– Сейчас предосторожностей слишком много не бывает, – пояснила консьержка. – Все кругом куда бдительнее и наблюдательнее, чем обычно.
– Да, даже на улицах чувствуется. Простите, что пришла без предупреждения. Мне надо видеть Армана. – Это была кодовая кличка руководителя парижского подполья. – Он здесь?
Женщина кивнула.
– Да. Вам повезло. Он зашел совсем ненадолго. Сами можете себе представить, как сейчас все накаляется. Идемте. Я дам ему знать, что вы здесь. Как вас зовут?
– Анжелина.
– Идите за мной. Кофе?
– Если не сложно.
– Я и Арману приготовлю. Он никогда не задерживается, но я его уговорю.
Она провела Лизетту во дворик, уже согретый лучами летнего солнца. Лизетта села, нежась в теплом сиянии. Как там Килиан? С кем встречается, какие строит планы? Она в очередной раз поймала себя на том, что с Килиана мысли ее сами собой переходят на Люка.
«Выбирай!» – потребовал внутренний голос. Девушка нахмурилась. И в самом деле – чего бы ни требовало от нее задание, сама-то она должна знать, кому принадлежит ее сердце.
Она представила, что оба они стоят перед ней, такие похожие и такие разные: Люк шире в плечах, Маркус хрупче и утонченнее – и, безусловно, ухоженней. В ее воображении на лице Маркуса играла сардоническая усмешка, светлые непроницаемые глаза были устремлены на нее, а сам он казался таким гордым и уверенным в себе. На лице Люка застыло затравленное выражение, но твердый подбородок был решительно вздернут, а взор ярко-синих глаз проникал ей в самую душу, пробивая все барьеры, которые Лизетта старательно возводила долгие годы.
– Анжелина? – окликнули ее.
Лизетта вздрогнула.
– Простите, – устало обронил небритый всклокоченный мужчина, появившийся у нее за спиной. Ему было лет тридцать, но выглядел он старше. Однако улыбка у него оказалась открытая, а голос добродушным. – Не хотел вас пугать.
– Добрый день, Арман. Простите, что пришла вот так, неожиданно.
Она поднялась со скамеечки у нагретой солнцем стены и шагнула в тенистую прохладу дворика.
– Вам здесь всегда рады. Давно вы тут не были.
– Да. В прошлый раз у вас здесь не было ни помидоров в кадках, ни петрушки. Какой чудесный запах!
– Прекрасно выглядите. Надеюсь, у вас все хорошо.
– Да. Мне ведь не приходится так рисковать, как многим другим, – заметила Лизетта.
– Не стану лишний раз любопытствовать. Так что вас сюда привело?
Все та же консьержка принесла две чашки кофе из цикория и так же бесшумно удалилась. Лизетта подула на горячий напиток.
– Я ищу Фосиля.
– Его нет в Париже. По-моему, он покинул город еще в прошлом месяце. С тех пор мы его не видели.
– В прошлом месяце, – расстроенно повторила Лизетта. – А как давно?
– Простите, не знаю точно. Манон мельком видела его в середине мая, он собирался уезжать из Парижа.
– Но куда? Прошу вас, мне надо знать!
– Анжелина, вам известны правила. Мы оберегаем друг друга тем, что сообщаем другим лишь минимум самой необходимой информации.
– Арман, вы же помните, он следил за мной…
Он резко кивнул.
– Ну вот. Мы с ним… Мы… – с запинкой начала Лизетта.
– Что?
Она не знала, что и ответить. Хороший вопрос – кто они с Люком друг другу?
– Мы вместе, – решительно заявила она, не зная, как еще описать их отношения – особенно в свете последних нескольких недель.
Арман печально посмотрел на нее, вздохнул и сказал:
– Манон полагает, что он отправился на юг.
– Не может быть! – Такого девушка не ждала.
Арман вскинул руку, умеряя ее пыл.
– Я же не говорю, что это правда. Ничего определенного.
Лизетта отставила так и не тронутый кофе.
– В Прованс?
Зачем Люк пошел на этот риск? Возможно, у него не было выбора.
Арман покачал головой.
– Нет, в центральную Францию. Там сейчас много всего происходит. Мы поддерживаем подпольные организации, réseaux, в местах, где надеемся задержать немецкие войска. Не стану вам лгать, Анжелина – нам предстоят яростные бои, поэтому туда стекается множество участников Сопротивления.
Лизетта почти не осознавала, что он говорит. В голове остался лишь один образ – Люк, бросающийся под пули.
Арман сочувственно тронул ее за плечо.
– Вы очень скоро получите от него весточку.
Лизетта вздохнула.
– Да. Простите. Просто нам не довелось попрощаться.
– Я несколько раз встречался с Фосилем, и он произвел на меня впечатление человека хладнокровного, бесстрашного, отчаянного, но не опрометчивого. Решения его всегда обоснованны, и он неизменно заботится об остальных. Да вы и сами это прекрасно знаете. Фосиль намерен оберегать вас любой ценой.
Лизетта и сама знала, как преданно Люк охранял ее, но услышать это от постороннего человека, осознать в полной мере оказалось мучительно больно. Особенно если вспомнить, как она восприняла эту заботу, как швыряла ему в лицо упреки и обвинения, что он первым бросил ее, а потом еще и шпионил.
Какой же самовлюбленной эгоисткой она была!
– Простите, не хотел вас огорчить, – расстроился Арман. – Я думал, вам приятно будет это услышать.
Глаза у Лизетты затуманились. Она впилась ногтями в ладони, чтобы сдержаться и не выдать себя еще больше.
– Нет, что вы, все хорошо. И спасибо – мне и впрямь надо было это услышать.
– Анжелина, Плейбой сообщил мне о последних лондонских инструкциях по поводу вашего задания. У меня работа такая – знать все обо всех. Вашей миссии сейчас придается огромное значение. Мы можем вам хоть чем-то помочь?
Лизетта покачала головой.
– Прекратить войну, – невесело предложила она.
– Мы делаем все, что в наших силах, – отозвался Арман. Оба улыбнулись, повисшее в воздухе напряжение исчезло. – Держитесь поближе к радио. Не знаю, долго ли этот дом еще продержится как безопасная гавань, но ваш тайник по-прежнему надежен. Хозяин кафе тоже отправился на юг, но оставил вместо себя кузена, сочувствующего нашему делу. Пользуйтесь тайником без опаски, а мы найдем способ с вами связаться.
– Арман, у меня в задании сейчас затишье… Не знаю, надолго ли, возможно – навсегда.
– Понятно. – Он озабоченно нахмурился.
– Чем я могу помочь? Позвольте мне тоже что-то делать!
Арман задумался.
– Ну, мы все так или иначе нарушаем коммуникации. Сейчас у нас около пятидесяти réseaux , покрывающих все районы Франции. Париж – не самый важный участок, по-настоящему горячие места – Гасконь и Овернь. Умеете обращаться с аккумуляторной кислотой?
– С чем?
Он улыбнулся.
– Один из испытаннейших методов саботажа: пережигать провода.
– Неважно – умею ли. Расскажите, что надо делать, а уж я подстроюсь.
– Заходите в кафе каждый день. Ждите указаний. Но, Анжелина, мы должны вас беречь.
– Я понимаю. И все же, если я могу пригодиться, позвольте мне помочь!
– Хорошо. Возможно, что-нибудь подвернется в самом скором времени.
– Говорят, кто-то перерезает телефонные провода, – вспомнила девушка пересуды на улицах. – Сильвия?
Арман усмехнулся и поднялся, потягиваясь в скудных лучах солнца.
– Она оборвала телефонную линию к северу от Парижа, вынудив немцев вести переговоры по радио. А значит, Блетчли-холл получил возможность радиоперехвата.
– С ней все в порядке?
– У меня нет никаких причин думать обратное.
Поднявшись, Лизетта расцеловала его в обе щеки.
– Спасибо, Арман. Не только за сегодня, а вообще… За то, что прикрывали меня. Я не хотела отнимать у вас столько драгоценных часов.
– За это скажите спасибо Фосилю. Надеюсь, он вернется к вам живой и невредимый.
– Я тоже, – пробормотала Лизетта, мечтая как можно скорее увидеть Люка. – Я очень надеюсь.
Прочитав записку Сильвии, Люк на следующее утро покинул Париж. Ему не хотелось думать, что именно насмешки жестокой красавицы погнали его прочь из города, но, как бы там ни было, все оказалось к лучшему. Немыслимо было оставаться там, где все напоминало о Лизетте. Уход с поста водителя при штабе лишил Люка возможности подобраться поближе к Килиану, но гестапо рано или поздно разоблачило бы юношу, это лишь вопрос времени. Пора было уносить ноги из Парижа. Лучше внести свой вклад в движение Сопротивления на юге, где разворачивалась основная борьба с захватчиками.
Главной задачей подпольщиков было любой ценой нарушить передвижения немцев. Теперь, когда личностью Лукаса Равенсбурга заинтересовалось гестапо, Люк использовал как прикрытие имя Кристиана Леве: на это имя у него имелись документы и удостоверения немецкого шофера при парижском штабе армии. Прикинувшись шофером, отправленным на юг возить какое-то высокопоставленное лицо, он уехал из Парижа на автобусе, всего за десять франков. Путь его лежал в Мон-Муше – одно из ключевых мест, где требовалось задержать немецкие войска. В этой гористой местности таланты и умения Люка особенно пригодятся.
Ночуя где придется, воруя еду или пробавляясь подаянием какого-нибудь дружественно настроенного крестьянина, Люк пешком добрался до Монтлюкона, где обосновались гестаповцы. Купив себе краюху хлеба и ломоть сыра, он осторожно прощупал владельца лавки и решил рискнуть. Надо войти в контакт с местными партизанами – иных путей нет. К великому облегчению Люка, лавочник – с виду нытик и плакса – оказался сторонником де Голля.
