Я с благодарностью погладила старую женщину по руке, сухая сморщенная кожа оказалась на удивление теплой и мягкой. Получить благословение и пожелание долгой жизни от человека, столь близкого к миру духов, – великая честь.
Ощутив в матери буддийской монахини родственную душу, я вспомнила о тех женщинах, которые помогали мне справиться с раком, и об их удивительной способности делиться с близкими силой и внутренним светом. Я надеялась, что когда-нибудь смогу передать благословение умирающей жительницы Шри-Ланки другим женщинам, старым и молодым, и каждой из них пожелать долгих лет, наполненных любовью.
Попрощавшись с семьей монахини, мы еще долго молчали. Я так боялась лететь на Шри-Ланку, но каждую минуту, которую я здесь провела, эта страна не уставала осыпать меня неожиданными дарами. Женщина, неспособная выжить без пушистых полотенец и трясущаяся над своим здоровьем, внезапно уступила место влюбленной в жизнь искательнице приключений, хотя я думала, что навсегда с ней рассталась.
Встреча с семьей старшей монахини стала бесценным подарком. А благословение умирающей матери сделало круг женщин сильнее, чем когда-либо. Неважно, сколько нам лет и где мы живем, – женщины везде могут предложить друг другу поддержку и сострадание.
Я открыла для себя мир, где на старых людей смотрят не с жалостью, но с благоговением.
И что важнее всего, я начала понимать дочь, хотя боялась, что навсегда ее потеряла.
Неудивительно, что этот остров назвали Страной счастливых откровений.
Когда задыхающийся от натуги тук-тук с шумом затормозил у ведущей к монастырю лестницы, в небе уже клубились тучи. Над долиной опять расплывалось пение. На этот раз молились мужчины; их исполнение отличалось большей мелодичностью, чем то, что разбудило меня утром.
Лидия объяснила, что поют мусульмане в мечети на соседней горе. Я склонила голову, пряча улыбку. Люди в этой стране жили и дышали религией. Если в твоей душе поселились сомнения, пой.
Капли дождя застучали по ступеням и защелкали по широким листьям деревьев. Пока мы бежали к монастырю, тучи закрыли все небо и начали извергать на землю неудержимые потоки ливня, в чьем шуме тонули голоса людей и животных.
Старшая монахиня тепло улыбнулась нам, когда мы забежали в дом. Я поспешила найти не предназначенный для монахов стул, чтобы плюхнуться на него и отдышаться.
Внезапно младшая монахиня громко ахнула и, широко распахнув глаза, указала куда-то на пол. Возле двери стоял блестящий от влаги скорпион размером с большого краба. Хищно изогнув хвост, он осторожно двинулся в нашу сторону.
– Не шевелитесь! – прошептала монахиня, хватаясь за метлу. – Дождь загоняет их внутрь.
Тысячи людей в год гибнут от скорпионьего жала. Говорят, на каждого человека, умершего от укуса змеи, приходится десять, ставших жертвой скорпиона. Этих тварей боялся сам Джеймс Бонд. Но не наша монахиня.
Закинув метлу на плечо, она присела и начала внимательно следить за опасным паукообразным. Сосредоточенностью и напряжением мускулов она напомнила мне Джону, приготовившегося к прыжку. Сначала я подумала, что она собирается прихлопнуть скорпиона, но потом поняла, что все куда сложнее. Ее вера не позволяла отнять жизнь у другого существа, пусть даже это ядовитое паукообразное с жалом. Бесстрашная женщина собиралась уберечь нас от опасности, каким-то образом выгнав скорпиона из комнаты.
Стараясь держаться от него как можно дальше, монахиня легко подтолкнула ядовитую тварь метлой. Та замерла и сделала выпад хвостом. И тогда монахиня кинулась в бой. Подгоняя скорпиона метлой, она распахнула дверь и выгнала его под дождь.
Оказавшись в безопасности, мы вздохнули с облегчением и даже поаплодировали нашей спасительнице. Не каждый день увидишь такую отвагу и сосредоточенность. Монахиня скромно улыбнулась, поклонилась и убрала метлу.
Чтобы отметить чудесное спасение, мы налили себе сладкого чая. А потом молодая монахиня спросила, не хотят ли сестра Лидия и сестра Хелен помолиться. Если бы мы были в Риме…
Пока она готовила молитвенную комнату, я спросила старшую монахиню, как она обрела свое призвание.
– Я хорошо училась в школе, – начала она. – Отец не хотел, чтобы я принимала обет. Он надеялся, что я найду работу. Но я хотела обрести мир и счастье в душе, а еще помогать другим.
И старшая монахиня ни разу не разочаровалась в своем выборе. Большую часть времени она посвящает посещению больниц, особое внимание уделяя помощи женщинам. Люди знают и уважают ее. Я подумала, что нас разделяют всего два года, но мы идем по жизни совершенно разными путями…
– Лидия – моя дочь! – сказала монахиня, прикоснувшись рукой к груди, и ее лицо озарила полная любви улыбка.
Лидия улыбнулась в ответ. Еще недавно я начала бы мучиться от ревности, ведь чужая женщина назвала мою дочь своей. Но то время прошло. Весь смысл материнства в том, что в какой-то момент тебе приходится отпускать детей. И если они находят любовь вне своей семьи, за них можно только порадоваться.
Я все никак не могла выбрать подходящий момент, чтобы спросить Лидию о ее дальнейших планах. Если она по-прежнему хочет стать монахиней, теперь я знаю, что здесь ее будут любить и оберегать.
Святая женщина проводила нас в комнату для молитв. Из ниши, украшенной цветами и свечами, на пришедших благосклонно смотрел улыбающийся Будда. Лидия протянула мне книгу, похожую на молитвенник и написанную таким мелким почерком, что я с трудом разбирала отдельные буквы.
Я всегда без особого энтузиазма относилась к проповедям и походам в церковь и, сидя в позе лотоса на холодном полу, чувствовала себя не очень комфортно. Но я хотела принять участие в сегодняшней молитве. Тем более что к нам присоединилась даже девушка с кухни.
Молодая монахиня села перед алтарем и стала произносить гипнотические фразы; вскоре я начала клевать носом. Лидия толкнула меня в бок и показала, что в книге есть английская транскрипция. Я старалась поспевать за остальными, но эти слова для меня были лишены смысла. Я словно перенеслась в прошлое: мы с мамой в воскресенье идем в церковь Девы Марии, и меня заставляют читать непонятные стихи из книги псалмов.
В то время религия меня скорее пугала, чем вдохновляла. Наш викарий словно жил в ином, совершенно жутком мире. Зачем он все время говорил о Долине смерти, если у нас был такой чудесный парк, а в парке – пруд с уточками? По словам викария, город населяли одни грешники. Я хотела, чтобы мы переехали куда-нибудь, где живет меньше плохих людей. После проповеди священник прощался с прихожанами в дверях церкви, и я делала все возможное, чтобы ускользнуть от его мягкой руки, когда он по своему обыкновению поглаживал меня по голове.
Поющая монахиня передала полосу белой ткани кухарке, та – Лидии, а дочь – мне. Держа в руках нити «паутины», мы продолжали петь. Когда молитва закончилась, ткань аккуратно сложили и вернули монахине.
Я снова вспомнила детство и загадочные ритуалы, связанные с пребыванием в отряде брауни[31]. Одетые в красивую коричневую форму, сияя отполированными значками, мы выстраивались в ряд и по очереди прыгали через деревянный грибок. Я прыгала вместе со всеми, хотя понятия не имела, зачем это нужно. Значение пения с полоской ткани в руках тоже оставалось для меня загадкой. Но, по словам Лидии, оно означало особое благословение.
Затем монахиня, не прекращая молиться, повязала мне сплетенный из ткани браслет для исключительного благословения и защиты. Кланяясь и шепча слова благодарности (и по-прежнему слабо понимая, что происходит), я вернулась в свою комнату.
Вместо того чтобы снова принимать душ с тараканом, я решила поступить, как местные: пошла в туалет и вылила на себя ведро холодной воды. Просто, быстро – и как бодрит!
Раньше я и не представляла, сколько у Лидии дел в монастыре. Помимо медитации и преподавания, она помогала наставнику осваивать Интернет, отправляла электронные письма и заполняла необходимые анкеты для всех, кто выказывал желание общаться с англоговорящим миром.
Когда монастырскому водителю требовалась помощь в заполнении таможенных деклараций для ввоза грузовиков из Малайзии, Лидия охотно его выручала. Она же помогала монахиням подавать заявки на участие в тайской конференции женщин, исповедующих буддизм. Эти и другие дела отнимали много времени и сил, поскольку здешние жители отличались дотошностью и эмоциональностью. Но Лидия относилась к их поведению с философским спокойствием и добрым юмором.
Она рассказала, что раньше занималась в монастыре в основном физическим трудом. Таскала кирпичи для строительства нового здания, приводила в порядок старый дом, подметала и прибиралась. Вся эта нелегкая работа входила в ее ученические обязанности.
В какой-то момент я поняла, что охотно осталась бы в монастыре или хотя бы провела тут еще пару дней. Для меня было крайне важно понять, почему это место играет такую важную роль в жизни моей дочери. А еще мне хотелось на собственном опыте прочувствовать, что значит быть монахиней. Торжественная серьезность этих женщин легко сменялась беззаботным девичьим смехом, и, признаюсь, я восхищалась тем, как они сочетают строгую дисциплину с беспечностью. Их преданность религии и Учителю дополняла любовь к семье и жителям деревни. Они знали, что такое страдание, но умели наслаждаться радостями жизни.
