В первом иннинге обе команды набирают один, два, три. В начале второго Джо бросает взгляд на Патрика – как раз вовремя, чтобы увидеть, как стакан с «Миллер-лайт» выскальзывает у него из руки и падает на землю между его ботинками. Патрик смотрит на разлитое пиво, потом поднимает взгляд на Джо. Они встречаются глазами. Кровь отливает от лица Патрика, оно становится бледным – цвета страха.
– Пат, не начинай. Ничего это не значит, – говорит Джо.
– Смотри, – вступает Джей Джей, поднимая свой стакан, чтобы показать. – Они мокрые и скользкие, а у меня пальцы замерзли.
– Не переживай, – говорит Джо.
Но Патрик переживает, и Джо знает: что бы он ни сказал, это не поможет.
– Не переживай.
Джо окидывает «Фенуэй» взглядом, он поспорить готов, что не меньше сотни зрителей сегодня роняли напитки. Это ничего не значит. Да, Патрика не толкали, в него не врезались, он не пытался удержать сразу несколько вещей, он даже еще не пьян. И что? Это ничего не значит. Томми машет одному из парнишек-разносчиков и заказывает для Патрика другой стакан пива.
Патрик так и отказывается сдавать генетический анализ. Говорит, что не вынесет, если точно узнает, что у него будет БХ, что уйдет в загул и не вернется. И, хотя он заявляет, что будет ответственным отцом, не вдаваясь в подробности, как Джо и Роузи ему ни грозят, как ни уговаривают, это ни на дюйм не подтолкнуло его к женитьбе на Эшли. Он не собирается этого делать. Следующий внук Джо будет ублюдком. Джо остается лишь молиться, чтобы этот маленький ублюдок был здоров.
Неподалеку от мест, где они сидят, Джо замечает тренера на третьей базе. Он перекатывается с пятки на носок. Вскидывает колени. Трогает кепку, лицо, живот, подавая сигналы бегуну на второй базе.
Потом Джо смотрит на питчера. Он сходит с площадки. Потом заступает обратно. Снимает кепку, вытирает лоб, снова надевает кепку. Плюет через плечо. Скашивает глаза и качает головой. Кивает, бросает мяч. Бэттер не замахивается. Страйк.
Теперь Джо смотрит на бэттера. Это Педройя. Он подтягивает левую перчатку, потом правую. Заступает на базу. Стучит концом биты по площадке, потом взмахивает битой, потом еще раз. Потом каждая его мышца замирает. Бросок. Педройя не замахивается. Мяч.
Педройя сходит с площадки. Подтягивает левую перчатку, потом правую. Заступает обратно на площадку, стучит по ней битой и все по новой. Джо приходит в голову, что игра в бейсбол очень смахивает на болезнь Хантингтона.
Педройя и питчер готовы. Питчер бросает мяч. И тут вся свободная энергия стягивается в центр Педройи – за долю секунды до интуитивного решения: бить или нет. Педройя откидывается назад, потом замахивается и отправляет единичку петлей в мелкое левое поле. «Фенуэй» взрывается ликованием.
В начале шестого иннинга «Сокс» ведут 3:2. Джо смотрит на часы. Уже почти девять, но стадион ярко освещен, и из-за обмана чувств кажется, что еще день. Город и небо за стенами стадиона черные, только горит знак CITGO и точки желтых окон в Прю. А кроме них, за стенами Зеленого Монстра ничего нет. Существует только «Фенуэй».
Без причины и без предупреждения Джо делает свечку, и, поскольку места для такого резкого движения нет, начинает валиться на ряд впереди. Он падает, ему не спастись – и тут Томми ловит его за шиворот пальто и усаживает обратно на скамейку.
– Спасибо, друг.
– Всегда пожалуйста.
Хорея все усиливается. Свечка – это теперь одно из новых характерных движений Джо. Он вспрыгивает на ноги, обычно пугая до полусмерти всех вокруг, в том числе и самого себя, а потом падает обратно в кресло, иногда опрокидывая его. Иногда он прыгает снова и снова, выдает целую серию быстрых рывков, словно выполняет какое-то безумное гимнастическое упражнение. Он не может себя контролировать. Думать об этом неприятно, но ему бы не помешал ремень, чтобы пристегиваться.
На него уже глазеют несколько человек, некоторые полностью повернулись на сиденье. Донни рявкает на ближайшего зеваку.
– Что, фотографию на память хочешь? У него болезнь Хантингтона. Отвернись и смотри игру.
Парень делает, что велено. Джо подозревает, что он сидит и про себя думает: «Что такое болезнь Хантингтона? Что с мужиком не так?»
И наверное, надеется, что это, чем бы оно ни было, не заразно.
Джо смотрит на пестроту на дешевых местах. Он знает, что все эти цвета – люди, но не различает их лиц. По сути, сегодня он не различает здесь ничьих лиц, кроме тех, кто сидит рядом с ним. А лица игроков он видит только, если взглянет на огромный экран над Зеленым Монстром. Стадион полон людей без лиц.
На «Фенуэе» больше тридцати пяти тысяч мест, примерно столько в Соединенных Штатах людей, больных болезнью Хантингтона. Тридцать семь тысяч. Безликое число и, если говорить о болезнях, небольшое. Альцгеймер в США больше, чем у пяти миллионов. У почти трех миллионов женщин рак груди. Болезнь Хантингтона только у тридцати семи тысяч. Фармацевтические компании не выпрыгивают из штанов, чтобы найти лекарство для тридцати семи тысяч, когда можно заняться Альцгеймером или раком груди. Риск и стоимость разработки лекарства слишком велики. На БХ не сорвешь джек-пот.
Мысли Джо обращаются ко всем этим безликим людям, которые борются с болезнью. Здесь есть женщины с раком груди, дети с лейкемией, мужчины с раком простаты, люди с деменцией, те, кто умрет до конца года. Джо тут может быть единственным с болезнью Хантингтона.
Глазами измученного циничного копа Джо оглядывает безликие тридцать семь тысяч и признает, что по статистике тут есть убийца. Есть мужья, которые бьют жен, неплательщики налогов, есть люди, совершившие самые разные отвратительные преступления. Потом Джо смотрит направо, мимо Патрика, и сосредотачивается на лицах, которые может рассмотреть. Замечает мужчину с сыном лет десяти. На мальчике кепка «Сокс» задом наперед, у него щеки в веснушках, и он держит наготове перчатку, на случай фола. Перед ними Джо видит парочку завсегдатаев, мужиков, которые, должно быть, знают друг друга лет шестьдесят и ходят сюда примерно столько же. Джо окружают мужья и жены, парочки, сыновья и дочери, внуки – и его лучшие друзья, те, у кого честная работа и настоящая жизнь. Настоящие лица.
Уже два аута, конец восьмого иннинга. Вышел Большой Папи. Счет два и три.
– Вперед, «Ред Сокс»!
Хлоп. Хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп.
Большой Папи с силой посылает мяч в центральную стену. Все дружно втягивают воздух и замирают. Мяч ударяется о стену и летит прочь по непредсказуемой траектории, и Большой Папи стоит себе на второй базе. «Фенуэй» вскакивает на ноги от любви к нему.
Джо смотрит на Патрика – тот вопит и ликует, без проблем удерживая в руке четвертый стакан пива. Видишь. Ничего это не значит. Его неродившемуся ребенку ничего не угрожает.
На дешевой трибуне поднимается волна. Джо следит за движением и ревом на стадионе, и волна кажется ему живым существом, пульсирующей медузой. Он видит и слышит, как она подкатывает все ближе, ближе, а потом вскидывает руки, становясь ее частью, и весь «Фенуэй» проходит сквозь него, как мощный поток электричества, продолжая движение по кругу. Вот у скольких американцев болезнь Хантингтона. «Всего лишь» у тридцати семи тысяч. Здесь, на «Фенуэе», в этом числе нет никакого «всего лишь». Джо осознает это всем нутром, и у него по телу бегут мурашки.
И без лекарства все с БХ умрут. Джо представляет себе пустой, тихий «Фенуэй», игру, которая продолжается без болельщиков, и его сердце рвется из-за каждого пустого места. Мысль об этом невыносима и неотступна.
Конец девятого, питчер выбивает один, два и три. «Сокс» побеждают, 5:2. Джей Джей свистит, Патрик завывает и хлопает.
Томми склоняется к Джо, свернув программку в трубочку.
– Хорошая игра.
– Отличная игра, – отвечает Джо.
– Да, не припомню, чтобы мне достались билеты на «Сокс», когда я разводился, – говорит Донни. – Каннистраро передо мной в долгу. Надо это повторить.
Джо смеется, соглашаясь, и надеется, что он будет достаточно долго хорошо себя чувствовать, чтобы снова прийти на «Фенуэй».
– Готов? – спрашивает Томми.
– Секунду, – отвечает Джо.
Он на мгновение медлит, он хочет запомнить все это: радость победы, пиво и пиццу, электрическую энергию толпы, вечер на «Фенуэе» с лучшими друзьями и двумя сыновьями. Его место еще не опустело. И сегодня он наслаждался каждой восхитительной секундой происходящего.
– Готов.
Они идут к проходу. Донни и Томми держатся по обе стороны Джо, Джей Джей прикрывает его сзади. Джо последний раз оборачивается посмотреть на поле.
Доброй ночи, любовь моя. Пора.
Они сидят в приемном покое генетической консультации. Все. Кейти, Джей Джей, Колин и малыш Джоуи, Патрик, Меган, мама и папа, и Феликс. Она всех привела. Пойдет – в качестве поддержки?
Они сидят тут уже минут пятнадцать, на одну минуту дольше, чем вечно. Никто не разговаривает, не читает журнал, даже не встречается глазами с остальными. Они все рассеянно уставились себе на ноги или в стену. Мама перебирает четки, шепча с закрытыми глазами. Кейти так крепко держит Феликса за руку, что у нее онемели пальцы. Она не отпускает руку. Кейти сглатывает и чувствует, как желудок у нее выворачивается наизнанку. Кажется, ее сейчас вырвет.
