Она не хотела уезжать. Скучала по барбекю, пикникам и балам, но ей всё равно пришлось уехать. Мисс Скарлетт в этом мире боялась только одного – своей матери.
Когда господин Джеральд впервые сел на Вельзевула, конь сбросил его. То же случилось и на второй раз. Господин Джеральд был хорошим наездником, но сладить с Вельзевулом не мог. В субботу, после отъезда мисс Скарлетт в Файеттвилльскую академию, господин Джеральд повёл коня в Джонсборо и продал его.
Когда мисс Беатрис услышала об этом, она просто взбесилась. Она не давала согласия на продажу Вельзевула кому бы то ни было, и, если мисс Скарлетт больше не собиралась на нём ездить, лучше всего было бы вернуть Вельзевула на «Волшебный холм». На этот счёт мисс Беатрис была непреклонна. Она заняла такую жёсткую позицию, что мы не поехали к ним на очерёдное барбекю. Сыновья мисс Беатрис не разделяли её ярости. Они могли развлекаться в Файеттвилле и в Таре, что и делали.
Когда мисс Скарлетт вернулась домой, господин Эшли снова стал сопровождать её на прогулках верхом, беседовать или устраивать пикники, как раньше, когда у мисс Скарлетт ветер в голове гулял. Вернувшись домой после пикника в саду «Двенадцати дубов», мисс Скарлетт сообщила мне:
– Бурбонские розы существуют со времён короля Бурбона.
Она расспрашивала господина Эшли, правда ли, что лошади чалой масти быстрее мышастых, а белоголовые скорее всего к старости ослепнут? А господин Эшли если и замечал, что теперь она катается с дамским седлом, то ничего не говорил.
Господин Эшли был слишком погружён в себя и излишне церемонен, но хорошо относился к мисс Скарлетт, и можно было не волноваться, что они натворят бед. Эти двое в дуэнье не нуждались.
Господину Джеральду нравился господин Эшли, и он был убеждён, что когда-нибудь господин Эшли оторвётся от книг и начнёт уделять больше внимания выращиванию хлопка, прополке и сбору урожая.
Когда мисс Скарлетт узнала, что Вельзевула продали, она спросила господина Джеральда, не продал ли он и уздечку со старой бляхой? Он ответил, что уздечка ушла вместе с конём. А Скарлетт больше расстроилась из-за уздечки, чем из-за коня. Как я уже говорила, мисс Скарлетт могла думать только о чём-то одном.
Её совершенно не волновала учёба в Женской академии, и она всё спрашивала мать, какая польза от французского и риторики для дамы, которая выйдет замуж, будет растить детей и управлять прислугой. Мисс Эллен ответила, что у молодых девушек появляется больше возможностей, чем они привыкли думать, и мисс Скарлетт должна быть благодарна за это.
Тогда мисс Скарлетт спросила, неужели всё настолько изменилось: мужчины перестали быть мужчинами, а женщины – женщинами?
Мисс Эллен сказала, что мужчины и женщины в основном остались прежними, но каждое новое поколение леди и джентльменов отличается от предыдущего.
– Мы меняемся, дорогая. Возможно, ты считаешь иначе, но это так.
– Одна девушка в Академии сказала, что ирландец не может быть джентльменом.
– Милая, милая Скарлетт, – посмеиваясь, ответила мать, потому что в жизни не слышала ничего глупее, – некоторые люди готовы верить во что угодно.
Что до меня, мне бы не хотелось, чтоб какая-то девчонка оскорбляла господина Джеральда. Мисс Скарлетт любила маму и папу и родную Тару. Думаю, и меня тоже она немножко любила.
Мисс Скарлетт не волновалась насчет занятий с другими молодыми девушками, так как она не придавала большого значения Женской академии после того, как к ней стали захаживать мальчики. Мисс Скарлетт с учительницей сидели в кабинете, распивая чай вместе с каким-нибудь мальчиком, который не знал, что и сказать, а мисс Скарлетт не старалась ему помочь. Как-то раз Тоби повёз меня в город, чтобы купить Скарлетт платье, которое она хотела, и когда я зашла с ним в комнату, Брент Тарлтон говорил о политике и ценах на хлопок, которые уже никогда не станут прежними, так же как и экономика. Мисс Скарлетт выглядела такой заинтересованной, такой восхищённой, что Брент не сомневался: это очень важные вещи, и девушкам даже не стоит забивать ими голову.
Вельзевула пристрелили. Человек, который купил этого коня, не смог объездить его и продал другому, которому также не удалось его приручить. Тогда он пристрелил коня. Я не сказала об этом мисс Скарлетт, но, похоже, она и так это узнала. Мисс Беатрис прозвала Скарлетт «двуличной зеленоглазой обманщицей».
Тучи войны собирались над нами, и мисс Эллен неистово молилась. Когда в Таре было не очень много дел, она садилась на утренний поезд и ехала в Атланту на католическую мессу.
Лето кончилось, большую часть хлопка собрали. И тут до нас дошли слухи о господине Джоне Брауне. Управляющий Уилкерсон заскочил в дом с двумя пистолетами, большим и маленьким, заткнутыми за пояс. Хозяева и Сьюлин были на крыльце. Управляющий тотчас спросил, где мисс Скарлетт и мисс Кэррин.
Господин Джеральд ответил, что мисс Кэррин у себя в комнате, а мисс Скарлетт в Файеттвилле, если так нужно знать. Он разозлился, потому что управляющий ворвался в тот момент, когда они с мисс Эллен беседовали.
Но мисс Эллен слышала, с какой тревогой он спросил о девушках.
– Что случилось, Уилкерсон? – спросила она.
Порк поливал цветы на окне, я просто отдыхала, а управляющий взглянул на нас и сказал:
– Пусть слуги уйдут.
Порк помрачнел. Он был личным слугой господина Джеральда. Я даже не потрудилась нахмуриться.
Управляющий положил руку на большой пистолет и сказал с нажимом, давая понять, что грядёт нечто страшное:
– Вы слышали мой приказ.
Господин Джеральд поднялся. Он поджал губы и покраснел, но мисс Эллен схватила его за руку:
– Прошу тебя, Джеральд. Порк, Мамушка, оставьте нас ненадолго одних, пожалуйста.
Мы с Порком разворчались, но ушли.
Тут же на заднем дворе стало ясно, почему такой шум.
Оказалось, что Большой Сэм вместе с управляющим на рассвете поехал в магазин Кеннеди, чтобы купить наконечники для плуга, когда пришла телеграмма, всех возмутившая. В ней говорилось о том, что в Вирджинии рабы под предводительством белого человека, Джона Брауна[50], подняли восстание. Большой Сэм сказал:
– Управляющий обыскал меня, забрал мой складной нож и всю дорогу до дома держал меня под прицелом.
У меня закружилась голова, я стала ловить ртом воздух, словно вот-вот упаду в обморок. Большой Сэм с Порком усадили меня, а Роза принесла воды и мокрое полотенце. Мне хотелось зажмуриться, но я не смела этого сделать, потому что духи так и плясали у меня под закрытыми веками, духи, которых мне больше никогда не хотелось видеть.
Господа в Джонсборо стали запирать слуг в сараях и мясницких, везде, где была крепкая дверь с засовом. Большой Сэм говорил, что созвали милиционные отряды, и молодые господа разъезжают по улицам с мечами и пистолетами, а цветные, которых не успели запереть, сильно рискуют.
Никто точно не знал, что происходит и что делать. Ни белые, ни цветные.
Позже мы услышали, что управляющий Уилкерсон предлагает запереть всех слуг в Таре. Управляющий сказал господину Джеральду, что тот слишком добр с неграми, поэтому они и подняли восстание. Мисс Эллен сказала господину Джеральду вести себя как хозяин, и если управляющий не примет его точку зрения, ему придётся подыскать себе другое место, более подходящее для него.
Господин Джеральд отправил Большого Сэма предупредить господина Джона Уилкса. Господин Эшли поскакал в Файеттвилль за мисс Скарлетт и вернулся с ней вдвоём на одной лошади.
Нас не стали запирать, но господин Джеральд, приготовив пистолеты, спал в одной комнате с женой и девочками. Порк, вооружившись пистолетом, устроился на стуле у их двери. Не стоило в эту ночь подниматься наверх, пока Порк не захрапел!
Молодые люди патрулировали дороги, и мне бы не хотелось оказаться одной из тех цветных, которых хватали, преграждая им путь.
На следующее утро мисс Эллен спустилась на кухню, где кухарка готовила завтрак. Она так пристально следила за кухаркой, что та разнервничалась и уронила тарелку, которая разбилась на три части.
– Мисс Эллен, – сказала я, – вы были крошечным младенцем со сморщенной кожицей, когда я впервые взяла вас на руки. А вашим деткам – Скарлетт, Сьюлин и Кэррин – я вот этими самыми руками перерезала пуповину.
– Прости меня, Мамушка, – ответила мисс Эллен. – Всё дело в этом ужасном Брауне…
Она вернулась в столовую, где ей было и место.
Телеграф в Джонсборо не умолкал ни днём, ни ночью. Мятежников удалось остановить и окружить. На следующий день солдаты пошли в атаку. А на второй Джона Брауна взяли в плен.
Джон Браун сразу утратил всё свое красноречие! И этот дурак думал, что я убью мисс Скарлетт? А Большой Сэм будет держать Кэррин, пока Порк не перережет ей горло? Любой работорговец лучше Джона Брауна знает, что собой представляют цветные. Браун говорил сам с собой, полагая, что кровью всё можно решить. Кровь есть кровь. И больше ничего!
