Они подъехали к маленькой церкви, где проходили встречи «АА». Идя следом за Чадом вниз по ступенькам, он поймал себя на ощущении, как же ему повезло – он нашел Чада, а тот не отказался его увидеть. Все могло быть совершенно иначе. Спасибо Мэгги, навела на путь истинный…
В комнате, на удивление, было человек тридцать. В основном это были мужчины и всего несколько женщин. Они с Чадом сели рядом на складные стулья. Встреча только началась. Эверет ясно и громко высказался, когда попросили рассказать о себе вновь прибывших и посетителей. Он сказал, что зовут его Эверет, что он алкоголик и уже двадцать месяцев находится в стадии выздоровления. Все, кто был в комнате, откликнулись: «Привет, Эверет», и встреча продолжилась.
В тот вечер он поделился с присутствующими своими переживаниями. Чад тоже. Эверет говорил первым. Неожиданно для себя он рассказал про то, что рано начал пить, что у него был несчастливый скоротечный брак, что он уехал из Монтаны и бросил сына. Он признался, что это единственный в его жизни поступок, о котором он больше всего сожалеет. И сейчас он здесь, чтобы реабилитироваться перед сыном и, если это возможно, склеить осколки разбитого прошлого. Чад молча сидел и слушал, опустив глаза в пол. На ногах у него были растоптанные ковбойские сапоги, совсем непохожие на те, в каких сейчас был его отец. На Эверете была его любимая пара из кожи черной ящерицы. Чад был одет в настоящие рабочие сапоги ковбоя, заляпанные грязью, темно-коричневого цвета и сильно поношенные. Все мужчины были в таких же, и даже кто-то из женщин. На коленях мужчины держали ковбойские шляпы.
Чад рассказал, что он в состоянии выздоровления вот уже восемь лет, с того дня, как женился. А на днях у него опять была стычка с гуртовщиком, и он хотел бы уйти с этой работы, но не может себе такое позволить, появление ребенка весной обязывает. Иногда его пугает груз ответственности, но, как бы то ни было, он любит своих детей и жену, и дела, возможно, наладятся. Он признался, что рождение второй дочки еще сильнее привяжет его к этой работе, и иногда досада терзает его. Он взглянул на Эверета. Было странно встретить отца, сказал он. Но его приезд радует, хоть это произошло с большим опозданием.
Потом все встали, взялись за руки и произнесли молитву о терпении. После официальной части каждый поздоровался с Эверетом, кто-то, отойдя в сторонку, заговорил с Чадом. Все здесь были знакомы. Женщины принесли кофе, печенье. Одна из них была секретарь нынешней встречи. Эверету понравилась та откровенность, с какой общались здесь люди. Чад познакомил его со своим спонсором – пожилым бородатым седовласым ковбоем со смеющимися глазами и еще с двумя – его, Чада, ровесниками. Чад сказал, что сам он спонсор в «АА» уже почти семь лет.
– Спасибо, Чад. Мне очень нужна была эта встреча.
– Как часто ты ходишь? – спросил его Чад. Ему явно понравился рассказ Эверета – открытый, честный, прямой.
– В Лос-Анджелесе хожу дважды в день. Если уезжаю куда-то, один раз. А ты?
– Три раза в неделю.
– Нелегкая у тебя ноша, с четырьмя-то детьми… – Он невольно проникся уважением к сыну. А ведь представлял-то его себе пацаном – а он мужчина, глава семьи… До некоторой степени Эверет должен был признать, что его сын понимает в жизни гораздо больше его, отца. – А что у тебя с гуртовщиком?
– Да придурок он полный! – вдруг воскликнул Чад обидчиво. – Выводит меня из себя! Знаешь, есть такие зануды… Из него уже песок сыпется, а все управляет… по-своему, старорежимному… как сорок лет назад управляли… В следующем году уходит на пенсию… Но до жути невыносимый…
– Как думаешь, выгорит тебе его место? – неожиданно озабоченно спросил Эверет. Чад рассмеялся и повернулся, чтобы посмотреть на него – они возвращались в мотель.
– Всего час, как мы познакомились, а тебя волнует моя работа? Спасибо… папа. – Чад хохотнул. – Да уж, хорошо бы, черт побери, заполучить это место. Я работаю там уже десять лет, и мне нравится. – Эверет просиял, услышав в свой адрес «папа», хоть Чад и споткнулся на этом слове, и произнес его, возможно, с доброй иронией. Все равно это прекрасно – услышать, что тебя так назвали… – Сколько ты здесь пробудешь?
– От тебя зависит, – честно сказал Эверет.
– Придешь к нам завтра на ужин? Ничего особенного не будет. Я сам все приготовлю. Дебби тошнит. Ее тошнит до последнего дня, когда она ходит беременная.
– О, да она настоящий боец, если делает это так часто. Ты, кстати, тоже. Нелегко это – растить столько детей.
– Они стоят того. Подожди, сам увидишь. Кстати, – Чад, прищурившись, посмотрел на него, – Билли похож на тебя. – Эверет заметил, что Чад не был похож на него, он пошел в мать и ее братьев – все крупные, крепко сложенные ребята из шведской семьи, которая приехала в Монтану два поколения тому назад со Среднего Запада, куда они в свое время эмигрировали из Швеции.
– Я заеду за тобой в половине шестого. А пока буду готовить, ты с детьми познакомишься. И не обижайся на Дебби. Она отвратно себя чувствует. – Эверет кивнул с пониманием. Отличный парень – сын его Чад! И ведь не сказать, что он из показной вежливости с ним приветлив – а искренне пускает его в свою жизнь. Чудеса…
Они помахали друг другу, и Чад укатил. Эверет поспешил к себе в номер. На улице подмораживало, на земле была изморозь. Он сел на кровать, улыбнулся и позвонил Мэгги. Она ответила после первого же звонка, будто ждала его.
– Спасибо за вчерашний приезд, – тепло сказала она. – Все было чудесно.
– Да. Согласен. У меня есть кое-что для тебя. Ты удивишься. – Услышав такое, она немного занервничала. Он снова будет ее уговаривать? Но он сказал совсем для нее неожиданное: – Я дед!
– Что? – Она рассмеялась. Он шутит. – Со вчерашнего дня? Быстро…
– На самом деле не так уж и быстро. Им семь, пять и три года. Два мальчика и девчушка. И еще одна на подходе. – Он ликовал, иначе не описать, говоря ей это. Ему вдруг стало так радостно! У него есть семья… И внуки – это же ого-го как прекрасно!
– Погоди минутку. Ты меня ошарашил. Я ничего не пропустила? Где ты сейчас?
– Я в Бутте, – как ни в чем не бывало сообщил он.
– Монтана?
– Да, мадам. Я прилетел сегодня. У меня классный ребенок. Не ребенок – мужчина. Работает помощником гуртовщика на ранчо, у него трое детей и скоро родится еще один, девочка. Я пока их не видел, но завтра иду к ним на ужин.
– О, Эверет, – проговорила она таким же взволнованным голосом, как и он. – Я так рада. Как Чад… тебя принял?
– Очень… благородно. Я не знаю, как прошло его детство и что он чувствует, но, кажется, рад меня видеть. Может быть, мы оба только сейчас созрели для этой встречи, и потому она так прошла. Он тоже посещает «АА», вот уже восемь лет. Сегодня мы вместе ходили на встречу. Он цельный, понимаешь? И он гораздо взрослее меня, когда я был в его возрасте, а может быть, и сейчас. Я был полный оболтус… А он… Он нет.
– Ты молодец. Не напрасно я в тебя верила.
– Без тебя я бы не смог. Спасибо, Мэгги. – Она вернула ему сына. И… целую семью, деликатно и постоянно подталкивая его, не давя, нажимала…
– Смог бы. Я очень рада, что ты позвонил и рассказал мне. Сколько собираешься там пробыть?
– Пару дней. Мне надо в Нью-Йорк в канун Нового года. Концерт Мелани – я должен его снимать и писать о нем. Но сейчас мне тут хорошо. Как бы я хотел, чтобы ты прилетела ко мне в Нью-Йорк! На концерт бы сходила – тебе бы понравилось.
– Может быть, и приеду. На какой-нибудь из концертов. Хотелось бы.
– В мае будет концерт в Лос-Анджелесе. Я приглашаю тебя. – Если повезет, то, может быть, она найдет к тому моменту какое-то решение, чтобы уйти из монастыря? Но ей нужно время. А он пообещал, что не будет давить на нее. Он помнит это.
– Желаю тебе весело провести завтра время с детьми, Эверет. Позвони мне потом и расскажи, как все прошло.
– Обещаю. Спокойной ночи, Мэгги… и еще раз спасибо тебе…
– Не благодари меня, Эверет… – По ее голосу он понял, что она улыбается. – Благодари Бога.
И перед тем как уснуть, он поблагодарил Его.
На следующий день Эверет пошел покупать для детей игрушки. Для Дебби он купил флакон духов и для всех – большой шоколадный торт к чаю. Он вынес подарки в пакетах – Чад заехал за ним и помог все расставить на заднем сиденье. На ужин, сказал он, будут куриные крылышки на гриле и макароны с сыром. Меню придумывали всей семьей.
Оба были рады видеть друг друга. Чад привез его в маленький опрятный дом, который Эверет уже видел. В доме было тепло и уютно, хоть в гостиной валялись игрушки, работал телевизор и на всем, на чем только можно, ерзали дети. На диване полулежа сидела красивая бледная блондинка.
– Вы, должно быть, Дебби, – обратился он к ней. Она встала и протянула ему руку.
– Да, это я. Чад так рад, что вы встретились. Мы довольно часто говорили о вас все эти годы. – Она сказала это так, словно с ним были связаны приятные воспоминания. Хотя вряд ли такое возможно…
