На стеклянном стакане с первой свечой, которую Роузи ставит на стол, изображена Дева Мария, Разрешительница Узлов. На второй – святой Михаил, убивающий дьявола копьем. Роузи зажигает обе свечи от одной спички, но в комнате не становится светлее.
– Ну, как? – спрашивает Роузи.
– Очень романтично, – отвечает Меган.
– Может, принести лампу из гостиной, – предлагает Роузи.
– Садись, мам. Все хорошо, – говорит Кейти.
Роузи уступает, произносит для порядка молитву, за которой следует общее неразборчивое: «Аминь», – и начинается обед. Джо наблюдает, как Роузи передает блюдо с бараниной, миску вареной репы, как деловиты ее движения. Смотрит на ее волосы, все еще влажные после принятого перед обедом душа, на ее изумрудные глаза, тусклые в свете свечи Девы Марии. Кажется, что она не на другом конце стола, а где-то далеко. Она, наверное, неделю бы с Джо не разговаривала, узнай она, что он так думает, но выглядит Роузи куда старше своих сорока четырех.
Его БХ ее выматывает: надвигающийся развод, тот случай и его одержимость пистолетом, дыры в стенах, его постоянные звонки и эсэмэски, чтобы узнать, где она. Она убивается из-за Джей Джея и Меган, с ума сходит от волнения из-за Патрика, Кейти и малыша Джозефа. К тому же она недосыпает. Три ночи в неделю она дежурит наверху, у Джей Джея, спит в гостевой спальне, с бутылочкой и колыбельной наготове, если проснется малыш Джозеф. Дает Джей Джею и Колин передохнуть от круглосуточной ответственности и ухода за новорожденным. Ну и, кроме того, она теперь работает по тридцать, а не по двадцать часов в неделю; говорит, что это ерунда, но Джо видит, что на ней это уже сказывается.
Джей Джей и Колин то и дело отходят от стола и снова появляются, нагибаются и выпрямляются, суетясь вокруг малыша Джозефа, который сидит в откинутом, вибрирующем и качающемся креслице на полу. Ни Джей Джей, ни Колин ни кусочка не съели.
– Эй, вы, двое, все с ним в порядке, – говорит Роузи.
– Я просто головку ему поправил, – говорит Джей Джей.
Колин вытирает крохотный пузырек слюны из угла рта малыша Джозефа голубой салфеткой и вставляет ему в рот соску. Он со знанием дела сосет пару секунд, потом прекращает, и соска падает на пол. Джей Джей наклоняется, достает соску из-под стола и уже готов снова сунуть ее в рот малышу Джозефу, но Колин останавливает его жестом.
– Не надо, она была на полу. Погоди, у меня другая в пакете с подгузниками, – говорит Колин, забирая у Джей Джея испачканную соску и боком вставая со стула.
Тем временем малыш Джозеф, по мнению Джо, всем доволен. Он бы и уснул, если бы Джей Джей и Колин от него отвязались. Молодые родители. Каждое поколение должно выучиться само.
– Где Феликс? – спрашивает Джо.
– В Портленде, – коротко отвечает Кейти.
– Я думал, он до июня не уедет, – говорит Патрик.
Кейти молчит.
– Он и не уедет, – замечает Меган. – Он всего на неделю.
Кейти не поднимает взгляд, сосредоточившись на салате. Феликс не пропустил ни одного воскресного обеда с тех пор, как Кейти первый раз привела его в ноябре. Джо этот парень нравится. Умный, целеустремленный, но, похоже, не помешан на работе и не говорит о ней без умолку. Он, конечно, болеет за «Янки», и эта проблема, судя по всему, разрешится не сразу, но он несколько раз уже смотрел игру «Брюинз» по телевизору вместе с Джо, и Джо его в последний раз поймал на том, что тот за них болел, так что надежда есть. А кроме «Янки», у него и нет никаких пороков, против которых можно было бы возражать. Феликс вырос в протестантской семье, но Джо ему это в вину не ставит. Он – соль земли, а не какой-то там модный понаехавший, какого ожидал увидеть Джо. Он хорошо воспитан, и к Кейти он хорошо относится. Джо это видит по тому, как Кейти вся светится, когда Феликс рядом. Кейти не слишком похожа на Роузи, но кое-что в ней очень напоминает Роузи, – особенно, когда та была помоложе, – когда рядом Феликс.
Джо смотрит, как Кейти ест салат с отрешенным, мрачным выражением лица, совсем не светится, и по жилам Джо, как яд, растекается сожаление. Он практически велел Кейти порвать с этим прекрасным молодым человеком – с человеком, которого она явно любит, – чтобы защитить Роузи. Он смотрит на Роузи, на ее измученное лицо на фоне дыр от кувалды в коридоре. Почему Кейти должна нести этот груз? Жизнь слишком коротка, это один из уроков, который БХ заталкивает ему в глотку, нравится ему их вкус или нет.
На тарелку Джей Джея внезапно падает застывший кусок твердого, как камень, картофельного пюре, и от его стука все вздрагивают.
– Господи, Пат. Мама же на прошлой неделе просила тебя почистить потолок, – говорит Джей Джей.
Для Джо становится все труднее переправить еду с вилки или ложки в рот без того, чтобы какой-нибудь приступ спазмов БХ отправил ее куда-то еще. То у него дрогнет рука, то пальцы выпустят прибор или локоть дернется, заставляя еду лететь кому-то в лицо, или на рубашку, или в стену, или на потолок. Большая часть еды, которая ударяется в потолок, тут же падает обратно, но картофельное пюре Роузи, которое, как всегда говорил Джо, похоже на клей, прилипает и остается на потолке. Джо смотрит вверх. Комья затвердевшего картофельного пюре, оставшиеся от предыдущих обедов, свисают, как сталактиты, со всего потолка.
– Забыл, – говорит Патрик.
– И дыры в коридоре ты тоже не заделал, – отзывается Джей Джей, зашпаклевавший, зашлифовавший и закрасивший все дыры в спальне.
– Занят был. Я над этим работаю.
– Да чем ты занят, бога ради, – говорит Джей Джей.
– Я что-то не вижу, чтобы ты тут чем-то помогал.
– Я тут не живу на дармовщину за счет мамы с папой. Мог бы хоть пальцем шевельнуть и помочь им со всем этим.
– Ты вообще-то по-настоящему не платишь за квартиру, а у тебя свое жилье.
– Знаешь что? – орет Джей Джей с побагровевшим лицом. – У меня жена и ребенок, но я это сделаю. Я очищу потолок и заделаю оставшиеся дыры, раз уж ты такой бесполезный засранец.
– Джей Джей, – укоряет Роузи.
– Нет, мам. Меня тошнит от того, что он ни за что не отвечает. Ты им уже сообщил важную новость, Пат?
Патрик молчит, пытаясь взглядом убить Джей Джея через стол.
– Ты им расскажешь, малыш Патти?
– Заткнись на хер, Джей Джей.
– Не выражайся. Джей Джей, прекрати. Пат, в чем дело? – спрашивает Роузи.
– Ни в чем, мам. Нет никаких новостей. Я после обеда почищу потолок.
– А, вот новости. Пат обрюхатил девчонку, с которой он тут путался.
В комнате воцаряется тишина, от которой замирает сердце. Джо смотрит на святого Михаила, убивающего дьявола на свече, сжимая вилку, как копье, потом поднимает глаза на Патрика. На бледное, веснушчатое лицо сына. На его мрачные голубые глаза. Ссутуленные плечи и растрепанные волосы цвета слабо заваренного чая.
– Скажи, что это неправда, – говорит Джо.
Патрик колеблется, потом кивает.
– По крайней мере, так она говорит.
– Кто говорит, Пат? Кто эта девушка? – спрашивает Роузи.
– Эшли.
– Какая Эшли? – спрашивает Роузи, слишком тщательно выговаривая слова.
Глаза у нее закрыты. Джо предполагает, что она молится Господу о терпении и силе, чтобы не убить сына.
– Донахью.
– Дочка Кейтлин? – спрашивает Роузи.
– Племянница, – говорит Джей Джей.
– И почему мы с ней не знакомы? – спрашивает Роузи.
Патрик пожимает плечами.
– Мы просто развлекались. Ничего серьезного.
– Ну, теперь оно, мать твою, серьезно! – ревет Джо, и горячая ярость лижет каждое его слово. – Как можно быть таким безответственным? Мать же дает тебе эти чертовы резинки, бога ради, а ты все равно умудрился сделать так, что девчонка забеременела!
– От тебя мама забеременела, когда вам было всего по восемнадцать.
– И я сделал все, как положено, женился на ней. А если у тебя БХ? Ты об этом подумал? Ты мог только что передать болезнь какому-то невинному младенцу.
– На Джей Джея никто не орал за то, что он мог передать это своему ребенку.
– Рот свой поганый закрой, сейчас же, дебил, – предупреждает Джей Джей. – Я женат, и я не знал о БХ, пока моя жена не забеременела.
– Ты ей сказал, что ты в группе риска по БХ? – спрашивает Роузи.
– Нет.
– Ты сдашь анализ и выяснишь, – говорит Джо, тыча вилкой в сторону Патрика.
– Нет, не сдам.
– Девочка имеет право знать, – говорит Джо.
– Я не хочу знать. И не буду сдавать анализ.
– Сдашь и женишься на ней, – угрожает Джо.
– Нет. И анализ этот дурацкий сдавать не буду, и жениться на Эшли.
– У тебя есть ответственность перед этой молодой женщиной и твоим неродившимся ребенком.
– Я могу быть его отцом, не женясь. Я ее не люблю.
Роузи встает.
– Я больше не могу. Не могу, – говорит она, глядя на Джо и не глядя на Патрика, и ее голос звенит высоко и гулко.
Она швыряет салфетку на стол и выходит. Хлопает дверь спальни, еще один кусок окаменевшей картошки падает с потолка, со стуком ударяясь о стол возле свечи с Девой Марией. Малыш Джозеф хнычет. Колин берет его на руки и пытается успокоить, дав соску, но он отказывается ее сосать. Меган прижимает свой толстый серый шарф к ушам, словно пытается спрятаться в нем.
