словно часть его самого находилась здесь. Ему было их жалко. Он шел, и думал и вспоминал:
Что мешает ему уничтожить это ничтожество, разобраться с ним как в старые времена. Ему это ничего не стоило! Он стал совсем другим. Если бы раньше вел себя так, не смог бы выжить в бизнесе и одного дня. Он хорошо помнил те правила и умел решать вопросы… разные вопросы, но теперь. Все изменилось. Что-то мешает. Что? Книга? Она связывает руки, заставляет смотреть по-другому, думать иначе, чувствовать. Теперь не хотелось пачкаться, прикасаться к этому жалкому человечку. А, может, все же…
– Не стоит! – перебил его мысли Ангел. – Он сам себя уже наказал.
Леонидов сначала его не понял:
– В каком смысле?
– Ты хочешь знать, что будет с этим человеком после… потом?
