– Сегодня никаких младенцев? – спросил он.
– Ни одного. Вчера я приняла у пациентки ее первенца. – Роды прошли спокойно, в маленькой, освещенной светом свечи спальне, которую Сюзанна делила со своим мужем, Заком. Он был при ней каждую минуту от начала до конца. Младенец с громким именем Кливленд Изекииль Джонсон выскользнул в руки Ноэль удивительно легко для первого ребенка. – Все прошло чудесно. – Теперь Эмерсон стала заговаривать о том, чтобы рожать дома. Быть акушеркой у родственницы не одобрялось, но при мысли о том, что можно принять собственную племянницу или племянника, Ноэль улыбалась. Никто, кроме Сэма, об этом не знал.
– Ты будешь с Тарой и со мной, когда придет время, – сказал Сэм, словно желая испытать ее. – Согласна?
Ее больше всего занимало то ощущение, которое она испытывала, держа его за руку.
– Сэм, – сказала Ноэль. – Ты можешь передумать. Так бывает. Люди осознают, что делают ошибку, которая повлияет не только на них, но и на многих других, что это ошибка всей жизни. Ты можешь…
– Ш-ш-ш. – Он стиснул ей руку. – Пожалуйста, прошу тебя… не запутывай мне мозги. Последнюю пару лет я прокручивал все это в голове вдоль и поперек, Ноэль. Ты же знаешь. Я боролся с этим и сделал выбор. Пожалуйста, прошу тебя, уважай его.
– Ты любишь меня, – сказала она.
Он этого не отрицал.
– Есть нечто большее, чем любовь, что надо принимать во внимание.
– Я так не думаю.
– Я люблю Тару, и мы с ней больше подходим друг другу, чем мы с тобой. Ты это знаешь. Я хочу дом за городом. Я хочу…
– Белый забор. Собаку. Детей. Я знаю, ты так говоришь, но…
– Ты – одна из лучших людей, каких я знаю, – перебил ее он. – Среди самых замечательных женщин ты рядом с Тарой. В каком-то смысле ты ее превосходишь. Но она хочет такой же жизни, как и я. Согласись, признай это, Ноэль. Ты же не хочешь принимать и развлекать общество юристов? Ты же не хочешь участвовать в общественной жизни Уилмингтона? А это то, что нужно мне, что придется делать моей жене ради моей карьеры.
Она не отвечала. Все это правда. Она не хотела ничего этого, но в глубине души она верила, что и Сэм этого не хочет.
Он остановился и взглянул ей в лицо. Она увидела луну – два крошечных серебряных полумесяца в его глазах.
– Ты – фантазия, а Тара – моя реальность, – сказал он. – С тобой… я всегда чувствую, что, если я к тебе притронусь, моя рука пройдет через тебя насквозь. Как будто ты – привидение.
Ноэль взяла его руку и положила ее под рубашку, на свою обнаженную грудь.
– Разве это привидение? – спросила она.
Она отпустила его руку, но он не убрал ее. Ноэль почувствовала, как он большим пальцем коснулся ее соска, и поняла, что он принимает решение. В глубине души она сознавала, что это решение не отменит свадьбу через две недели. Он принимал решение на сегодняшний день. На сейчас.
Наклонившись, он прижался губами к ее губам. Сквозь его джинсы, сквозь свою юбку она ощущала его восставшую плоть. Она пришла сюда сегодня не ради «сейчас». Она хотела навсегда. Но когда ее сосок затвердел под прикосновением его пальцев, когда сердце забилось где-то между ног, она забыла про «навсегда». Она возьмет все, что он даст ей сегодня. Этого должно будет хватить им на всю жизнь, на жизнь в его мире белых заборов, дорогих парикмахерских и чистых отглаженных костюмов и на жизнь в ее мире сборной мебели и ночных вызовов со страданиями и кровью. Если сегодня это все, что она может от него получить, она сделает это достойным воспоминаний.
Потом они лежали на песке, глядя на звезды. Они свернули ее юбку в подобие подушки ей под голову, а Сэм улегся на свои джинсы. Повернувшись на бок, лицом к нему, и проводя рукой по его груди, Ноэль ощущала брызги волн на своей обнаженной коже.
– Тебе хорошо? – спросила она.
Он долго не отвечал, нежно запустив пальцы в ее волосы.
– Мне бы следовало чувствовать себя хуже, чем я чувствую, – сказал он, наконец.
– Ты чувствуешь себя виноватым, потому что не чувствуешь себя виноватым? – улыбнулась она.
– До меня все это еще не дошло. Знаешь, я никогда не обманывал Тару. За все семь лет, что мы вместе. Ни разу.
– Не говори это слово – «обманывал». Прошу тебя.
– Это… ты понимаешь, что это ничего не изменило. – Он потерся подбородком о ее висок.
– Для меня это кое-что изменило, – сказала она. – Это дало мне воспоминание, с которым предстоит жить.
Он накрутил на палец локон ее волос.
– Ты могла бы иметь любого из сотни мужчин, которые хотят тебя. Йена, например.
Она проигнорировала эти слова. Она знала, что новый компаньон Сэма был к ней неравнодушен, но эта привязанность была односторонней. Йен был симпатичен, недурен собой и умен как бес. Она подумывала о том, чтобы переспать с ним, но сочла, что это было бы ошибкой. Мужчине его типа потребовалось бы больше, но для длительных отношений он должен быть клоном Сэма, а Йен таким не был.
– Я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом, – сказала она. – О том, что случилось сегодня. Я никогда больше не попрошу от тебя этого. Если ты уверен, что поступаешь правильно, женясь на Таре, я поддерживаю тебя на все сто, потому что я люблю вас обоих. – Голос ее внезапно сорвался. Сэм потер ей плечо. – Я встречусь с Йеном раз-другой и дам ему шанс. Идет?
– Хорошо, – кивнул он. – Ты его осчастливишь.
Она со вздохом села и потянулась за одеждой.
– Мне пора, – сказала Ноэль, натягивая через голову блузку. Потом встала и отряхнула с бедер песок. Сэм начал одеваться. «Хорошо, что я это сделала», – подумала Ноэль. Да, она предала одну из своих ближайших подруг и знала, что эта мысль будет ее преследовать. Но она должна была это сделать, чтобы отпустить Сэма. Иначе она мечтала бы о нем годами. Десятилетиями. И в конечном счете это только повредило бы ее отношениям с Тарой. Теперь все кончено, сказала она себе, надевая юбку. Эта глава ее жизни, полной желания, была закрыта.
Ноэль указала на парковку рядом с отелем.
– Моя машина с той стороны.
Сэм положил руку ей на плечо, когда они шли по песку. Его молчание тревожило ее, но, когда они подошли к ее машине, он обнял Ноэль и долгое время держал в объятиях, а она плотно прижала ладони к его обнаженной спине.
– Никаких сожалений, – сказала она. – Прошу тебя.
Он медленно отпустил ее, проводя ладонями по ее рукам от плеча до кисти.
– Всего тебе хорошего, – улыбнулся он.
– И тебе. – Ноэль села за руль и, не оборачиваясь, отъехала.
Ее удивило, как быстро брызнули слезы. Все ее тело сводили конвульсии, она плохо различала дорогу впереди. Ночь была темная, и, когда она остановилась на красный свет, на дороге не было видно никаких других машин. Она прижала руки к лицу, желая освободиться от своего тела.
Внезапно ее оглушил визг тормозов. Она открыла глаза, увидев сверкнувшие ей навстречу фары. Вскрикнув, она резко свернула влево и нажала на газ. Встречная машина зацепила ее правый бампер, закрутила машину и швырнула Ноэль (а пристегнуться она забыла) на приборную доску. Она нажала на тормоз, чувствуя, как будто каждый мускул в ее спине порвался надвое, и машина рывком остановилась.
Из другой машины выскочил мужчина и побежал к ней, крича и неистово размахивая руками. Она заперла дверцу своей машины. Он, что, сумасшедший? Бешеный? Она не сразу поняла, что он ей говорил.
– У тебя фары не включены, идиотка! – кричал он. – Где твои дерьмовые фары?
Фары? Боже! Что с ней такое? Дрожащими руками она нащупала передний свет. Она увидела, как мужчина достал из кармана телефон. Он будет звонить в полицию. Спутанные мысли роились у нее в голове, но главная – она не хотела никому объяснять, что делала ночью в Райтсвиль-Бич.
Она нажала на газ и рванула вперед, на предельной скорости удаляясь от кричавшего ей что-то вслед человека и надеясь, что она исчезает во мраке слишком быстро, чтобы он успел заметить номер ее машины. Отъехав за несколько кварталов, она свернула на пустую парковку, выключила мотор и посидела неподвижно, ожидая, пока успокоится сердце. Но когда его ритм наладился, мышцы спины связались узлом, тесным, острым и мучительным, и она поняла, что не только предательство Тары будет преследовать ее как воспоминание об этой ночи.
Тара
Уилмингтон, Северная Каролина 2010
С тех пор как умер Сэм, я не бывала в его офисе. Через несколько недель после его смерти Йен привез мне две коробки с его личными вещами. Лучше бы он не трудился! Пара темных очков, фотографии, моя и Грейс, в рамках и еще всякие мелочи. Лучше бы я их не видела. Сейчас мы с Эмерсон сидели у окна в его офисе, ожидая Йена. На столе Сэма все еще оставались монитор и клавиатура, но больше ничего не было. Кроме стола и стульев, в комнате стояли еще книжные шкафы во всю стену, заполненные юридической литературой, и еще три стеллажа, где хранились дела. Йен долго разбирался в них, стараясь определить, какие из дел, которые вел Сэм, требовали его внимания.
