Результат генетического анализа висит над Кейти, как нож гильотины, острое лезвие маячит всего в нескольких дюймах от нежной голой кожи на шее. Но, возможно, результат отрицательный, и нет никакой гильотины. Может, у нее нормальный ген и она не заболеет. Может, она свободна.
Она пытается представить ощущение свободы, но она сидит рядом с Меган, своей старшей сестрой, изысканной прекрасной балериной, которая заболеет БХ, и свобода от БХ вовсе не ощущается как свобода. Она кажется несправедливой, запятнанной, порченой. Кейти чувствует, что совершенно недостойна такой свободы.
– Просто сейчас совсем не время, – говорит Кейти.
– А может, как раз самое время, – отзывается Меган.
Кейти внимательно смотрит на сестру: на ее гладкие каштановые волосы, зеленые миндалевидные глаза, на пять веснушек на ее лице. Пять. Чтобы сосчитать веснушки на лице Кейти, потребуется целый день и калькулятор. Меган изящная, хрупкая, у нее маленькие аккуратные ножки. Кейти ставит свою корявую, как у Фреда Флинтстоуна[16], босую ступню рядом с ногой Меган. По ногам и не скажешь, что они в родстве.
У них одинаковое чувство юмора, они предпочитают похожую одежду, музыку и мужчин. Меган понимает Кейти лучше всех в мире. Но, кроме того, что Меган от природы красивее, умнее и танцует, как ангел, она еще всегда была смелее Кейти. В средней школе Кейти отчаянно хотелось играть одну из сирот в постановке «Энни». В ее безумных мечтах учительница выбирала ее на роль самой Энни. Но она слишком боялась, была отвратительно застенчива, не решалась даже сказать вслух о своем желании, что уж говорить про осуществить. Меган пошла на прослушивание. Она играла одну из сирот. Кейти ее за это ненавидела, ее снедала зависть, она несколько месяцев не разговаривала с сестрой. Она так и не сказала Меган, из-за чего.
Меган никогда не боялась в открытую флиртовать с мальчиком, который ей нравился, и точно так же она не боится отшивать парней, если они не в ее вкусе. Она знала, что хочет быть балериной с самого детства, – и двигалась к своей цели на полной скорости. Без колебаний. Без размышлений о том, достаточно ли она хороша, не допуская мысли об обратном. Без невнятных планов о том, что, может быть, когда-нибудь. Она просто предъявляла права: «Это мое».
Так же было и с генетическим анализом. Меган просто сдала его. Не сходила с ума перед каждым приемом, не оставляла звонки Эрика без ответа. Она и не пыталась отложить свой судный день. Пришла в кабинет Эрика, как только был готов ее результат, села напротив него с подругой из Бостонского балета и приняла свою судьбу.
А Кейти тем временем парализовало, она тонет в густом, нежном веганском супе страха.
– Как ты это делаешь? – спрашивает Кейти. – Ты ничего не боишься.
– Вовсе нет. Я боюсь до смерти.
Меган глубоко затягивается, отворачивается и выдыхает дым в сторону от лица Кейти.
– Но как бы то ни было, останавливаться нельзя. Я балерина. Буду танцевать, пока могу.
– Что бы сделала на моем месте? – спрашивает Кейти, ища совета или, возможно, желая, чтобы ее смелая сестра приняла за нее решение.
– Ты про Феликса?
– И про результат анализа.
– Узнала бы результаты и переехала с Феликсом.
– А если у меня положительная проба?
– Переехала бы с Феликсом и положительной пробой.
Кейти пораженно хлопает глазами. Меган даже на секунду не задумалась.
– Да, но разве это с моей стороны не будет нечестно: продолжать отношения, зная, что у меня будет БХ?
– Господи, да не будь ты такой мученицей.
– Я не мученица, – отвечает Кейти, и голос ее взвизгивает, как рыдающая скрипка. – Я просто не знаю, смогу ли, зная обо всем, нагрузить его таким будущим.
– А с чего это ты взялась выбирать ему будущее?
С того, что… С того… Кейти думает, но не может закончить это предложение, чтобы не почувствовать себя испорченной мерзавкой или полной дурой. Какое-то время они сидят в молчании.
– Как, по-твоему, дела у Джей Джея? – спрашивает Кейти.
– По-моему, в порядке.
– Ты за ним пока ничего не замечаешь?
– Нет, а ты?
– Нет.
– А за мной? – спрашивает Меган.
– Ничего. У тебя все хорошо.
– Честное слово?
– Да.
– Спасибо. Я что-то волнуюсь за Пата. Не знаю, у него такие глаза… Все время бегают.
– Он просто такой.
Но Кейти думала о том же. Каждый раз, как ей кажется, что она что-то замечает, она отметает эту мысль. Не может быть. Но есть. Меган тоже это видит. У Патрика уже могут проявляться симптомы. Да твою же мать.
– Он сказал Эшли, что у нас в семье БХ? – спрашивает Кейти.
– Не знаю.
– Думаешь, он в конце концов на ней женится?
– Ни за что, – отвечает Меган, колупая засохшую кожицу на большом пальце ноги. – И наверное, это к лучшему.
– Да, – говорит Кейти, соглашаясь с обоими положениями.
Она любит брата, но, даже если оставить в стороне возможность БХ, Патрик, прямо скажем, не похож на того, из кого получится муж мечты.
– А я? Ты у меня что-нибудь замечаешь?
– Нет, – отвечает Меган.
Потом смотрит на ноги Кейти, ее руки и глаза.
– У тебя все хорошо.
– Каждый раз, как я не могу устоять в нужной позе на занятии, я думаю: это оно? Значит, оно у меня есть?
– Да, БХ здорово выносит мозг. Раньше, если я падала с пуантов или лажала со счетом на восемь, или что-то такое, я думала: вот черт – и злилась на себя пару секунд. А потом думала: да ладно, бывает. А теперь, если я ошибаюсь, у меня на секунду наступает тихая паника, от которой сердце останавливается. Правда, ощущение такое, словно у меня сердечный приступ.
– У меня такая паника неделями, – говорит Кейти.
– Тебе надо от нее избавляться, а то с ума сойдешь. Я решила, что, пока получается, не дам БХ украсть мое время без симптомов. Не знаю, когда эта штука шарахнет, но я не собираюсь жить, словно она у меня есть, пока она не дает о себе знать.
Кейти кивает. Ты или здесь и сейчас, или нигде.
– Я подумала еще: большинство профессиональных танцовщиц заканчивают выступать и ездить с гастролями годам к тридцати пяти. Так почему бы мне не сделать полноценную карьеру в балете, пока не проявится БХ.
Кейти кивает.
– Правда.
– Вот поэтому я и переезжаю осенью в Лондон.
– Что?
– Я прошла отбор в труппу Мэтью Бурна, когда они приезжали в Бостон. И меня приняли.
– Так ты едешь в Лондон? – спрашивает Кейти, не в силах поверить.
– Я еду в Лондон!
Вот, пожалуйста: Кейти изводилась, думая, ехать или не ехать с Феликсом в Орегон, чувствовала себя виноватой, боялась и тряслась из-за отъезда из Чарлстауна и расставания с семьей, с зоной комфорта, а Меган без всяких трагедий просто – бум, и решила переехать в другую страну.
– Поверить не могу, что ты уезжаешь в Лондон.
– Знаю. Я психую страшно. Труппа называется «Новые горизонты», и они потрясающие. У Мэтью более современная хореография, острая, мне так нравится, как он рассказывает историю, как сочетает актерское мастерство и танец. Ты обязательно должна посмотреть «Эдвард Руки-ножницы». Просто с ума сойти. Они ездят по всей Англии. В прошлом году были еще в Париже и в Москве.
– Черт, Меган. Звучит просто обалденно. Сколько ты там пробудешь?
– Не знаю. Года три минимум.
Кейти смотрит на сестру и не видит ни тени вины или сомнения. Конечно, Меган надо ехать. Так почему Кейти считает, что должна остаться?
– Думаешь, мама с папой расстроятся, что ты уезжаешь?
– Нет. Они уже знают. Папа принял все отлично, а мама старается. Ты же знаешь, как она волнуется. И поэтому мне надо тебе кое-что сказать, – говорит Меган, и в ее голосе слышно что-то важное и нехорошее.
– Что? – спрашивает Кейти, собравшись.
– Я на лето перееду к Джей Джею и Колин, без оплаты, чтобы накопить денег для Лондона – и буду взамен помогать с ребенком.
– Ладно, – говорит Кейти с облегчением.
Не так все серьезно.
– И мне очень жаль, что именно я тебе об этом говорю, но поедешь ты в Портленд или нет, ты тоже съезжаешь.
– Что?
– Маме и папе надо по-настоящему сдать нашу квартиру. Сейчас плата за жилье с тремя спальнями раза в четыре выше, чем то, что платим мы, а им нужны деньги.
Черт. Это очень серьезно.
– И когда мне собирались об этом сказать?
– Все решилось дня два назад, после того как я им сказала про Лондон. Мама боялась тебе говорить. Она переживает, что папа превратил нашу бывшую комнату в столовую, и они тебя выкидывают, а тебе некуда идти. Я сказала, что, скорее всего, переедешь к Феликсу, но она меня как будто не услышала.
– Да, она меня теперь практически вынуждает жить в грехе.
– Вот именно.
– Вроде как мне само мироздание велит ехать в Портленд.
– Ага.
Кейти внезапно нестерпимо хочется сойти с веранды. Она больше не может сидеть на месте.
– Хочешь, пробежимся? – спрашивает она.
– Я? Нет, разве что за нами кто-то погонится.
– Пройдемся? Мне нужно подвигаться.
