Кэйд лихорадочно соображала, как улучшить свой имидж на тех снимках, но поняла, что сейчас ее репутация изрядно подпорчена. Вне зависимости от того, будет ли она выглядеть хорошо или плохо, сильной или слабой, ей все равно суждена всесокрушительная роль злодейки. Кэйд попыталась вернуться в дом, пока журналисты не заметили ее, но предательская дверь успела захлопнуться.
Для набора кода могло понадобиться несколько секунд. Если они увидят, как она ускользает обратно в свою квартиру, и устроят осаду, то неизвестно, сколько ей там придется отсиживаться. Ее ждет провал, если придется запереться в своей парижской квартире, не смея высунуть носа на улицу и поддерживая в себе вялую жизнь поеданием «Плиток Кори».
Кэйд направилась к ближайшему углу, надеясь, что никто ее не заметит. В любом случае вряд ли они успели хорошо изучить ее фотографии. Она не принадлежала к знаменитостям, имея в общем-то весьма неброскую внешность – прямые светло-каштановые волосы, голубые глаза и четкие, ничем не примечательные черты лица. Разумеется, Сильван Маркиз узнал ее сразу. Лицо его застыло, но острый взгляд мгновенно пронзил ее.
Кэйд еще чувствовала горьковатый вкус его подарка на языке. Возможно, даже шоколадные отпечатки не стерлись с ее пальцев.
– Если подумать, то она подобна богатой, одержимой шоколадом бедняжке, – произнес Сильван, повысив голос.
Втягивает ее в сферу своей благотворительности? Неужели он намекнул, что занимался с ней сексом исключительно из жалости к ее явному безумству? Она остановилась и развернулась к нему. Прежде чем Кэйд успела совершить глупость, например бросить ему вызов, выступив перед журналистами, пока не замечавшими ее присутствия, кто-то крепко взял ее за локоть. Мужчина среднего роста, с темной курчавой шевелюрой, с восторгом улыбнулся ей.
– Mademoiselle Co-ree, – очень тихо произнес он. – Je peux vous offrir un café?[113]
Кэйд понимала, что когда-нибудь ей придется побеседовать с прессой. И было нечто удивительно парижское в интервью за чашечкой кофе. Вдобавок это могло хоть немного поднять ее шансы предстать в позитивном свете.
– Да, если сумеете скрыть меня от ваших коллег, – ответила она.
– Буду счастлив, если вы сделаете меня вашим помощником и соучастником.
Вздохнув и закрывая ее своим телом, он повел ее за угол. Кэйд все еще хотелось вернуться, чтобы увидеть выражение лица Сильвана, но благодаря удерживающей ее за локоть твердой руке она подавила это желание. Услужливый журналист держал ее крепко, не позволяя даже повернуться, словно боялся, что она сбежит от него.
Зайдя в кафе, они прошли мимо прилавка с вывеской «Табак», рядами сигаретных пачек на стенных полках и какого-то азартного любителя, зачеркивающего цифры в лотерейных билетах, к столику возле огромных окон, выходивших на другую улицу.
Журналист заказал кофе, а Кэйд попросила стакан молока, чувствуя, что ее живот начинает угрожающе урчать. Последнее время она жила на одном шоколаде. И стакан обычного холодного молока представлялся ей удивительно полезным. Официант взглянул на нее так, будто Кэйд только что вылезла из ракеты, прибывшей с Марса.
– Это кофейня. У нас не бывает молока.
Незнакомец предусмотрительно отвернулся, как человек, не желающий быть свидетелем неловкого положения малознакомой особы.
– Но вы же добавляете молоко в кофе? – возразила Кэйд. – А я готова заплатить за стакан простого молока.
– Мы не продаем молоко, – упорствовал официант.
– Может, вы продадите его за двадцать евро? За тридцать?
– Дальше по улице есть épicerie[114], – вежливо произнес он. – Если вы желаете молока.
– Может, вас устроит горячий молочный шоколад? – дипломатично предложил курчавый журналист. – Или какой-нибудь сок?
Кэйд вспомнился горячий шоколад, приготовленный для нее Сильваном.
– Сок. Как же сложно быть богатым в вашей необычной стране!
– Почему? – смущенно поинтересовался курчавый.
– Мне ничего не удается у вас купить, – беспомощно разведя руки, пояснила она.
– Ну… в кофейне действительно не продают молоко, – заявил он с таким видом, словно она попыталась купить клубнику или нечто съедобное в ювелирном магазине.
– Но у него есть в холодильнике молоко. И он мог бы получить за него сверхприбыль. Вам не кажется, что отказ в данном случае противоречит принципам самой торговли?
– Мне кажется, что он просто не хочет уступать американским фантазиям. Ваши соотечественники вечно просят в кофейнях принести молока, и если дать разок слабину, то неизвестно, чем все это может закончиться!
– Вас пугает еще одна выгодная строчка в меню? – сухо поинтересовалась Кэйд.
От голода у нее испортилось настроение. К тому же перед глазами продолжало маячить отстраненное лицо Сильвана Маркиза, слизывающего свой горький шоколад с ее языка, а в ушах звенела упомянутая им «безрассудная тяга».
Курчавый легко смахнул ее наваждения, прежде чем оно смогло испортить ему интервью.
– Поговорим, как выйти сухим из воды, вы – моя героиня. – Он широко улыбнулся. – Меня зовут Кристоф. «Гурман».
Кэйд удивилась, решив, что только во Франции человек может носить фамилию Гурман. Но потом сообразила:
– Так вы из кулинарного блога «Гурман»? Вы один из тех, кто состряпал историю о Похитительнице Шоколада?
– Признаюсь, мне больше нравилась эта идея, когда я думал, что какая-то доведенная до отчаяния бедняжка, мечтающая создать свой кулинарный блог, вламывается к Маркизу, желая выкрасть у него секретные рецепты. Да, молодец Сильван, сочинив сказку о богатой бедняжке, одержимой шоколадом, он вставил ее для меня в золотую оправу.
Кэйд, сжав зубы, напомнила себе, что перебранка с этим блогером не улучшит ее имидж мировой злодейки. Хотя она почти не сомневалась, что в компании «Шоколад Кори» предпочли бы, чтобы она выступила в роли простой злодейки, а не богатой бедняжки, одержимой шоколадом. Руководство «Марса» и «Кэдбери», наверное, заходится от хохота.
– Итак, расскажите мне, как вам это удалось? – пылко спросил он. – Вы использовали кожаную веревку, чтобы проникнуть в одно из его больших окон? Объясните, как все происходило?
– О чем вы?
– Все понятно, конечно, вы не можете признаться в этом. У нас нет намерения отправлять вас в тюрьму. – Он понизил голос до шепота. – Неужели вы решились на это, чтобы украсть конфеты? – Он оглянулся, убедившись, что их никто не подслушивает. – Обещаю, что никому не скажу ни полслова. Но просто мне очень интересно, ради чего…
Дверь в кафе открылась, и на пороге появился мужчина.
– Все конфеты Сильвана Маркиза я раздаю бездомным в парках, – громко заявила Кэйд.
Да, со вчерашнего дня это стало ее официальной стратегией. Разумеется, она не собиралась признаваться в том, сколько коробок съела до того, как отречься от их творца. Но те коробки не были похищены.
– Да… – Кристоф схватился за грудь. – Вы только что воткнули нож мне в сердце. Неужели вы похищаете шоколадные конфеты, чтобы раздавать их бедным? А можно я переименую свой блог в вашу честь?
Кэйд прищурилась.
– Я не…
– Успокойте меня, признайтесь! Пока никто не видел, как вы попробовали конфеты по пути из мастерской, во мраке ночи, спускаясь из окна по веревке. И лишь недавно обрели решимость отказаться от них ради бедных страждущих.
– Нет, мне больше нравятся изделия Доминика Ришара, – продолжила Кэйд, заметив подошедшего к ним Сильвана Маркиза. – И с ними мне не хватило бы духу расстаться.
Сурово сжав губы, Сильван смотрел на Кристофа и Кэйд.
– Кристоф, никаких веревочных лестниц!
– Откуда вы знаете? Вы видели ее? – воскликнул Кристоф, сверкнув глазами. – Застали на месте преступления?
– Это же моя лаборатория, – напомнил Сильван со странной многозначительностью, будто хотел подчеркнуть, что это касается только его, и никого другого.
– Почему бы вам не пойти немного вздремнуть, оставив нас одних? Судя по вашему виду, вы нуждаетесь в отдыхе, – язвительно произнесла Кэйд.
Он наградил ее взглядом, горечь которого соперничала с горечью его шоколадного подарка, оставленного у ее двери. Даже его мрачный взгляд вызвал у нее волнение. Она судорожно вздохнула и затаила дыхание.
– Хотелось бы мне тоже устать от того, что такая очаровательная похитительница тайно проникла в мою мастерскую, – с блаженной улыбкой заявил Кристоф. – Я провел бы чудесную бессонную ночь, не сомкнув глаз.
Сильван выглядел так, будто всерьез размышлял о том, не вытолкать ли отсюда блогера взашей. Кэйд не понимала, какая провинность Кристофа могла вызвать у Сильвана столь сильное отвращение. Ведь история о Похитительнице Шоколада нанесла вред ей, косвенно ее семье и тридцати тысячам служащих, а также их поставщикам, но была безмерно полезна Сильвану.
Вернулся официант с кофе для Кристофа и абрикосовым соком для Кэйд. Сильван неодобрительно покачал головой.
